Предсказание

«Лучше умереть, чем оказаться с таким, как ты в одной компании, Блэк», - чуть слышно откликнулся Снэйп.

«Чёртов придурок».

«Поцелуй дементора - это слишком просто, Сириус, - Снэйп наконец посмотрел на него.
– Слишком быстро. Я хочу, чтобы у тебя было время подумать. Обо всём. Мне интересно, долго ли ты протянешь».

«Мне тоже интересно. Чем они собираются тебя кормить?»

«Уведите», - резко приказал Леммон.

Конвоиры вывели Сириуса из комнаты.

«Ваши фокусы ни к чему не приведут, Снэйп. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами того, что Сириус Блэк - один из Упивающихся Смертью».

«Ну конечно. Правая рука Тёмного Лорда. Вы это уже говорили, - медленно проговорил Снэйп. Взгляд его был пустым и безжизненным. Как и голос.
– Поздравляю вас. Я уверен, вы поймали настоящего преступника».

«Что вы хотите этим сказать?» - голос Леммона стал ледяным.

«Вы только что послали на смерть человека, за голову которого Тёмный Лорд обещал пять тысяч галлеонов, - тихо сказал Снэйп.
– Жаль, что он не имеет возможности выплатить вам вознаграждение».

Туман.

Кабинет Снэйпа в Хогвартсе. Профессор сидел за столом, склонившись над полуистлевшей страницей пыльной книги.

«Так нельзя».

Гарри обернулся.

В дверях стоял Рем. На нём была потрёпанная коричневая мантия с прорехой на локте. Гарри очень хорошо помнил эту мантию. Её Люпин носил в тот единственный год, когда преподавал в Хогвартсе защиту от тёмных сил. Гарри подошёл к Снэйпу и заметил у него на виске ссадину. Похоже… Кажется, этот разговор случился как раз после того, как Гарри и Гермиона помогли бежать Сириусу Блэку.

«Так нельзя, Северус. Это… Это неправильно. Да, ты готов рисковать жизнью. Но для чего ты это делаешь? Чтобы тебя оставили в покое? Ты понимаешь, что невозможно отгородиться от мира? Нельзя вечно прятаться за этими стенами! Ты ведёшь себя так, словно жизнь закончилась!»

«Оставь свои проповеди для Блэка, Люпин», - откликнулся Снэйп, не поднимая глаз от книги.

Бледное лицо оборотня болезненно исказилось, но когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:

«Как же я сочувствую человеку, который тебя полюбит».

Снэйп замер. Гарри очень хорошо видел, как взгляд учителя застыл на стёртых временем строчках.

«Ты никого не сможешь согреть. Никогда».

Серебристая дымка.

И Гарри увидел Дамблдора и Снэйпа, медленно идущих к опушке Запретного леса.

«Он будет нам полезен, когда всё закончится», - Снэйп бросил на директора странный взгляд.

«Вне всякого сомнения, Северус. Если тебе удастся убедить Люциуса, что его господин вселился в мальчика, то нам не найти для Гарри лучшего защитника».

«Вы говорите так, словно все эти годы я плохо справлялся со своими обязанностями».

В голосе Снэйпа прозвучала такая явная ревность, что Гарри даже на мгновение забыл о странном содержании их беседы.

Дамблдор, похоже, тоже заметил это, и с улыбкой коснулся руки Снэйпа.

«После всего, что ты сделал ради Гарри, Северус, я бы не позволил себе усомниться даже на долю секунды».

Снэйп промолчал.

«Но если Люциуса обнаружат… Ты ведь понимаешь, тогда я ничего не смогу для вас сделать».

«Да. Но это абсолютно исключено», - холодно отозвался мастер зелий.

~* ~

Гарри встряхнул головой и с трудом выбрался на поверхность. Последние несколько секунд гриффиндорцу стало казаться, что думоотвод не желает его отпускать, настойчиво утягивая в свои неведомые глубины.

В прошлый раз Гарри провёл в думоотводе слишком много времени, и ему сделалось плохо. Сейчас он выбрался вовремя и чувствовал себя почти нормально. Если забыть эти странности со зрением. И шорохи. И головокружение. И ноющие мышцы…

Гарри посмотрел по сторонам.

Здорово видно. И так удобно. Жаль только, это скоро пройдёт. Ведь Снэйп сказал, что пройдёт. Хорошо бы ещё прошло и всё остальное.

Гарри погладил светящиеся стенки думоотвода. Почему нет возможности избавиться от собственных мыслей? Вот было бы здорово! Забыть хотя бы о части того, что не даёт ему спокойно спать.

Гарри выскользнул из-за драпировки и наткнулся на Дилберта. Дворецкий с невозмутимым видом посмотрел на молодого человека и бесстрастно осведомился:

– Мистеру Поттеру угодно что-нибудь?

– Нет. Спасибо, Дилберт, - ответил Гарри и пошёл к себе.

Наверняка старик донесёт Снэйпу. И ладно.

Гарри прилёг на постель и уставился в потолок. Стенания старых деревьев и перешёптывание теней в углах его больше не беспокоило.

Итак, Дамблдор всё знал с самого начала.

Глава 5.

Восход застал Гарри за завтраком. Дилберт принёс поднос в едой к нему в комнату. Считалось, что Гарри завтракает, но на самом деле гриффиндорец просто пялился в чашку с остывающим кофе. Бутерброды лежали нетронутыми. Два раза Дилберт бесшумно возникал около стола и спрашивал, не угодно ли мистеру Поттеру ещё что-нибудь. Но Гарри лишь безучастно качал головой. Есть не хотелось. На душе было тоскливо, и Гарри не мог понять, почему. Ведь он возвращается в Хогвартс. Но чутьё подсказывало гриффиндорцу, что от этого ему не станет легче. Даже если он улетит на Луну, чувства и переживания останутся с ним. Не имеет никакого значения, где терзаться мыслями о Снэйпе - в доме у Дурслей или в школе.

Кое-как допив холодный кофе, Гарри поднялся с кровати и начал одеваться. Снэйп сказал, что они должны аппарировать ровно в десять. Бог его знает, зачем такие тонкости. Гарри не стал ничего спрашивать.

Вещи были собраны. Гриффиндорец обвёл взглядом комнату. Сейчас, при слабом утреннем свете, тени были почти не заметны. Они притаились за пологом и в углу, за приоткрытой дверью ванной. Гарри на секунду показалось, что он даже видит чьи-то любопытные глазки. Впрочем, уже через секунду у гриффиндорца потекли слёзы, и рассмотреть обладателя глазок ему не удалось.

Когда резь в глазах ослабла, Гарри увидел, что часы показывают половину десятого. Время ещё есть. Он достал сигареты и вышел на балкон. Ничего более тоскливого, чем серый, набухший сырым снегом парк, Гарри видеть не доводилось, пожалуй, никогда. Холодный влажный ветер сбивал с веток капли. Дорожки чернели на грязноватом снегу. Да, не очень-то весело.

Гарри закурил. Вкус у сигарет стал странным и отдавал травой. И долго с ним будет твориться всякая чертовщина? Снэйп ничего не говорил на этот счёт. Впрочем, Гарри и не спрашивал. Он затянулся ещё раз и выбросил сигарету. Какая гадость.