Предельный квант

— Почему дров не принёс?
– осведомился Олег плоскими губами совершенно спокойным тоном.

— Что происходит? — закричал я.

Плоское подобие лица Олега с недоумением посмотрело на меня. Дым уже полностью поглотил поляну и быстро сгущался. Я начал задыхаться…

Проснувшись в холодном поту, с гулко стучащим сердцем, я с облегчением осознал, что нахожусь в комнате моего бамбукового домика. Сквозь двери пробивался яркий утренний солнечный свет. Из сада доносилось осторожное щебетание. Я потянулся, смахнул с лица пот и напялил на себя приготовленную мне вчера рубаху и штаны.

Отодвинув дверь, зажмурился. Солнце светило на совесть. Долина дышала жизнью зелёных лесных массивов, пушистых холмов и летних запахов, не обременённая утомительными людскими разговорами. Жители никуда не спешили, но каждый был занят своим делом.

Обстановка располагала к спокойным размышлениям и я, медленно рассматривая округлости ближайших холмов, попытался разложить текущую ситуацию по полочкам. Так, что мы имеем? Я завёл диалог с внутренним скептиком.

— Первый вопрос: где я? Япония или Китай?

Внутренний голос, казалось, улыбнулся снисходительно.

— Изумительные познания географии для офисного планктона, — заметил он. — Треугольный лес, огромная стела и всё прочее. Хм. Точно нет.

— Другая планета?

— Возможно, — ответил он, зевая, — но пока недостаточно информации.

— Может, параллельная вселенная?

— Может быть. Но это звучит слишком невероятно. Хотя...

— А путешествие во времени?

— Эх, начитался ты дешёвых сборников фантастички, — прыснул мой собеседник.

— Ну какое-то рациональное объяснение же должно быть! — воскликнул я, чувствуя нарастающее раздражение.

— Да наверняка есть, — ответил он уже более серьёзно, — Но, чтобы его найти, тебе стоит заканчивать нежиться на солнышке, и начать хоть что-то узнавать у местных.

— А вопросы два и три? — я поспешно попытался продолжить беседу.

— Давай, действуй, оплаченная сессия аутотренинга «Иванушка-дурачок» окончена, — улыбнулся внутренний голос и скрылся в глубинах подсознания.

Курносого «Федю» я нашёл сидящим в плетёном стуле у соседнего дома. Он нежно водил большим смычком по струнам длинного музыкального инструмента, обтянутого белой кожей.Приветливо улыбнулся, заметив меня, и слегка поклонился, не прекращая игру.

— Мне нужны ответы, — дополнив слова жестами насколько мог выразительно, потребовал я. Федя прикрыл глаза и, перебирая пальцами левой руки, продолжил движения смычком, выводя тягучую мелодию в восточном стиле.

— Ф-ё-ё-дор, лысая ты скотина, расскажи про вашу деревню и, вообще, про это место! — я раздражённо повысил голос.

Ноль реакции, мелодия медленно двигалась по намеченному маршруту, через некоторое время перешла к кульминации и остановилась. Федя сделал глубокий вдох, открыл глаза и с той же добродушной улыбкой посмотрел на меня, отложив инструмент.

— Ответы, — процедил я хмурясь.

Фёдор встал, показав глазами куда-то вперёд, и вальяжно двинулся по улице в указанном направлении. Через минут десять мы стояли у небольшого здания типовой цилиндрической формы. На порог вышел худощавый старик с козлиной бородкой и туманным взглядом. Одет он был в изумрудное кимоно и плетёные тапочки, на щеке красовался зелёный круг.

Старик кивнул Феде, перевёл взгляд на меня, слегка наклонил голову в знак приветствия и махнул рукой, приглашая войти. В доме на полу были расстелены циновки, напоминая зал для занятий йогой. Четыре коротко стриженных парня-подростка в серых препоясанных чёрной лентой халатах сидели на них в позе лотоса с закрытыми глазами. Старик жестом пригасил к ним присоединится. Я, было, открыл рот, чтобы начать задавать прорву мучивших меня вопросов, но он протянул руку вперёд в останавливающем жесте. Мне ничего не оставалось, как усесться на свободную циновку.

Я попытался сложить ноги в позе лотоса, но связки сразу же протестующие заныли, и глупую затею пришлось бросить. Федя хмыкнул, наблюдая за моими потугами, и уселся рядом. Старик подошёл к деревянной панели на стене и начертил мелом три пересекающиеся окружности. Затем под ними провёл две прямые линии и ещё две окружности, одну внутри другой. Подростки и Фёдор внимательно смотрели на доску и периодически покачивали головами, как бы подтверждая, что восприняли информацию. Старик несколько раз стирал рисунки и чертил новые, неизменно используя графические примитивы: прямые, окружности, прямоугольники и треугольники.

«Геометрия, что ли?» – подумал я.

С этого дня началось моё «обучение». Каждое утро, ни свет ни заря, стервец Федя стучал ко мне в дверь, и мы выдвигались к старику учителю. Там усердно занимались несколько часов и отправлялись на трудовую практику: иногда в сады, иногда в поле. После чего, совершенно измождённые, готовили на камне здешние блюда и заваливались спать без задних ног. Вернее, это я заваливался, а Федя ещё умудрялся сидеть по вечерам с бодрым видом у себя на веранде, попивая местный аналог чая или перебирая струны.

Последовательность графических примитивов оказалось здешней азбукой, системой счисления и чем-то вроде религии. Общались жители с помощью едва уловимых жестов. Причём общение это было настолько глубоким и детальным, что позволяло передать друг другу абсолютно любую информацию чётко и недвусмысленно. Как такое вообще возможно мне ещё предстоит разобраться. А пока я лишь делал робкие первые шаги в письме, вызывая снисходительные улыбки.

Со временем общаться письменно с местными у меня понемногу стало получаться, и я узнал имена своих знакомых. «Фёдора» на самом деле звали Аса, а старика учителя – Като. Жили мы в долине Таин, в посёлке Эльтаин, жители которого, в основном, занимались земледелием. Ещё в долине было четыре поселения: Ватаин, в котором жили ткачи и кожевники; Мэтаин со столярами, плотниками и кузнецами; Глотаин, в котором занимались камнем; и Рунтаин, где жили какие-то, пока мне не известные, хранители знаний. Далеко на западе, за Разделяющей Грядой, где, насколько я понял, находилась огромная стела, — расположились земли Суин. Но здешним жителям, по крайней мере, моим собеседникам, про них практически ничего не было известно. Жители долины Таин называли себя алсинами. Отвечали обычно неохотно и вкупе с моими слабыми познаниями здешнего письменного языка другой информации вытянуть из азиатских знакомых пока не получалось.

Като терпеливо, изо дня в день, возился со мной, как с малым ребёнком, обучая грамоте. Надо сказать, получалось это у него блестяще. Даже в моём безнадёжном случае я уже через три месяца стал неплохо писать и читать.

Ещё я упросил Като научить меня говорить на местном языке. К моему удивлению, тот согласился. Собственно говоря, он был единственным, кто разговаривал со мной вслух.

Здешняя планета делала полный оборот вокруг звезды примерно за сто местных суток, из-за чего десятичная система счисления прочно закрепилась не только в счёте, но и в измерении времени. Местный год назывался «оборотом». Оборот делился на десять периодов, не имеющих названий, в каждом периоде по десять суток. Жители Таин так и называли периоды: первый, второй, пятый. День тоже делился на сто равных частей «пин». Сутки по моим субъективным ощущениям примерно равнялись земным. Следовательно, в одном пин было около четырнадцати минут.