Преддверие Ада

–  "Монолит"?
– спросил я.
– Так это все же "монолит" сделал?

–  Ты что, Подводник?
– подойдя вплотную удивился Увал.
– С Луны свалился? Где же ты был последние несколько дней?

–  Прости, Увал, я тебе это попозже расскажу, - сказал я, опираясь на автомат, давая отдохнуть раненой ноге.
– Так, что же все-таки случилось?

Увал посмотрел по сторонам, видимо высматривая место, где можно присесть, но, за неимением выбора, плюхнулся на землю. Я же сел аккуратно, чтобы не мотать зазря больную ногу, которая никак не хотела униматься.

–  Тогда рассказываю по порядку, - сказал сталкер и снял с головы капюшон, оголяя такую же "волосистую" голову, как у Видика.

– Дней девять назад группа каких-то сталкеров сумела просочиться через выжигатель, а там они нарыли что-то очень важное. Какие-то документы, вроде. Ну, в общем, сумели они вырваться назад, но за ними уже погоня гналась из "монолитовцев". Те сталкеры показали эту вещицу анархистам, то бишь "свободе". А те, в свое время, о чем-то перетерли с нашим генералом. Я не знаю, что это были за документы, но ради них "долг" и "свобода" стали биться бок о бок, что само по себе противоестественно…

–  Чего замолчал?
– поторопил я Увала.

–  Так вот, - продолжил сталкер.
– Погибли тогда все сталкеры. Кроме двух наших, которым удалось уйти и принести документы бармену. Не знаю, что же это были за документы, однако бармен стал их постоянно носить при себе, и никому не показывал. Только говорил постоянно: "Они же нас тут всех за такое". В общем, со всей Зоны стянулись все "долговцы", "свободовцы" и даже некоторые бандиты. Казалось, такой толпой нас было не взять. Однако "монолит" уничтожал всех на своем пути. Всего за четыре дня они убивали все и вся, кто вставал на дороге. Только наш отряд застрял тут. Мутанты хреновы из Долины перлись. А потом по рации перестали передавать сообщения. Бармен что-то пытался сказать напоследок, но из-за шума выстрелов ничего не было слышно…

Когда Увал замолчал, все по-прежнему слушали его, несмотря на тишину. Я сидел на месте и не шевелился, чтобы не нарушить идиллию, сложившуюся в Зоне. Это, конечно, было глупо. В Зоне никогда не было идиллии. Но, хотя бы, иллюзию этой самой идиллии нужно было сохранить.

Во мне сидело то, в чем боятся признаться себе многие сталкеры. Мне было необычайно страшно. Так страшно мне еще не было никогда. Я был уже не в той Зоне, что была неделю назад. Это была уже страшная Зона. Еще страшнее, чем была раньше. Пожар прошелся по огромному лесу, а я сидел на пепелище. Подумать только. Столько людей погибло. Даже не сотни. Тысячи. Ведь в одной только "свободе" было около четырех тысяч человек. А в "долге" и того больше. Сколько же жизней, таких как моя или Видика, ушло в никуда. Сколько планов не осуществилось? Сколько дел было не сделано? А все из-за какой-то желтой папки, которая появилась не в том месте, не в то время. Килограмм бумаги был смертоноснее ящика с динамитом.

Безусловно, Гитарист был прав - она слишком опасна. Однако, сейчас я уж точно никуда ее не дену. Пускай я погибну, но меня не будет томить страшная пелена неизвестности.

Я настолько погрузился в раздумья, что не заметил "долговца", подошедшего ко мне поближе. Я поднял на него печальный взгляд и поднялся на ноги.

–  А ты и подумать не мог, что все так обернется?
– спросил он меня.

–  В смысле?
– не понял я.

–  Тогда, месяцев семь назад, - пояснил сталкер, медленно стягивая с лица противогаз.

К моему удивлению передо мной стоял Альпинист. Живой и невредимый. Такой же как и был. Не считая разве что шрама от уголка губы до уха, и потяжелевшего взгляда. Вот он - Алексей Щебнецов собственной персоной.

