Праздник под угрозой

Черкасов выругался, опустившись обратно на подушку. Его лицо выражало смесь усталости и злости.

— Что сказала Ирина Александровна на допросе? — спросил я, чувствуя, как внутри начинает закипать раздражение.

— Прикрывает сына, — пожал плечами Ростопчин. — Заявила, что они ничего не знают ни о какой диверсии. А отъезд Юрьевского на рыбалку — лишь случайное совпадение. А то, что он решил отправиться в Швецию — так, якобы, матушка нашего подозреваемого ни о чем не знала.

— Ага, конечно, — проворчал я.

— Вы думаете, она в курсе его планов? — уточнил Виктор.

— Скорее всего, да. Но доказать это будет непросто, — сказал Ростопчин, качая головой. — Она урожденная княжна кров, у неё очень хорошие адвокаты, а в её возрасте тюрьма вряд ли станет для неё реальной угрозой.

— Это ещё мы посмотрим, — пробормотал Черкасов, пытаясь поднять руку к виску, но тут же опустил её с гримасой боли. — Мы должны выковырять Юрьевского. Любой ценой.

— Это будет непросто, Евгений Александрович, — заметил Ростопчин. — У Империи и Швеции нет договора об экстрадиции. Король не выдаёт своих гостей без серьёзных доказательств. А у нас пока только косвенные улики.

* * *

Парк при Военно-медицинской академии был пустым и тихим, словно сам воздух вокруг замер в преддверии зимы.

Листья с деревьев давно облетели, покрывая землю хрупким ковром, перемешанным с первым снегом. Тропинки и газоны припорошены белыми хлопьями, которые скрипели под ногами, будто напоминая о том, что ещё немного — и город погрузится в морозную стужу.

Я вдыхал ледяной воздух и плотнее кутался в пальто. Аллеи были почти пусты, лишь иногда можно было увидеть медсестру или молодого курсанта, спешащего к корпусу. Моё внимание привлёк звук шагов, раздающийся издалека. Тяжёлые, уверенные шаги. Я замедлил ход и взглянул в ту сторону.

По аллее ко мне направлялся высокий, изящный мужчина в щегольском костюме-тройке, подчёркнутом длинным пальто. Его тёмные волосы были безупречно уложены, а на лице застыло выражение строгой серьёзности. По бокам его сопровождали двое охранников в тёмных плащах.

Я замер, мгновенно узнав этого человека. Это был князь Феликс Феликсович Юсупов старший — отец Феликса и Иды.

— И что он здесь забыл? — прошептал я, наблюдая, как гости направлялись прямиком ко мне.

Юсупов остановился передо мной и слегка склонил голову в знак приветствия.

— Здравствуйте, Алексей Иоаннович. — Он слабо улыбнулся. — Я рад, что вы достаточно поправились, чтобы выйти на прогулку. Вас не затруднит уделить мне немного времени?

Я кивнул, скрыв удивление.

— Разумеется, Феликс Феликсович. Чем могу быть полезен?

— Не здесь, — коротко ответил он, взглядом показывая в сторону стоящего неподалёку автомобиля. — Вопрос конфиденциальный, и я бы не хотел рисковать.

Его тон не оставлял места для возражений, но моя природная осторожность заставляла задуматься, стоит ли соглашаться. Однако отказаться я не мог — Юсуповы были влиятельной семьёй, и открытое возражение могло иметь неприятные последствия.

— Хорошо, — наконец ответил я. — Но если вы хотите, чтобы я пошёл с вами, я должен знать, куда именно. У нас здесь пропускной режим.

Юсупов слегка улыбнулся, но в его глазах не было тепла.

— Всего лишь небольшая поездка во дворец моей семьи. Я обещаю, это займёт не больше пары часов. Дело срочное, и от него зависит репутация моего Дома.

Князь направился к выходу из парка, ожидая, что я последую за ним. И лишь единожды обернулся:

— Вы идете, Алексей Иоаннович?

Глава 6

Машина Юсупова плавно остановилась перед трехэтажным желтым зданием в классическом стиле. Белые колонны дворца выделялись на фоне свинцового неба, а фасад, украшенный лепниной, казался строгим и величественным.

Я видел этот дворец прежде, когда провожал Иду домой после ужина, но никогда не бывал внутри.

— Добро пожаловать в нашу резиденцию, Алексей Иоаннович, — улыбнулся Феликс Феликсович, выходя из машины и делая жест в сторону парадного входа. — Надеюсь, вы найдете наш дом достаточно гостеприимным.

Ох уж эта напускная скромность! Уже два столетия весь Петербург толковал о гостеприимстве Юсуповых. Лучшие балы и вечеринки, коллекция произведений искусства, достойная любого государственного музея, самые изысканные обеды…

Я кивнул и последовал за князем. Нас встретил лакей в безупречной ливрее, который, поклонившись, молча распахнул массивные двери.

Внутри дворец поражал своим великолепием. Первое, что бросилось в глаза, — парадный вестибюль с мраморной лестницей, устремляющейся вверх, к богато украшенным потолкам. Отсюда открывался вид на реку через огромные окна.

— Это наша гордость, — заметил князь, уловив мой взгляд. — Дом, который служит визитной карточкой семьи Юсуповых. Мы — восьмое поколение нашего рода, владеющее этой резиденцией.

— Я слышал, в вашем владении целых пятьдесят семь дворцов во всех частях России и Европы, — припомнил я. — Этот дворец — ваш любимый?

Старший Юсупов улыбнулся.

— Мне больше по душе дворец на Садовой — там живописный парк. А моя супруга обожает наше имение в Архангельском. Когда дети были помладше, они каждый год проводили там три летних месяца.

— Я наслышан о красоте Архангельского, ваше сиятельство, — улыбнулся я. — Подмосковный Версаль — так его величают.

Феликс Феликсович польщенно улыбнулся.

— Да, это прекрасное место. Надеюсь, вы однажды воспользуетесь нашим приглашением и увидите имение собственными глазами. Я бы с удовольствием провел вам экскурсию, но дамы уже ждут нас в Гобеленовой гостиной. Прошу за мной.

Мы поднялись по лестнице и миновали несколько залов, каждый из которых был настоящим произведением искусства.

В Гобеленовой гостиной, куда мы вошли, стены украшали огромные французские гобелены и шпалеры. На полке мраморного камина отбивали ход времени часы из золочённой бронзы и фарфора.

Княгиня Лионелла Андреевна, супруга князя, сидела в кресле с прямой осанкой. Матушка Иды была признанной красавицей — стройная и изящная, словно изваяние, с темными волосами, убранными в элегантную высокую прическу. Она была одета в простое темное платье, а из украшений на ней была лишь длинная нить крупных жемчужин. Плечи княгини укрывала шерстяная шаль.