Председатель (сборник)

Усадив свою подругу на скамейку и передав ребенка тете Паше, черненькая бежит в билетную кассу. Одноглазый парень быстро говорит дочери:

— Обожди меня тут! — и тоже устремляется в здание вокзала.

— "Пирог с хлебом", — читает девочка объявление, вывешенное над ларьком. — Дядя Сережа, чего это?

— Не знаю, — говорит корреспондент, — какое-то новое, удивительное изобретение войны. Попробуем?

Он покупает два куска "пирога с хлебом".

— А вкусно! — замечает корреспондент. Девочка кивает, уплетая пирог.

Одноглазый и черненькая приближаются к выходным дверям вокзала,

— Может, напишете, Евдокия Петровна? — спрашивает одноглазый.

— Да, да... — кивает черненькая, отводя глаза. Видимо, ей тоже тяжела эта, ею же решенная, разлука

— Не поминайте лихом, Николай Петрович!.. — И будто боясь, что она не выдержит, черненькая почти бегом устремляется прочь от парня.

— Мама! Куда ты? — настигает ее отчаянный крик.

Черненькая замерла на всем бегу и шатнулась, как будто от удара в грудь. Она даже невольно поднесла руку к сердцу, куда сладкой болью проникли эти слова.

А девочка подбежала к ней, ухватила за платье своими маленькими руками.

— Ты нас бросаешь, мама? — с прежней, недетской интонацией говорит она

У черненькой хлынули слезы.

— Разве мамы бросают своих дочек? — говорит она — Я вернусь, очень скоро вернусь!..

— Это правда? — тихо спрашивает, подходя, одноглазый.

— Детей нельзя обманывать, Николай Петрович! — сквозь слезы улыбается черненькая.

Они прощаются, и парень уходит об руку с приемной дочерью через рельсы к темным липам, высаженным по краю дороги, убегающей вдаль.

Черненькая подходит к жене бригврача

— Ты плачешь, Дусенька?

— Как же не плакать? — знакомым баском отвечает черненькая. — Сроду с парнем не поцеловалась, и пожалуйста — уже жена и мать!..

— Поезд на Москву отходит с третьей платформы! — звучит голос вокзального диктора.

Пассажиры спешат на посадку.

И снова почетный эскорт сопровождает молодую мать. Впереди черненькая с младенцем, затем тетя Паша с вещами, корреспондент бережно, под руку, ведет Нину Ивановну.

И люди, спешившие на посадку, почтительно расступаются перед Матерью...

...Корреспондет и Лена сидят на скамейке близ станции Бекетовка.

— Замечательные люди — ваши спутники! — от души говорит Лена.

— Обычные люди, — пожимает плечами Сергеев, — каких мы постоянно видим вокруг себя.

Лена делает чуть заметную гримасу, выражающую сомнения в последних словах Сергеева

— Ну а что с ними сталось?

— Каждый ушел в свою даль, в свою жизнь... Впрочем, я кое-что знаю о судьбе женщины, которую называли Ниной Ивановной. Она работала в госпитале и училась, кончила медицинский институт, воспитала дочь. Пережив сама так много страшного и горестного, она охраняла дочь от всего трудного, больного, печального, даже от воспоминаний о войне. Девочка выросла, полная доброго порыва, но слабодушная, избалованная опекой. И в первом же малом жизненном испытании она погнулась...

По мере того как он говорит, лицо Лены разительно меняется, наконец-то понимает она, о ком рассказывал корреспондент.

— И вы решили ее выпрямить? — с дрожащими от боли и гнева губами перебивает Лена. — Но кто дал вам право рассказывать мне все это, вмешиваться в мою жизь?!

— Ваша мать, — просто отвечает корреспондент. — Она узнала, что я здесь, и прислала мне письмо. Только не поздно ли? Ведь вы уже в пути... Он встает со скамейки.

И тут Лена с неясной и странной улыбкой сквозь слезы

протягивает руку и заставляет Сергеева снова сесть.

Они смотрят друг на друга, тем и должен кончиться фильм:

двумя прекрасными человеческими лицами. Одно — юное,

другое — тронутое годами; .одно — прозревшее в печали

и радости, другое — в добром понимании, что просьба

далекого друга все-таки не опоздала.

notes

1

Быстрее! (нем.)

2

Свинство! (нем.)

3

Я напишу твоей невесте (нем.)

4

Но это же шуточка! (нем.)

5

Хватит! Хватит! (нем.)

6

Прочь! Пошла прочь! (нем.)

7

Глаза опусти! Слышишь? (нем.)