Православие и «Нагуализм»
Шрифт:
Нередко в неистовой и страстной своей жажде жизни меня сопровождало странное на грани патологии желание того, что как бы хорошо было размножиться, раздробиться и находиться сразу в нескольких местах и привлекательных обстоятельствах. Иметь не одну, а много жизней, и каждую употребить по-разному. И пить, пить одновременно нектар жизни, везде успевать и ещё более детализироваться, распространяться, расширяться и захватывать своим сознанием всё новые и новые духовные пространства и переживать всё новые и свежие психоделические состояния. (Такой духовной направленностью наделил меня наркотический поток сознания трансперсональной психологии и магии толтеков). И был мне тогда явлен знак.
Поток Странника, предвидя мою неуемность и алчность, а также выращенного
В осознанном сне увидел я Иисуса Христа. Распахнулось чёрное, густое, как дым, надо мной небо. Рваная створка в нём образовалась. Стал проём увеличиваться, расширяться, обнажая за ним пространство чистое, светлое, прозрачно-голубое. И Христос явил себя благосклонно сверху в красивых многоцветных одеждах с преобладанием чистейшего голубого и золотых цветов.
В христианской мистике, как известно, придаётся значение духовному видению без-образному: Иисус Христос — как бесформенный ослепительно-яркий Свет, энергия чистой Любви, — все остальные же самые пленительные и чарующие формы и явленные образы справедливо относят к демоническому искушению. Однако существует и золотое правило различия истинности воспринятого.
И знал я: передо мной был — Христос! Потому что во сне — и одновременно наяву! — я вошёл в состояние благодатнейшего самадхи (экстаза). Слёзы неизречённого счастья, покоя, преданности, духовной устремлённости к нему нахлынули на меня. Я, сделавшись легче пёрышка, стал подниматься вверх, полетел навстречу Иисусу, погружаясь всё более в любовь Его неизреченную… И забылся в неописуемой радости. Видел только Его, пока сознание моё не подёрнулось дымчатой пеленой и не откатилось…
(Примером неистинности виде/ния и демонического искушения может служить следующая реакция, — вместо тихого глубокого внутреннего преображения от судьбоносной встречи, я стал бы фанатично рассказывать другим людям о том, что видел самого Бога, страстно призывал бы к «любви»; начал бы яростно и лихорадочно проповедовать, набирать учеников; чувствовал бы себя пророком; стал бы создавать свою Церковь и т. д. — случай, очень похожий на демоническое искушение возомнившего себя «архиепископом» и называющим (самого себя!) «блаженным», Иоанна Береславского, который создал, так называемую, «православную», «Божьей» Матери Державную церковь, являющуюся, конечно же, и не православной и, тем более, не божественной…).
Явленный мне Иисус был моим СОБСТВЕННЫМ, ВНУТРЕННИМ (и одновременно КОСМИЧЕСКИМ!), ВОЛШЕБНЫМ, ВСЕПРОНИКАЮЩИМ, АЛМАЗНЫМ СВЕТОМ, который я страстно хотел узреть и познать. Но я не был готов увидеть Христа во всём его ослепительном бесформенном великолепии, и поэтому передо мной предстал его отражённо-сфокусированный образ, который я наблюдал из позиции своей личности. Но это было посвящение…
А ещё через некоторое время, когда я присутствовал на церковно-православной службе, на меня был невидимо одет и астральный терновый венец Христа. Верхней частью головы я почувствовал тесный обруч с впившимися в кожу и череп шипам и острые боли от этого. Духовная моя корона…
Иисус посвятил меня в длительные страдания. Ах, каким точным и правдивым оказалось это откровение впоследствие! Но Он же, Иисус, стал знаком и моего неминуемого Освобождения, возрождения (воскресения) и божественной награды за мой духовный труд…
Безмолвно склоняю голову перед чистотой, мудростью и провидческой силой потока Странника.
Таков он, православный энергопоток, полный сладости, откровений и всепознания!»
