Православное понимание экономики
Шрифт:
Умолк всякий глагол, исходящий от сердца. Все получило другие очертания, другие побуждения; самый склад русского человека стал изменяться.
Оказалось… но что оказалось? Вот общее определение: беден бедный человек с его бедными надеждами на один свой бедный ум, действующий без помощи практического и сердечного сотрудничества.
Между тем как мысли наши, лишенные прав гражданства, блуждали в какой-то пустыне бесплодия, вдруг грянул гром, севастопольский гром, принимаемый земной суетой за последствие дипломатических недоразумений, а христианским созерцательным смирением объясняемый явлением гнева Божия».
В «Пути севастопольцев» участники разговора в вагоне наперебой приводят примеры сострадания и готовности оказывать помощь ближнему. Вот один из них:
«Идут, например, арестанты
Далее разговор переходит к таким качествам русского человека, как доверие и честность. При этом многие примеры относятся к деловой жизни. Они свидетельствуют о том, что русские купцы и их партнеры живут по правилу: «Уговор дороже денег»:
«Пойдемте мыслями на север, в глушь, в северные уезды Вологодской губернии, там вы увидите чудо: замков нет, все амбары и кладовые притворены только дверью и завязаны веревочкой, чтобы скотина не вошла; все стережет значение древнего русского слова: “Да будет стыдно вору”. Сила этого слова резко проявляется в Архангельской губернии: тамошние крестьяне продают оленьи шкуры галичанам, отдают их без денег, которые должны заплатить покупщики на будущий год, по продаже оленьих шкур, и полученные ими расписки при прощании с купцами отдают им же, говоря: береги у себя, чтоб тебе знать, сколько надо привезти денег, – и ни разу не было случая неисправного платежа, несмотря на то что доверие не оформлено ни гербовой бумагой, ни маклерской книгой. Что же скрепляет дело с той и другой стороны? Опять древняя пословица: малое неправедное большое праведное измещет.
Слыхали ли вы про никольского купца Грибанова, которому со всего Никольского уезда (Вологодской губернии) свозят крестьяне свои хлебные избытки в его амбары, не говоря о цене и даже не требуя иногда денег? Он им платит их по продаже хлеба в Архангельске; так дело ведется слишком пятьдесят лет; значит, все довольны.
Есть еще в Шадринске, Пермской губернии, купец Фетисов, которому с пяти уездов – Шадринского, Ялуторовского, Камышловского, Челябинского и Ирбитского продают богатые крестьяне хлеб и сало, предоставляя определить цену ему самому по продаже этих продуктов; а следующие за них деньги оставляют у него, говоря: храни у себя дома, целее будут; но только запиши в книгу, сколько ты мне должен.
Много есть Грибановых и Фетисовых! Стоит только поискать, найдутся в каждом уезде своего объема подобные люди».
Смелость, удаль и выносливость – и это качества русского человека. И примеры участников разговора бесчисленны. Вот вам описание того, как осуществляется сплав леса по северным рекам:
«Подобная отвага и смелость бывает при сплаве бревен в С.-Петербург по рекам Олонецкой губернии. Бревна плывут не плотами, а вроссыпь; на круглой поверхности плывущих и вертящихся бревен стоят люди, поддерживая равновесие руками, чтобы не упасть в воду, и в то же время направляя баграми ход всех плывущих бревен, так чтобы они не могли где-нибудь сгрудиться. Бревна проплывают через мельничные плотины, в растворенные шлюзы, где вода от стеснения образует водопад. Тут бревно идет передним концом вниз, и стоящий на нем человек погружается по пояс в воду; потом потонувший конец выскакивает стремительно вверх, и человек с ним, держась на бревне единственною способностью не терять духа. Прибавьте к тому, что сплав делается в апреле месяце, вслед за льдом, когда ноги нельзя обмочить, не схвативши простуды, а крепкая русская натура, привыкшая оттерпливаться от всего, переносит влияние холода, не подвергаясь простуде».
А наши охотники, которые зимой отправляются на многие дни в леса! Разве это не отвага и выносливость?
«А что за чудеса производят звероловы вологодские и сибирские, отправляясь в леса на зиму, с одним топором за поясом и сухарями в сумке!»
