Праздник под угрозой

Возле окна стояла Ида. Как и мать, дома она носила простое платье. Волнистые волосы девушки были распущены, и лишь две драгоценные заколки по бокам убирали мешающие пряди. Ида обернулась к нам и присела в коротком реверансе.

— Отец, Алексей Иоаннович…

Обе женщины выглядели напряжёнными, хотя на их лицах сохранялось подобие улыбок.

На резном низком столике уже дымился кофейник, окруженный вазочками со сладостями.

— Алексей Иоаннович, добро пожаловать, — сказала Лионелла Андреевна, жестом приглашая меня сесть. — Благодарю за то, что нашли время на визит. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами кофе?

Я церемонно поклонился.

— Благодарю за приглашение, ваше сиятельство. Я рад быть вам полезным, — ответил я, занимая предложенное место. — И не смогу отказаться от чашечки. Ваш сын превосходно разбирается в кофе, и, полагаю, вы привили ему эту страсть.

Княгиня улыбнулась.

— Действительно, в нашем доме очень любят кофе. — Взмахом тонкой руки Лионелла Андреевна попросила дочь подойти. — Ида, душа моя, сделай все сама. Не будем звать слуг.

Девушка принялась разливать напиток по чашкам из старинного французского сервиза и передала мне одну. Её пальцы чуть дрожали, но взгляд был твердым.

— Алексей Иоаннович, — начала княгиня, когда мы все устроились за небольшим столом, — Ида рассказала нам о вашей случайной встрече в особняке Бруснициных и о том, что за этим последовало. Полагаю, присутствие нашей дочери на этом мероприятии вызвало у вас много вопросов. В частности, должно быть, вы опасаетесь за моральный облик нашей дочери. Ведь вечеринки Римского клуба имеют определенную… репутацию. Отчасти поэтому мы пригласили вас сегодня.

Феликс Феликсович добавил сахара в свою чашку и продолжил разговор:

— Вы, конечно, знаете, Алексей Иоаннович, что семейные дела часто выходят за рамки светских бесед. Сегодняшний разговор касается одного деликатного вопроса, который, возможно, потребует вашей помощи. Мы можем надеяться на конфиденциальность?

— Разумеется, ваше сиятельство, — ответил я.

Лионелла Андреевна бросила взгляд на мужа, словно поддерживая его молчаливым согласием, и затем перевела взгляд на меня.

— Дело касается моей племянницы, молодой графини Елизаветы Рибопьер, — начала она. — Лизавета — дочь моего брата. Она рано осталась без родителей и воспитывалась в нашем доме до совершеннолетия. Она была нам как родная дочь.

Я припомнил, что мать Иды в девичестве носила фамилию Рибопьер. Дом Юсуповых был тесно связан с Рибопьерами, Сумароковыми и Эльстонами. Однажды они породнились и с Романовыми, что также подняло престиж семьи.

— С Лизаветой связана одна неприятная ситуация, — осторожно продолжил князь, его тон стал жёстче. — С самого детства она была влюблена в своего двоюродного брата, Василия Сумарокова. И, к несчастью, их чувства оказались взаимны.

Я напрягся, понимая, что речь идёт о чём-то гораздо более серьёзном, чем просто юношеская влюблённость. Княгиня продолжила:

— Мы думали, что это увлечение со временем пройдёт. Все же первая детская влюбленность редко перерастает во что-то большее. Но с годами чувства только укрепилось. Дошло до того, что Лизавета и Василий заговорили о браке.

— Браке? — удивился я, не сдержавшись. — Но это же невозможно! Слишком близкое родство! Ни Совет, ни Синод не одобрят такого союза.

— Именно, — ответила Лионелла Андреевна. — Да, в былые времена подобные союзы были распространены, особенно в Европе. Но с тех пор наука и медицина достаточно далеко продвинулись, чтобы выяснить, насколько рискованными могут быть такие связи. И, конечно, мы не могли этого допустить.

Ида кивнула, нервно теребя складки платья.

— Такой брак бросил бы тень не только на семьи Сумароковых и Рибопьер, но и на репутацию Юсуповых. Ведь мы — старший Дом и несем ответственность за родственные Дома.

Князь вздохнул и добавил:

— Мы сделали всё, чтобы разлучить их. Василия отправили служить в Тифлис, подальше от Петербурга. Но это не помогло. Лизавета, достигнув совершеннолетия и вступив в наследство, отправилась за ним. Они планировали бежать за границу и пожениться там, но тогда мы успели их остановить.

— И с тех пор вы за ней присматриваете? — спросил я, понимая, что разговор всё больше приближается к чему-то тревожному.

Ида кивнула.

— Именно. Я узнала, что она получила приглашение на вечеринку в особняке Бруснициных. Поскольку Лизавета уже не находится под опекой, она могла пойти куда угодно. У нее в Петербурге свой дом, свои слуги… И я переживала, что она может совершить какую-нибудь глупость. Поэтому я решила проследить за ней и тоже отправилась на вечеринку.

— И она действительно была там? — уточнил я.

— Да, — подтвердила Ида. — Но после допроса она пропала. Поехала домой и… Не вернулась. Сейчас никто не знает, где она. Мы полагаем, что она сбежала.

В комнате повисла напряжённая тишина. Я посмотрел на князя, затем на Иду. Их тревога была ощутимой.

— Мы надеемся, что вы поможете нам найти её, Алексей Иоаннович, — наконец сказал князь.

— Но почему вы решили воспользоваться моей помощью? — удивился я. — Даже если не хотите обращаться в полицию, есть частные сыскные агентства. Они гарантируют конфиденциальность. Да и ваша служба безопасности…

Феликс Феликсович сделал глоток кофе и покачал головой.

— Вопрос слишком щепетилен, чтобы доверять его непроверенным людям. Да и девушку пугать не хочется. Буду с вами откровенен: Лизавета — не самая осмотрительная девушка, склонная к бездумным поступкам. Но она — графиня. Я буду ходатайствовать о продлении опеки над ней перед великим князем в частном порядке, но для начала нужно вернуть ее в столицу. Мы доверяем вам, Алексей Иоаннович. Вы — друг наших детей, да и зарекомендовали себя как ответственный человек, умеющий хранить чужие тайны.

Я медленно тянул божественно вкусный кофе.

— Предположим, я соглашусь. Но у меня служба в Спецкорпусе. Никто не отпустит меня ради решения частного дела.

Родители Иды переглянулись.

— Вам дали три дня больничного, насколько нам известно, — улыбнулась княгиня. — Если позволите, у меня есть предположение, куда Лизавета могла отправиться.

— С чего начинать поиски?

— Имение «Новое село» под Вязьмой, — ответила княгиня Лионелла. — Это небольшая усадьба на берегу реки. Ее унаследовал мой покойный брат, а недавно она перешла к Лизавете. Место тихое, там можно перевести дух. А дальше — Смоленск, Минск, Варшава…