Предсказание
Шрифт:
– А почему тебе просто не пойти и не сесть туда? Боишься, Снэйп снимет баллы с Гриффиндора?
– шёпотом спросил Гарри.
– Как ты угадал?
Они оба фыркнули, как первоклассники, и Гарри на мгновение ощутил себя почти счастливым. Как в детстве.
Если бы он ещё не чувствовал себя так отвратительно…
Наконец, Дамблдор опустился в кресло, и тарелки наполнились едой.
– О, свершилось, - Рем собрался было выйти из-за стола, но Гарри удержал его.
– Ты зайдёшь ко мне?
– Конечно, - Рем задумался, глядя на часы.
– После десяти нормально? Не будешь спать?
– Наверное, нет.
– Тогда до встречи.
Рем направился к учительскому
Хорошо, по дороге ему никто не попался. Если бы пришлось с кем-нибудь заговорить, Гарри пришлось бы туго. Он почти бегом добежал до своей комнаты и бросился в ванную. Но ничего не случилось. Тошнота прошла. По-прежнему ныли мышцы, болело горло, давило виски и было сухо во рту. Но тошнить перестало. Гарри открыл холодную воду и сделал несколько осторожных глотков. Кажется, ничего.
Чёрт. Надо лечь.
Он с трудом разделся и залез под одеяло. И тяжёлый сон сморил его почти сразу же.
Гарри лишь успел подумать, что поговорить с Ремом сегодня не удастся.
~* ~
Озноб. Шум в ушах. Чёрные точки перед глазами. И тонкая игла, засевшая в середине груди.
Кто-то звал его по имени, и Гарри заставил себя встряхнуться.
Он всё ещё сидел за столом в опустевшем Большом зале.
Расстроенный Невилл тянул его за рукав.
– Мы опаздываем, Гарри.
– А… Да. Иди один, Невилл.
– Ты не дойдёшь сам.
– Почему это?
Невилл сильно покраснел.
– Пойдём. Ведь опоздаем! Сегодня первая защита. Снэйп… - голос Лонгботтома дрогнул.
– Если мы опоздаем, нам попадёт.
– Мне же туда нельзя. Иди один.
Лонгботтом посмотрел на него и не двинулся с места.
Гарри стало его жалко, и он попытался взять себя в руки.
– Невилл, ты ведь знаешь. Я сдаю все практические предметы письменно.
– Знаю. Но ты…
– Да всё со мной нормально.
– Ты себя в зеркале видел? Снэйп и то лучше выглядит.
Гарри слабо улыбнулся. Ещё немного, и он, действительно, упадёт в обморок. Нужно лечь. Прямо сейчас. Или хотя бы просто подпереть голову руками. И закрыть глаза. Но Гарри заставил себя сидеть ровно.
– Я чувствую себя гораздо лучше, чем выгляжу. Честное слово. Ну правда, Невилл.
– Ну… Ладно, - Лонгботтом неуверенно улыбнулся в ответ и медленно пошёл к дверям.
«Господи, да уберись уже отсюда!» - в отчаяньи подумал Гарри, когда Невилл в очередной раз обернулся на пороге.
Нехорошо, конечно. Но у Гарри не хватило сил даже оценить самоотверженность бедного Невилла, который, рискуя опоздать на урок Снэйпа, не желал бросать хворающего одноклассника.
А Гарри, действительно, был серьёзно болен. Последнее время он чувствовал себя настолько отвратительно, что не выдержал и пожаловался Снэйпу. Правда, мастер зелий только пожал плечами, услышав о его недугах, и равнодушно сказал, что ничего особенного не происходит. Ну, наверное. Только вчера Гарри, определённо, чуть не умер. Ему стало совсем плохо на уроке по уходу за магическими существами, и взволнованный Хагрид, пока Гарри был в полуобмороке, отнёс его в больничное крыло.
Гарри пришёл в себя на пару минут уже на огороженной ширмой кровати. Мадам Помфри влила в него какое-то зелье, от которого гриффиндорца хорошенько вырвало. А потом явился Снэйп, который в довольно грубых выражениях отверг «нелепые домыслы» фельдшерицы, утверждающей, что Поттер принял зелье на основе крови какого-то магического существа.
