Предвестники

Но подо мной чернел перевал, и я развернулась, крылья забились, унося меня от небесной реки, вниз, сквозь потоки, к Лаэнару.

Я видела его на горной тропе, - он стоял с ружьем в руках, смотрел вверх. На меня.

Хвостовые перья щелкнули, закрылись, подошвы ботинок ударили о скалы. Крылья не дали ни оступиться, ни пошатнуться, - и сложились, прижались к спине.

Лаэнар стоял совсем близко, но я не различала его лица, лишь неясные очертания в темноте. Слева тропа обрывалась, чернела пропастью, справа скалы вонзались в небо.

– Лаэнар, - сказала я. Мой голос по-прежнему был далеким и ровным.

– Арца, - ответил он и взял меня за руку.

Слезы обожгли меня, и я зажмурилась на миг, удержала их. Они были теперь в каждом вдохе, горечью оставались в горле, затеняли мысли.

Даже сквозь перчатки я чувствовала, как заледенели пальцы Лаэнара. И ощущала, как пылает его душа, - она открыта мне, открыта, как прежде. Движется стремительно, свивается в незнакомый вихрь, - в нем страх, радость, непреклонность и тоска.

Я не заметила, как мы опустились на камни. Лаэнар положил ружье рядом с собой. Я вынула из браслета хрустальный шарик, спящую каплю звездного света. Она ожила в моих ладонях: сперва мерцала едва приметно, но становилась все ярче, пока не превратилась в ослепительную белую искру. Я положила ее на землю и взглянула на Лаэнара.

Белое сияние озаряло его, отражалось в темноте зрачков, серебряными нитями блуждало в волосах. Жизнь среди врагов не изменила его, - он смотрел на меня как раньше, и прежняя уверенность, знакомый огонь, были в каждом его движении, а каждом биении сердца.

– Почему?
– спросила я.

Почему ты здесь, а не в городе? Почему так говорил с Мельтиаром? Почему остался с врагами, хотя был рожден, чтобы уничтожить их?

Почему ты предал нас?

– Ты не поймешь, - ответил Лаэнар. Он снова держал меня за руку, и я знала - он уверен в каждом слове.
– Это нельзя понять, не выйдя отсюда.

Я смотрела, как серебристый свет мерцает, блуждает по его лицу.

Не выйдя отсюда? Но я лишь недавно вернулась в город, мы облетели весь мир, сражались в столице и на побережье, мы убивали врагов над морем.

Или чтобы понять, нужно жить среди врагов? Но тысячи скрытых жили среди них, и ни один скрытый не предал Мельтиара.

Сотни вопросов теснились, рвались наружу, но я смогла лишь сказать:

– Кто тебя поймет, если не я?

– Эли, - ответил Лаэнар.

– Но Мельтиар забрал его, - возразила я.
– А ты здесь, а не с ним. И где остальные? Не хотят больше знать тебя?

Он лишь улыбнулся, покачал головой. Его чувства пылали, словно огненная стена, - они говорили: "ты не поймешь" и "тебе нельзя знать".

Он не скажет мне, где остальные. Он на их стороне.

– Эли велел мне остаться, - проговорил Лаэнар.
– И я делаю, как он сказал.

Я разжала пальцы, отдернула руку. Я больше не хотела знать, что он чувствует. Слезы ослепляли меня, серебристый свет мерцал и дробился.

– Почему?!
– Мой голос звенел, был слишком громким.
– Что в нем такого, чего нет у Мельтиара?

Лаэнар снова качнул головой. Он ничего не скажет мне, - ведь теперь я враг и не могу его понять.

Я вскочила, крылья распахнулись за спиной.

– Я увижу Эли, - сказала я.
– Поговорю с ним, пойму. Пусть даже это ничего не изменит, я все пойму.

– Арца, подожди, не надо!..
– воскликнул Лаэнар, но я уже не слушала его.

Небесная река подхватила меня, помчала ввысь. Ветер бил в лицо, пытался высушить слезы.

Я мчалась сквозь потоки, обратно в город, и повторяла снова и снова: я все пойму.

47.

Песни грохотали словно море, били меня штормовым ветром. Они были повсюду, кипящими потоками проходили сквозь меня, сплетались, меняя звучание и цвет. И больше не было ничего: лишь темнота, песни мчащиеся в грозовом вихре, и ладонь врага на моем плече.

Я не знал, сколько это длилось, - сотни напевов обожгли меня, лишили дыхания, время исчезло.

Потом вихрь вокруг нас вспыхнул, стал бездонной чернотой, взгляд тонул в ней, чувства тонули. И рассыпался раскаленными искрами, - песни скрылись, мир стал оглушительно тихим.

Но только на миг.

Черные искры дрожали у моих ног, догорали, исчезая, - и не оставляли ни следа на плитах пола. Я смотрел вниз и видел в сверкающей поверхности свое отражение и отражение врага, - две неясные опрокинутые тени.

Черные стены поднимались, смыкались над головой, - там, в вышине, сияли круглые лампы. Их белый свет был так не похож ни на живой огонь свечей, ни на свет газовых фонарей.

С каждым мгновением мои чувства становились все яснее, обычные звуки и голоса магии звучали все громче.

Мы были под землей. Я ощущал толщу скал, - движение волшебства пронизывало ее, превращало в прозрачную сеть, отголоски песен неслись отовсюду. Я почти видел мерцающие потоки в глубине темных плит, почти различал магию, скользящую в воздухе. Ветер рвался сквозь изогнутые решетки на стенах, струился по коридору, касался лица. Я слышал шепот металла, - где-то рядом лопасти перемешивали воздух и песни, заставляли их двигаться без конца.

Тысячи песен, бесконечный поток, и где же их сердце?

Смогу ли я вырваться отсюда?

Враг по-прежнему держал меня, в его прикосновении горела магия, готовая в любой миг обернуться штормом.

Я глубоко вздохнул, пытаясь собрать мысли, и сквозь эхо песен и шум ветра услышал шаги.

Из-за угла вышли двое - я успел заметить лишь крылья и яркий всплеск цвета, - склонились и сказали хором:

– Мельтиар!

Лаэнар называл его так же.

Враг толкнул меня вперед, один из пришедших успел схватить меня за руку, не позволил упасть.

– Берите его, - сказал враг.
– Он ваш.

И, развернувшись, пошел прочь.

Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, - но вокруг него не было ни черных волн, ни пылающих искр. Словно все его песни стали невидимыми, скрылись.

– Ну не расстраивайся, - засмеялся тот, что держал меня.
– Может, вы еще увидитесь.

Я взглянул на него. Он смеялся, и крылья в такт вздрагивали у него за спиной. Он был одет в черное, - как ушедший враг, как Лаэнар, как Арца, - и от этого казался еще более ярким. Он был так похож на Кимри, - те же рыжие волосы, тот же взгляд, - но на Кимри, ставшего лет на тридцать моложе.