Русский человек, совершая каждый день подобные подвиги, не кичится этим, не ищет славы; у него все буднично. Некоторые случаи заслуживают того, чтобы о них знали все в России и даже за ее пределами.
Но об этом знают лишь сами герои и узкий круг свидетелей. Вот лишь один такой подвиг, о котором надобно было бы вспоминать в учебниках русской истории:«А какова беспримерная решимость кемского купца И. Я. Богданова отправить мореходное судно в июле 1852 года Белым морем и Северным океаном в реку Печору?
– Как в Печору? Куда никто не достигал, кроме П. И. Крузенштерна, несмотря на многие попытки!
– Но Богданову удалось достигнуть: его судно было в Печоре и, взяв там 850 пудов семги, благополучно возвратилось в Кемь 25 сентября. Об этом писали в “Коммерческой газете” в ноябре того же года, но только очень кратко. А любопытно бы знать все подробности этого замечательного плавания, как, например: что видели на устье Печоры? Сами ли ловили семгу или купили? У кого купили? Как миновали плавающие льды? И прочее. Особенной награды заслуживают за этот подвиг не только Богданов, но и все находившиеся на его судне. Каковы должны быть молодцы, сделавшие тихомолком, без всякого тщеславия, такое славное дело!»
Говорили в поезде и о других достоинствах русского человека – сметке, чутье, способности быстро перенимать чужое ремесло. Русский мужик ничего на веру не берет, ему надо все обмозговать. Его на мякине не проведешь. Ради приличия он не будет спешить согласиться с другим человеком:
«Все исчисленные нами доказательства смирения и удали русского человека составляют менее чем единицу от сотни его достоинств, еще не открытых, не подмеченных. А сколько других светлых сторон: например, русская сметка, русское чутье, из коих можно бы составить особую науку, для особой русской дипломатии. Стоит только поразглядеть да пораскусить.
А какова способность перенимать всякое ремесло и улучшать его!
Весьма замечательно. Русский крестьянин слушает рассказы о новых предметах, передаваемых ему для исполнения. Всмотритесь в его физиономию, выражающую совершенное нежелание поверить сказанному на слово: он старается отыскать в своей голове или убеждение в вероятности, или свои способы применения. Когда действие мысли усиливается, он невольно чешет голову, крепко думает и все молчит.
Бессознательной веры нет, не ждите от него одобрения, пока он не понял, пока его мысленное око не увидело возможности исполнить; а если вы станете надсаждать его доказательствами и хвалить свое предложение, как бы добиваясь его одобрения и утверждения в неопровержимой пользе нововведения, тогда он закупоривается, и вы услышите короткий ответ: всяко бывает».
А с какой любовью Кокорев пишет о русских умельцах! В каждой губернии, в каждом городе и уезде свой «левша». Причем часто русский умелец делает что-то удивительное, что коммерческой прибыли не приносит, его творчество может быть далеко не утилитарным:
«Но сколько есть предметов искусного труда, почти вовсе не известных! В Сольвычегодском уезде Вологодской губернии есть деревня Тимошино, где делают такие замочки, что в 12 штуках только золотник весу. Надобно особое искусство взять в руки этот замочек, равный ячменному зерну, отпереть его; а между тем он сделан мозолистыми руками в курной русской избе, и как эти замочки никому не нужны, то и труд пропадает даром. А жаль, что умение мастерить не получило выгодного приспособления! Из такой деревни легко могла бы образоваться вторая Женевская фабрика карманных часов, деревня бы процвела, и мы имели бы свои дешевые часы!»
Кокорев развенчивает миф о том, что Россия отстает от Европы в области техники. Многое у нас уже было сделано еще задолго до европейцев, просто мы об этом не кричим.
О некоторых качествах русского человека мы узнаем из других работ Кокорева. Так, в статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» (1888) Василий Александрович описывает прозорливость русского человека:
«У нас в России, конечно, нет Бисмарков, но в зародышах есть масса простых русских людей, чутких и прозорливых от природы. Каждый город и каждый уезд изобилует такими людьми. Про них в народе говорят: его же не оплетеши. Мы видели, как Бисмарк оплетал многих дипломатических деятелей и потом в своей последней речи выставил их на всесветное посмеяние, но пусть он попробует оплести такого русского человека, который от природы чует всякое намерение к подвоху».