Преддверие войны

Закинув за спину карабин, я бросился к вышке и, обхватив руками перекладины лестницы, стал быстро карабкаться наверх, пытаясь уследить за всем происходящим вокруг. Получалось не ахти, но и взбирался я не целую вечность, а от силы одну минуту.

Как только я оказался наверху, мне открылась неприглядная картина внезапного нападения бандитов. И в эту минуту я остро пожалел, что все пулемёты уже уехали из лагеря, а как бы мне пригодился сейчас один из них!

Тем временем бандиты, коих тут наблюдалось человек десять или даже больше, атаковали здание штаба, в котором кто-то ещё имел смелость обороняться. Тут и там находились тела убитых и раненых, валялись опрокинутые повозки, на боку лежала полевая кухня, где нам готовили еду. Не успели её увезти, впрягли, да так и бросили, вернее, лошадь, испугавшись выстрелов, оборвала постромки, опрокинула возок и умчалась, куда глаза глядят.

Сняв с себя карабин, я глянул на три другие вышки. Одна располагалась слишком далеко от меня, и я не видел, есть ли кто-то вообще на ней, а две другие стояли намного ближе, и обе оказались пусты, что мне и требовалось. Снизу меня сейчас защищали доски и неудобство стрельбы по мне, а сверху могли снять только с таких же вышек, на которых никого не наблюдалось.

Положив карабин на перила вышки, я тщательно прицелился, выискивая наиболее удобную мишень. Меня никто не заметил, и я спокойно наводил прицел. Некая благость опустилась на меня, которую трудно было ожидать в моём состоянии, но право праведного гнева, что зрело во мне давно, сейчас нашло естественный выход, и я успокоился.

Мои мысли потекли плавно, а в голове появился холодный расчёт. Если террористы или бандиты, или… в общем, без разницы, кто вторгся в наш лагерь, напали организованной группой, значит, у них обязательно имеется предводитель. Вот кто из них? Все, вроде как, одинаковые.

У всех повязки на мордах, как у ковбоев, закрывающих лицо от песка, или, как у бедуинов из Африки, или где они там обитают. У всех разнокалиберное оружие, у большинства револьверы, у некоторых обрезы или карабины, как у меня. Есть, видимо, и гранаты, вот одна из них полетела в окно здания штаба и с оглушительным грохотом взорвалась внутри.

Так, а кто ему давал команду? Я быстро переместил взгляд на атакующих и заметил трёх людей, что выглядели несколько иначе, чем другие бандиты. Один из них обладал роскошной бородой, что даже выглядывала из-под платка, которым он закрыл своё лицо, а буйная шевелюра пряталась под котелком, нацепленным на голову.

Со стороны в этом наряде выглядел он очень странно, но видимо, на это имелся свой расчёт. Вот он выкрикнул новую команду, и сразу несколько человек побежали в разные стороны, очевидно, готовясь к окончательному штурму. Ну, ладно, щас я вас! Прильнув к ложу винтовки, я взял градус упреждения, как меня учил инструктор по стрельбе, и плавно, почти бережно, нажал на спусковой крючок.

Винтовка вздрогнула от выстрела, и почти сразу же вздрогнул бородатый террорист. Пуля вошла ему в затылок, аккуратно пробив край котелка и даже не сбив его с головы, а просто прострелив насквозь. Атакующие даже не сразу поняли, что он убит, но тем лучше для меня.

— Готов! — выразил я свои эмоции вслух, резким движением отдёрнув затвор. Дымящаяся сгоревшим порохом гильза выскочила из него и запрыгала по плохо оструганным доскам пола.

Щёлк! — и новый патрон лёг в предназначенное для него место. На этот раз я целился в того бандита, кто собирался кинуть вторую гранату в здание. Из него уже почти не стреляли, и оно уже потихоньку начинало гореть. Прицел, задержка дыхания, поправка на расстояние и ветер, плавный спуск, выстрел.

На этот раз пуля попала не в голову, а в шею, перебив кидающему позвоночник. Хрюкнув, он рухнул на землю, а граната, зажатая в его правой руке, выкатилась из неё и, проскакав по земле, взорвалась через пару секунд, осыпав всё окружающее пространство мелкими и крупными осколками.