И увидел и понял однажды я всю ситуацию, связанную с Кастанедой…
«…Гикнет где-то призывающе далеко, ухнет-нашепчет гипнотически над ухом. Привлечёт, притянет соблазнительными ли идеалами или стройными, убедительными теориями. С шумом пронесётся стороной с возгласами:
«Ах, какие тут у нас возможности! А какие чудеса! А тайны! Хочешь, бери — всё твоё будет?!!» И дальше заговорщицки — «Тссс!. Тихо. Его уже, кажется, зацепило и повело! Гляди, не вспугни!» И так подадут изысканно, что всего этого захочется сильно и нестерпимо. Так заманчиво, так притягательно, так обворожительно — просто жуть!!! И… Потеряешь голову, перестанешь отличать снег от сажи, белое от чёрного, доброе от злого. И побежишь плутать по тёмным, сомнительным, скользким и подозрительным тропинкам. Зашевелятся по краям дорожки волосатые черти. Умерят свой жадный, радостный и вожделённый пыл. Натянут, напялят на себя впопыхах одежды и шапки светлые, благочинные. И будут указывать корявым, когтистым пальцем путь к «Свободе». Да одежды белые натянут черти нарочито, для смеха, кое-как, небрежно. Присмотришься, — а из-под белых одежд высовывается то рог, то клык или клок грязной шерсти торчит. В глазах чёрных светится огонёк хищный — удаль, лукавство, веселье. Торжествует нечистая сила! Но ничего уже в азарте не заметит обманутый искатель…И услышит однажды душа дьявольский, жуткий, гомерический хохот, — и сожмётся она вся от страха. Затрепещет. И будет стучаться, проситься жалостливо ночами и пробиваться днями тревогами, подозрениями и сомнениями в сознание. Будут упрямо проявляться разрушительные энергетические факты, большие и малые. Будет тосковать временами и прерывисто стучать сердце путника. Тосковать чёрной тоской, тосковать по Любви. Но не услышит уже никогда, не обратит внимание человек. А если услышит и обратит, то уткнётся в очередной раз в подложную книжку и в очень-очень «умную-преумную» теорию. И ещё поддерживающая массовость всеобщего заблуждения успокоит человека. И не хватит у практикующего «света алмазного, чистого сознания», чтобы увидеть истинную суть этой коварной западни. И тогда продаст дьяволу такой человек свою драгоценную душу, свой единственный, бесценный Алмаз. И продаст её навеки, навсегда! И тогда кусай губы до крови, рыдай, рви волосы на голове и вой, царапайся и бейся о стенку. Ничего уже не поделаешь, не вернёшь…
Ах, какая страшная и необратимая Утрата!!!
Магический контракт! Магический контракт!
А после смерти пленённый свет человеческого сознания будет неминуемо утянут в хищные, всасывающие, мрачные сферы и тусклые, чавкающие энергетические туннели Князя мира сего. С той лёгкостью, с которой попадает бедная летающая мушка в сети паука. И будут жадно впитывать, высасывать, вбирать в себя человеческий Свет ненасытные неорганические существа из преисподней, как впивается и пьёт кровь паук из тёплой тушки пойманной мухи. Таков был твой путь «Свободы».
Да, — печально отозвалась во мне мысль и сердечная тоска моего Старца. — Таков в действительности финал потери «человеческой формы».
И я содрогнулся от ужаса, — если б не Странник, мне никогда бы не выбраться из этой коварной духовной ловушки!»
И всё-таки я с Кастанедой ещё не прощаюсь. Я ещё погоняю, поохочусь за за этим хитрейшим, изворотливым лисом, за этим матёрым волком…
Расследование Кастанеды — продолжается.
«Идёт охота на волков — идёт охота! На серых хищников матёрых и щенков…» (В. Высоцкий)
10. Охота на Карлоса Кастанеду!
«Стать охотником…
Охотник за силой наблюдает за всем. И всё, за чем он наблюдает, раскрывает ему какие-нибудь тайны».
«Безупречный сталкер способен сделать своей добычей всё, что угодно».
Как романтичен в описании Кастанеды образ «охотника»!
Этот образ проникнут трогательной, романтико-ностальгической аурой, таинственностью и какой-то отчаянно-надрывной обречённостью на космическое одиночество… Охотник — это и следопыт, и знаток скрытых законов природы, и сталкер-наблюдатель, и путешественник. Он — часть природы. Но убивает он только тех зверей, «время которых уже истекло».