Предупреждает 'Меркурий-1'

– Эй!
– закричал он, забыв, что на нем шлем.
– Есть кто-нибудь живой?

– Не кричи, а загляни в иллюминатор, - посоветовал пилот.

– Иллюминатор закрыт... попробую проникнуть через аварийный выход.

Прошло несколько минут, Тимонен слышал только тяжелое дыхание итальянца. Проникнуть внутрь было нелегко.

– Ну, что там?

Трояни не ответил. Дверца поддалась его усилиям. Подтянув трос, он полез в тамбур.

Космический холод стоял в кабине штурмана. У разбитых приборов связи лежал человек в скафандре. Трояни перевернул его на спину, заглянул за опущенный светофильтр.

– Тим! Нашел Донцова!

– Живой?

– Живой или мертвый, не знаю. Ищу Петерсена.

Опять несколько минут молчания.

– Срочно тащи сюда Донцова!
– приказал Тимонен.
– Что ты там копаешься?

– Тащу! Приготовься!..

Когда Тимонен осторожно снял со спасенного скафандр, он увидел перед собой юношу лет шестнадцати с исхудалым иссиня-белым лицом.

– Сердце бьется, - сказал Тимонен.

– Поступим согласно указаниям доктора Орлянкина, - ответил итальянец и, набрав в шприц сильнейшего укрепляющего средства, быстро и уверенно сделал укол.

Алеша открыл глаза.

– Где Петерсен? Ты нас слышишь? Где Петерсен?
– спросил Трояни.

– Штурман... за дверцей, - шепнул Алеша.

– За какой дверцей?

– Автоматика... радиация...
– с трудом произнес мальчик.

Тимонен взглянул на часы. До вспышки осталось пятьдесят часов. Каждая впустую потраченная минута могла их погубить. Он взглянул на итальянца - и Трояни все понял. Понял и со вздохом вновь надел на голову шлем...

Через полчаса он вернулся:

– Мертв, - коротко бросил он Тимонену.

Потом потряс почти пустые баллоны скафандра Донцова.

– Тут мы успели вовремя.

До вспышки оставалось сорок девять часов пятнадцать минут.

13. УСПЕЮТ ИЛИ НЕ УСПЕЮТ?

Тимонен сел к пульту управления, откинулся в амортизационном кресле. Рядом, в другом кресле, лежал Донцов.

– Он все еще не вполне очнулся, - заметил Трояни.

– Это даже хорошо. Будет жестокая перегрузка. Ложись и ты.

– Перегрузка по мне лучше невесомости, - ответил итальянец, болтаясь в воздухе.

– Это ты говоришь потому, что не испытывал настоящей перегрузки... Держись!

Из правой носовой дюзы вырвались зеленые язычки пламени. "Гермес" медленно повернулся - курс на Меркурий!

– Начинаю ускорение!

Корабль ринулся вперед. Джакомо прижало к полу. Пружины кресла пилота со скрипом сжались до предела. Алеша застонал.

– Скоро ли?
– хрипло, с трудом выговорил Трояни.
– Скоро ли? Дьяболо!..

Глаза пилота налились кровью, но он не отрывал их от показателя скорости, расхода горючего и циферблата часов. Алеша опять застонал...

И вдруг снова стало легко. Трояни "подлетел" к пульту:

– Ну как, успеем?

Тимонен ничего не ответил, только посмотрел на него, и Трояни понял, что опасность не миновала...

А в эту минуту в кают-компании "Меркурия-1" было шумно.

– Спасли! Спасли!
– повторял Гюнтер.

– Гип-гип-гип-ура!
– ревел Джексон.

– Ура! Знай наших!
– вторил ему Орлянкин.

– Спасли?.. Рано еще радоваться, - ворчал Лекок.

– Жан, - заговорил Гюнтер, - надо сообщить хорошую новость Земле, а может, еще раньше - Марсу. Ведь на Марсе работают родители Донцова. Они считают его погибшим. Наверно, убиты горем.

– А ты хочешь убить их еще раз?

– От радости не умирают.

– Пойми, когда этот мальчик будет вот здесь, среди нас, в безопасности, я первый вызову Марс. Но сейчас... неужели вам надо объяснять. Спасли Донцова для того... чтобы он умер от лучевой болезни.

Все примолкли.

– От лучевой болезни можно излечить, - заметил Орлянкин.

– Но не от такого поражения!

Гюнтер посмотрел на часы:

– Я верю, что они успеют.

– К чему самообман!
– выкрикнул Лекок.
– У них мало горючего. Им надо сохранить его для торможения. Они... они... погибли!
– с вызовом заключил он и вышел.

...Орлянкин пошел дежурить в комнату связи, а Гюнтер и Джексон, надев скафандры, вышли наружу. Надо было готовиться к вспышке.

Странный вид приобрела станция "Меркурий-1". Она ощетинилась множеством астрономических труб и антенн. Ажурные чаши радиотелескопов чуть покачивались, будто фантастические огромные цветы.

– Знаешь, Ганс, что мне напомнила сегодня наша станция?
– спросил Джексон.
– В старых фильмах о последней войне я видел рубеж обороны. Верно, похоже?

– Да, если заменить телескопы пушками, а радиотелескопы звукоуловителями и прожекторами, - ответил Гюнтер.
– А вообще ты прав. Это наш рубеж обороны и атаки - все вместе.

14. ВСПЫШКА

На следующий день в комнате связи дежурил Джексон. Орлянкину поручили встречать "Гермес", а Лекок с Гюнтером работали в обсерватории.

...Тимонен повел корабль в облет планеты, гася скорость короткими взрывами из носовых дюз. Он забыл и думать о вспышке на Солнце. Одно занимало его в эти минуты: хватит ли горючего для посадки? Он косил глаза на красную стрелку, медленно, но неумолимо ползущую к нулю.

Корабль терял скорость. Тимонен приказал Трояни надеть скафандр на Алешу. Потом, помогая друг другу, оделись и они.

Еще минута, еще... пора!

Из передних боковых дюз полетели зеленые язычки пламени. Корабль начал поднимать носовую часть к медленно принимать вертикальное положение.

Гигантская сигара начала стоймя падать на-Ярко освещенный круг космодрома. Из нижнего широкого сопла вылетел толстый столб зеленого огня и ударил в скалистую почву. Три опоры, напоминающие когтистые лапы орла, отошли от корпуса "Гермеса", готовясь принять на себя его тяжесть.

Ниже, ниже... вот уже совсем немного осталось, метров пятнадцать, десять...

В этот миг красная стрелка указала на нуль - горючее кончилось. И, тяжело рухнув огромной тяжестью на согнувшиеся опоры, корабль вздрогнул и замер...

Орлянкин, забыв об осторожности, побежал к месту посадки, хотя каменистый грунт еще дымился вокруг "Гермеса". Планетолет был недвижим и тих. Казалось, он отдыхал после трудного пути.

Но вот беззвучно открылся нижний люк - и легкая, но прочная лестница поползла вниз. Две фигуры в скафандрах высунулись, помахали руками, и Орлянкин услышал в своем шлеме голос Трояни: