Предвестники

Я не могла думать о Лаэнаре, - в моих мыслях его имя сменило цвет, как меняет цвет его звезда в небе. И я пыталась не думать об Амире, - но снова и снова вспоминала ее прикосновения, улыбку, взгляд, обращенный к Мельтиару, ее руку в руке Рэгиля. Слезы душили меня, комом стояли в горле, но я не плакала.

Я думала о Рэгиле, сжимала его ладонь, пыталась отдать ему всю свою уверенность и твердость. Но у меня не хватало сил, и Рэгиль оставался где-то далеко, в бездне, смотрел невидящим взглядом, не замечал ничего вокруг.

Боковые двери разошлись, впуская Мельтиара, и ангар затих.

Я поняла, что мы здесь не одни, - другие предвестники ждали вместе с нами, почти невидимые среди машин и теней. И шепот, шорох шагов, даже дыхание, - казалось, все теперь стихло.

Мельтиар шел через замерший, полутемный ангар, и рядом летела погребальная лодка. Узкая, выгнутая, черная с серебром, она скользила легко и плавно, приближалась к нам. Мельтиар не отрывал ладонь от борта, шагал медленно, не глядя по сторонам.

Я подвела Рэгиля к лодке. Мы шли рядом, шаг в шаг. Я смотрела на Амиру, покоящуюся меж черных бортов, и чувствовала, - мы будем идти вечно, наш путь не закончится никогда.

Глаза Амиры были закрыты, в волосах мерцали капли хрусталя. В руке был меч, рядом лежало ружье и инструменты. Она казалась удивленной и в чем-то неузнаваемо иной, ведь свет, сиявший в каждом ее движении и слове, огонь и ветер чувств, - погасли.

Мы шли, я держала Рэгиля за руку. Он смотрел в пустоту, я сдерживала слезы. Я знала, мы оба падаем, но я должна удержать его.

Мы должны быть рядом с Мельтиаром.

Лодка замерла, и мы остановились вместе с ней. Мельтиар наклонился, коснулся губ Амиры, прошептал что-то, - и выпрямился, опустил руки.

Лодка плавно поднялась над нами и устремилась вперед, все выше и выше. Там, под сводами ангара, открылся люк. Он казался отсюда звездой, сияющей и далекой. Лодка нырнула в это сияние, стала россыпью искр, - и свет погас. Колодец закрылся.

Мельтиар обнял нас, и его боль, и бездна, поглотившая Рэгиля, затопили меня. Наше общее горе кружилось, утягивало водоворотом, и ангар молчал, тени казались все темнее.

Потом Мельтиар сжал плечи Рэгиля и несколько мгновений стоял, всматриваясь в его глаза.

– Вернись ко мне, - сказал Мельтиар.

Но Рэгиль не шелохнулся.

Мельтиар обернулся, и тени дрогнули, на свет вышли трое, приблизились к нам. Я узнала Эркинара и двух пророков позади него. Все они молча остановились, и Мельтиар кивнул.

Я поняла, что это значит. Рэгиль не слышит меня, не слышит даже Мельтиара, - и помощь осталось искать только в залах пророчеств. Пророки успокоят боль, выведут Рэгиля к свету и дадут опору. Он снова сможет жить.

"У тебя неясное будущее", - говорил мне Эркинар. Знает ли он, что будет с Рэгилем дальше? Что будет дальше со всеми нами?

Мне было трудно разжать пальцы, выпустить ладонь Рэгиля, но я знала - так нужно. Двое пророков подошли к нему, взяли за руки. Рэгиль стоял, не замечая их.

– Ты сможешь помочь ему?
– спросил Мельтиар, глядя на Эркинара.
– Точно?

– Я все сделаю, - ответил Эркинар.
– Я обещаю.

Я смотрела, как пророки уводят Рэгиля. Среди них, одетых в белое, он казался осколком темноты. Он шел, не оборачиваясь, и исчез за воротами.

– Пойдем, - сказал Мельтиар.

Он вывел меня через боковую дверь. Мы шли долго и словно без цели, - коридоры перетекали один в другой, пока не стали совсем безлюдными и узкими. Тогда Мельтиар остановился.

Здесь не было ни старших, ни младших звезд, лишь электрический свет, ветер и шум лопастей.

– Я сейчас вернусь, - сказал Мельтиар.
– Подожди меня.

Я не успела ответить, - темнота вспыхнула и погасла, оставив меня одну.

Никто меня не видел, но я закрыла лицо ладонями. Слезы прорвались сквозь комок в горле, я больше не могла удержать их. Они текли по щекам, крупные как капли дождя, соленые и горькие как морской ветер.

Я прижалась к стене и стала ждать.

53.

Я перешагнул порог.

Неужели совсем недавно моя тюрьма парила в вышине, в сиянии прозрачного потока? Пока я спал, и видения и отзвуки песен владели мной, мерцающий шар опустился на черные плиты пола, замер среди отвесных стен.

– Идем, - сказал тюремщик, и я молча последовал за ним.

Мы шли по коридору, прямому и светлому. И безлюдному, - никто не вышел нам навстречу, не появился из-за угла, не открылся ни один люк, ни одна дверь в стене. Словно пещерный город опустел, пока я спал, и все жители покинули его, разбрелись по миру.

Быть может, так и есть, ведь мир теперь принадлежит им.

Где бы они ни были, их волшебство осталось: холодными и жаркими искрами кололо босые ступни, звенело в каждом глотке воздуха. Песни темного города звучали так ясно, их пели зеркальные плиты и скрытая под ними толща каменных стен; ветер подхватывал их, шорох металла вторил ему.

Мой тюремщик шел впереди на полшага и не оборачивался, словно, не глядя чувствовал, иду я за ним или нет. Я смотрел на его крылья, прижатые к спине, на волосы, перехваченные темным шнуром, и думал: я могу попробовать бежать или напасть на него. Я не смогу освободиться, но умру, сражаясь.

Мысль об этом была далекой и тусклой, лишенной смысла.

Мы шли, пока коридор не кончился, - его заслонила стена, белая и гладкая. Свет ламп отражался в ней. Тюремщик прикоснулся к гладкой поверхности, и она разошлась под его ладонями, превратилась в дверной проем.

– Сюда, - сказал тюремщик.

Но сам не вошел, остался у распахнутых дверей. Я не мог прочитать его взгляд, он был лишенным выражения, спокойным. Я молча кивнул и шагнул внутрь.

И почувствовал, как стена сомкнулась у меня за спиной.

Человек, к которому меня привели, сидел за столом посреди большой комнаты. Это была даже не комната - зал, не меньше, чем зал во дворце в Атанге, тот, где я приносил присягу. Но только это место казалось полупустым и заброшенным: стулья и скамейки стояли в беспорядке, будто оказались здесь случайно; черные плиты штабелями громоздились вдоль стен.

Несколько мгновений я молча ждал, но враг не шелохнулся. Длинные волосы затеняли его лицо, но мне казалось - он смотрит на пустую поверхность стола, читает там письмена, не видимые другим.