Грохот взрыва заглушил щёлканье затвора и стук следующего патрона, вставшего на своё место. Тэкс, кто у нас тут на очереди? На очереди оказался один из непохожих на остальных людей, что с тревогой стал оглядываться по сторонам, выискивая неведомого стрелка. На свою беду, он успел увидеть меня, но оповестить об этом остальных, увы, уже не успел.

Выстрел, и ещё одна жизнь профессионального террориста оборвалась, неожиданно для него. Ну, да не он первый, не он последний. Следующий! В это время меня обнаружили. Что же, пусть так. В прицеле появился ещё один из тех, кто отличался от остальных, видимо, кураторы, выстрел, человек упал.

Кажется, на этот раз я немного поторопился и попал ему в грудь, а не в голову, а может, он сам успел среагировать. В меня стали стрелять, но далеко пока, и пули лишь щёлкали сбоку или сверху, пролетая мимо. Я наметил следующего, на этот раз рядового бандита, и вдавил спусковой крючок.

Выстрел, бандит дёрнулся и кувыркнулся в пыль, распластавшись в ней и больше не поднявшись. На этом мои успехи по уничтожению террористов себя исчерпали, и по мне открыли сосредоточенный огонь со всех направлений. Пули защёлкали, попадая то в поручень, то в стропила, поддерживающие крышу, то в доски, служащие ступеньками. Мне пришлось пригнуться и отступить, а потом и лечь на пол.

Задействовать дар раньше времени не стоит, у меня не так много сил и держать перед собой щит часами я не смогу. Да не то, что часами, мне и десять минут держать очень сложно, а бой хоть и скоротечен, но за пять минут не закончится. Тем временем, здание штаба стало не только дымить, но и гореть, оттуда уже не слышались ответные выстрелы, и анархисты, или кто они там, не думали его больше штурмовать.

Вместо этого, они начали обстреливать вышку, на которой засел я, и добивать тех, кто не успел сбежать из лагеря. Долго так продолжаться не могло и, увидев, как один из террористов стал неосторожно приближаться к моей вышке, я высунул ствол карабина наружу и выстрелил.

На этот раз попал не в грудь, а в левую руку, но ничего, крик боли возвестил меня о том, что я всё равно попал, а там разберёмся. Сразу же после моего выстрела по вышке защёлкали пули, в основном револьверные, а один из бандитов полез на соседнюю, предоставив мне поистине прекрасную мишень. Стрелять по нему из карабина оказалось менее удобно, чем из пистолета и, перехватив удобнее шварцлозе, я прицелился и нажал на курок.

Где-то с третьего выстрела я попал в него, а дальше просто добивал, чтобы уж наверняка. Как только безвольное тело скатилось кубарем вниз, я стал перезаряжать пистолет. Ну, что же, это шестой, а ещё пятеро на поляне полегло, сколько же их всего?

— Бац! И практически рядом со мной пуля пробила доску, расщепив её, одна из мелких и тонких щепочек впилась мне в правую щёку, что тут же закровоточила. Выдернув щепу, я с досадой вогнал новую обойму в пистолет и стал переползать на другое место. Заметили, гады! Откуда-то к вышке прилетела граната и, рванув внизу, завалила меня трухой и мелкими комками земли. Хорошо хоть осколки все мимо пролетели.

Пришлось пригнуться ниже, но в таком положении с вышки труднее отслеживать, что творится вокруг, а задействовать в этом плане дар я ещё не умел, если это вообще возможно. Время шло, здание штаба уже пылало, ко мне никто не приближался. Боялись. Видимо, пора мне и самому атаковать, а то, пока я спасусь, оставшиеся в живых люди, находящиеся в здании штаба, погибнут.

Что же, придётся прикрывать себя щитом. Встав во весь рост, я привёл в готовность дар и, вскинув винтовку к лицу, принялся целиться в первого попавшегося анархиста. Буквально тут же мне попался один из этих одичавших от собственной злобы людей.