Правда, сам Гарри совершенно ничего не помнил - ему об этом рассказал Невилл, на свою беду пришедший в тот момент за средством от насморка.Снэйп не позволил Гарри остаться в больничном крыле на ночь и заставил его вернуться к себе. Несмотря на то, что гриффиндорец практически висел на учителе, когда они спускались в подземелья. Всю ночь Гарри рвало - видимо, сказывалось действие лекарства мадам Помфри. А утром ему стало немного легче. И он даже смог немного поесть. Половинку яблока, две ложки овсянки и одно маленькое печенье. Огромное достижение по сравнению с вчерашним днём. Да и вообще Гарри сегодня просто феноменально везло: расписание семиклассников Гриффиндора после обеда состояло из предметов практической магии, и Гарри мог спокойно отправиться к себе. И умереть.
Только бы никто не пристал к нему. Добраться до комнаты. Доползти. И упасть на кровать. А завтра зелья. Гарри вспомнил, что не сделал домашнее задание. В прошлый раз Снэйп задал какой-то конспект… Неважно.
Он повалился на постель и с облегчением закрыл глаза.
– Гарри Поттер, сэр…
У Гарри не нашлось сил даже ответить. Видимо, Добби это понял. Он взобрался на матрас и положил гриффиндорцу на грудь три письма.
– Почта для Гарри Поттера.
– Хорошо. Спасибо.
– Гарри Поттер плохо себя чувствует?
– обеспокоенно спросил эльф.
– Всё в порядке, Добби. Пожалуйста, оставь меня одного.
Добби с опаской посмотрел на него, низко поклонился и исчез.
Собрав остатки сил, гриффиндорец вскрыл одно из писем. Оно было от Каталины. Гарри просмотрел его и почувствовал себя немного виноватым: миссис Гардинер сетовала на то, что он не пишет ей. Надо собраться с силами и написать. Хотя бы просто поблагодарить за гостеприимство… Всё-таки, прошло уже две недели с тех пор, как он уехал из Гардинер-Парка.
Гарри взял второй конвертик, увидел имя отправителя и отложил письмо, не распечатывая. Гриффиндорец и так знал, о чём там речь. Это было приглашение на вечер, который Драко устраивал в Хогсмиде в честь своей помолвки. Надо же, официальное приглашение… Разделяющий их комнаты коридор можно пересечь за минуту. Трудно было зайти и просто сказать? Похоже, теперь, чтобы получить аудиенцию у его высочества, придётся записаться на приём…
Гарри открыл последнее письмо.
То есть это было не письмо, а записка. От Сириуса. Гарри даже привстал. Сердце почему-то забилось очень быстро. Пальцы задрожали.
«Надеюсь, ты в порядке. Я уже встаю и хожу без посторонней помощи. Только это секрет. Никому не говори. Пусть будет сюрприз для остальных. Думаю, скоро увидимся. Береги себя.
Сириус»
Гарри в некотором недоумении посмотрел на огрызок пергамента. Секрет? От кого? От Люпина и Снэйпа? Кому ещё интересно, как чувствует себя Сириус Блэк? Да и кому он мог рассказать? Снэйпу?
Гарри сунул письмо под подушку. Он и не собирался ничего рассказывать мастеру зелий. И не от того, что не хотел, а от того, что Снэйп не желал разговаривать с Гарри. После вчерашнего у гриффиндорца вообще пропало всякое желание его видеть. Наверное, физические страдания подвели Гарри к той грани, когда сердечные драмы стали казаться смешными и глупыми. Гарри уже почти поверил в то, что сам себе зачем-то выдумал какую-то любовь. Любовь… О Господи, разве это так важно? Куда мучительнее постоянная слабость, спазмы, боли, шорохи в тёмных углах, резь в глазах и тошнота. Гарри просто больше не мог терпеть. Ему хотелось, чтобы всё стало, как раньше.