Альпинист расплылся в широкой улыбке, которую шрам даже украшал. Но я так и не знал, плакать мне или смеяться. С одной стороны друзья, встретившиеся после долгой разлуки. А с другой - предатель и тот, кого он предал… Оставил умирать… Истекать кровью… Как низко… Как подло…

–  Ты не рад меня видеть, Подводник?
– с сожалением в голосе произнес Альпинист.

–  Рад, - тихо ответил я.
– Просто… Я… Это…

–  Не волнуйся, Серега, - говорил Альпинист.
– Ты не сделал ничего такого, за что я не мог бы тебя простить. Или Диму. Так и передай ему…

–  Простит он!
– воскликнул я.
– Я себя не прощу! Понимаешь? Я сам! А Димы и в живых-то нет!

–  Как нет?
– лицо Альпиниста побледнело, а от улыбки не осталось и следа.

–  А так и нет!
– закричал я.
– Ты тут сидишь в своей выгребной яме и ни черта не знаешь!

–  Не кричи на меня, Подводник!
– в ответ повысил голос Альпинист.
– Так ты встречаешь своего друга, да? Воплями! Да какое ты имеешь право? Бросив меня умирать… Я тебя простил, но этого терпеть не буду. Выгребная яма… Если ты не забыл, то тоже сидишь в тое же яме, что и я, оставив прошлое наверху!

–  Какое прошлое?

–  А такое! Ты уже забыл Катю? Мы так за нее воевали с тобой, а ты ее там бросил!

–  Мы же с тобой для этого и ушли в Зону, чтобы не быть связанными враждой!

–  Дурак ты, Сергей, дурак! Она же тебя любила, а не меня! К тому же, я умер, и остался лишь ты один! Полгода назад! Прошло уже столько времени!

–  Я не мог быть с этой девушкой за спиной мертвого друга!

–  Я - не мертв!

–  Тем более!

Только теперь я понял, что мои кулаки сжаты и готовы к драке, а костяшки побелели от напряжения. Вот она - долгожданная встреча. Как волки. Разозленные. Голодные.

Какой же я дурак. Сколько времени я готовился к этой встрече? Часы, дни, недели… А для того, чтобы все испортить потребовались лишь секунды…

Время вообще перестало играть роль. Уже, кажется, был день, а я все смотрел на пламя костра, разведенного у ворот, открывающих дорогу к бару. Смотрел каменным лицом и даже не моргал. Рядом сидели Гитарист, Видик и Увал, поглощая продовольственные запасы так спешно, что, казалось, они это делают последний раз в жизни. Я же лишь откусил кусок черствого хлеба, но тут же выплюнул на траву.

–  Не лезет?
– с сочувствием поинтересовался Видик.

–  Не лезет, - еле слышно повторил за Видиком я.

Я поднял с земли пожеванный кусок и кинул его в костер.

Увал лишь криво усмехнулся и продолжил трапезу. Видик же, глядя на меня, перестал есть консервы, оставив банку лежать на траве, и подошел ко мне. Он что-то хотел сказать, но так и не собрался. А лишь вздохнул и отправился назад.

Я сидел и ковырялся палкой в земле, пряча глаза от любопытных. На душе сейчас было настолько гадко, что в любой момент я был готов попросту расплакаться, однако пока еще я держал себя в руках.

Я все был в недоумении. Как я мог так глупо поступить? Он же мой друг… или нет?

Да… Хватит себе лгать. Хватит тешить себя какими-то иллюзиями. Дружбы никакой уже не было. И не было уже давно. Она осталась где-то там сзади и уже никогда не постучится в двери.

А обманывать себя - последнее дело. Но, к сожалению, подавляющее большинство людей планеты именно этим и занимается. Мы так привыкли себе лгать, что уже и сами этого не видим. А следовало бы. Именно потому что мы лжем себе, мы везде видим обман. Но никто себе в этом не хочет признаться, потому что никто не хочет считать себя лжецом или дураком. Мы все так привыкли видеть в себе только хорошее, что запускаем сразу же защитный механизм отрицания, однако лучше от этого еще никому не стало. Хочешь быть человеком - не лги себе.