Предупреждает 'Меркурий-1'

– А ее скорость?
– спросил Орлянкин.

– Около сорока километров в секунду.

– Можно разогнать корабль, уравнять скорости, и...
– начал Джексон, но его прервал возглас Тимонена: - "Заря" нашлась! "Заря" ответила!

9. БУНТ ЧЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ

– Кто тебе ответил, Тим? Штурман?

– Да. Хриплый такой бас. Только и успел сказать: "Говорит "Заря", перехожу на прием..." - и сразу прервался.

Все переглянулись.

– Что-то там опять случилось, - Лекок зашагал вокруг стола, - вот злополучный корабль!

– Может, нет воздуха?

– Может, они умирают от голода?
– заговорили все.

– Жан!
– Гюнтер остановил начальника, - что же ты молчишь? Надо лететь на помощь. Назначай - кому?

Лицо Лекока было угрюмо и печально.

– Никто не полетит, - ответил он глухо, чуть отворотясь.

– Почему?
– спросили все разом.

– Вспышка! Вы забыли о вспышке. Полет к комете займет в оба конца больше ста часов. Я не могу отправить вас на смерть.

– Почему на смерть?
– возразил Гюнтер.
– Это рискованно, но всякий полет в космос рискован. Вспышка может быть и через семьсот часов.

– Я сказал - нет!
– Лекок резко отвернулся.

– Тогда, начальник, - начал Тимонен и замолчал, но итальянец живо досказал:

– Мы полетим без твоего разрешения.

– Что?
– поднял брови Лекок.

Тимонен решительно зашагал к выходу.

– Тимонен, стой!
– закричал Лекок.
– Что это? Где я нахожусь? На пиратском корабле или на научной станции середины двадцать первого века? Что вы молчите? Вы заодно с ним?

– Пойми, Жан, - мягко остановил его Гюнтер, - если мы не полетим на помощь... как нам жить дальше? Ты не имеешь права запретить нам проявить человечность.

– Я блокирую космодром!
– Лекок бросился к щиту управления и натолкнулся на Джексона.

– Ты, надеюсь, не будешь со мной драться?
– усмехаясь, спросил австралиец.

– Да поймите вы, - кричал в отчаянии Лекок, - я отвечаю за вас! Это мой долг! Исполнение долга - тоже проявление человечности. Как я буду смотреть в глаза людям Земли? Все десять миллиардов скажут: он погубил своих ученых! Он сознательно послал их на смерть!

– А что скажут нам эти десять миллиардов?
– вмешался Орлянкин.
– Что скажут, если мы не попытаемся спасти две человеческие жизни?

– В последний раз, - сухо спросил Гюнтер, - отпускаешь?

– Нет, нет и еще раз нет!.. Или... действуйте без моего согласия!
– и Лекок вышел, с силой хлопнув дверью.

– Тогда...
– Гюнтер пожал плечами, - беру все на себя... Вот мой первый приказ: Тимонен летит на помощь "Заре". Кто летит с ним? Инструкция не разрешает полетов в одиночку.

– Я!
– ответили хором все.

– А я думаю, - Гюнтер улыбнулся, - командир корабля должен сам выбрать себе спутника.

Все согласились, и когда пришел уже одетый в рабочий костюм космонавта Тимонен, Гюнтер предложил ему выбрать себе товарища.

Зеленоватые глаза Тимонена пробежали по напряженным лицам ученых и, потеплев, остановились на итальянце.

– О, грацие, грацие, радиомаэстро!
– подпрыгнул от радости Трояни.

– Тим, - Гюнтер вынул из кармана мелко исписанные листы, корректировать полет буду я. Но, когда сблизишься с кометой, бери управление на себя. Там обстановка будет, думаю, сложная. Действуй, как найдешь нужным...

Все, кроме Лекока, ушедшего в свою каюту, теснились за спиной Гюнтера. В глубине белого экрана они видели блестящий в лучах прожекторов космодром, две фигурки, деловито поднимающиеся по узкой лестнице к входному люку "Гермеса". Вот экран мигнул и показал Тимонена и Трояни, лежащих в амортизационных креслах...

– Как связь, Тим?
– Гюнтер придирчиво вглядывался в экран. Мутновато... а, вот теперь лучше.

– Все в порядке, Ганс. Давай команду, - сказал Тимонен.

– Разрешаю взлет, - спокойно, даже как-то буднично скомандовал Гюнтер.

Палец Тимонена лег на кнопку...

На столе звякнула посуда. Дом-цилиндр содрогнулся. Пол нажал на подошвы. Гюнтер тихо считал секунды:

– Айн... цвай... драй... все в порядке. Летят.

10. "ГЕРМЕС" ДОГОНЯЕТ КОМЕТУ

"Гермес" - небольшой космический корабль, рассчитанный лишь на шесть человек экипажа, имел один недостаток, точнее сказать - неудобство: на нем не было искусственной гравитации. Это сложное приспособление только-только входило в практику. Им оснащались лишь огромные пассажирские лайнеры, к типу которых принадлежала и погибшая "Заря".

Зато автоматики на "Гермесе" было много: автоматы-синтезаторы воды, автоматы-возобновители и очистители воздуха, обогреватели, осветители все они питались от атомного сердца корабля.

В каюте штурмана, на видном месте, стояла небольшая кибер-машина, Трояни любил потешаться над ней, заставляя решать глупейшие задачи. Например: какое имя больше подходит космонавту: Жан, Роберт, Ганс, Петр, Анти или Джакомо?

Бедная машина долго гудела и щелкала, добросовестно стараясь найти какой-то смысл в перечне имен, и, наконец, звонко отвечала: "Мало данных!"

Когда "Гермес" достиг скорости пятьдесят километров в секунду, двигатели были выключены, и космонавтам пришлось привыкать к невесомости.

– Мы делаем четыре миллиона триста тысяч километров за сутки, - Тимонен потер щеку, заросшую рыжей щетиной, - этого мало, чтобы догнать комету за несколько суток.

– Так увеличим скорость, - Трояни висел над креслом пилота.

– Рискованно.

– Для нас?

– Для горючего. Его понадобится много для торможения и для маневров, когда будем искать "Зарю".

– Но... Тим, еще больший риск лететь тихо. Ты что, забыл о вспышке?

– Ладно, - Тимонен положил руку на кнопку, - приготовься, сейчас тряхнет.

"Гермес" вздрогнул, и Джакомо, не успевший пристегнуться к креслу, с проклятьем полетел вверх ногами.

– Ничего, - усмехнулся Тимонен, - зато мы выжали шестьдесят километров в секунду. Пройдем за сутки пять миллионов сто восемьдесят четыре тысячи километров. Завтра войдем в комету.

А на следующий день произошел такой разговор с "Меркурием-1":