Прерванная юность

Андреапольская комсомолка Люда Морозова со своими помощницами бесстрашно расклеивала в населенных пунктах, захваченных врагом, партизанские листовки. Впервые жители на местах немецких приказов, заканчивающихся обычно словами "За невыполнение - расстрел на месте!", видели призывы "Бей фашистских оккупантов!" Вскоре Лена сопровождала Варю на партизанский аэродром возле деревни Луги.

Командованием была разработана целая операция по эвакуации раненых Вари и Ильи. Их сколько могли, везли на повозке по проселочным дорогам. Затем переложили раненную партизанку на носилки и четверо бойцов, сменяя друг друга, понесли ее дальше по лесным тропинкам. Илья, который согласился отправиться "на большую землю", шагал сам впереди Николая, который прикрывал тыл группы.

К месту партизанского аэродрома вышли вовремя, оставалось несколько часов до прилета самолета. Поздним вечером запалили костры. Яркие языки пламени отвоевали у темени лесную поляну, причудливо играли всполохами по деревьям и кустарникам.

Лена не отходила от Вари. Девушки предчувствовала долгую разлуку.

– Ничего, война кончится, увидимся в родной деревне, - сказала Лена.

– А если немцы сожгут наши дома?
– голос Вари задрожал от страха.

– Не горюй, подружка, спалят, новые построим, еще лучше прежних. Лишь бы войне пришел конец.

– И живыми остаться, - добавила Варя.

В полночь прилетел самолет. Он низко прошелся над кострами, взмыл в воздух и исчез в темноте. Затем неожиданно бесшумно вынырнул из-за леса и пошел на посадку.

Летчик явно нервничал и поторапливал партизан:

– Быстрее, товарищи, выгружайте груз и заводите раненых в салон.

Партизаны поспешно выбросили увесистые тюки из машины и помогли подняться раненным товарищам. Летчик, махнув на прощание рукой, убрал лестницу и закрыл дверь. Самолет взревел рассерженным зверем, легко разбежался и, оторвавшись от земли, пропал в темноте. Костры прогорели и вернули поляну ночи. Партизаны зажгли фонарь

"Летучая мышь", чтобы ориентироваться в дороге. Карманные фонари берегли, батареек в лесу не сыщешь, поэтому пользовались ими в исключительных случаях.

Они не ожидали, что груз будет тяжелым. Командир говорил о почте и небольшой посылки для отряда.

– Подводу нужно просить в ближайшей деревне, - сказал Николай.
– Без лошади не допрем груз до базы.

– В Луги заходить нельзя. Там останавливаются часто немцы, не напороться бы на них,

– предупредил молодой партизан Федор. Парень часто ходил в разведку в этих краях.

– Нам ни к чему сейчас ввязываться в бой с фашистами, - сказал командир группы Михаил Пугач.
– Груз доставить сейчас важнее, чем шлепнуть пару фашистов. Какая деревня ближе?

– Величково, но туда тоже соваться опасно без разведки. Лучше в Анихоново, километра два-три до деревни.

Командир достал карту, определил направление, затем сказал:

– Николай и двое бойцов остаются с грузом, остальные за мной! Михаил, Федор и Елена ушли в деревню Анихоново.

На окраине села прислушались: никого, даже псы молчали, не гавкали на чужаков. Партизаны прошли в темноте по улице до середины деревни и остановились у колодца с высоким журавлем.

– Похоже, немцев нет, - вполголоса сказал командир.
– Ладно, стучимся в этот дом. Михаил указал рукой на один из домов и направился к нему.

Тихонько постучали в окошко и прижались к стене. Тишина и темень, хоть в глаз коли. Месяц на небе спрятался за тяжелое облако и не хотел выходить из укрытия. Пугач снова постучал в окно, но уже настойчивее.

Только на третий раз партизаны услышали тяжелые шаги и увидели, как загорелась керосиновая лампа. Кто-то подошел к окну и громко спросил:

– Кто тут?

– Люди!
– ответил Федор.
– Открой дверь, поговорить надо!

– Что за люди ходят по ночам? Утром приходи разговаривать, спим мы!
– голос пожилого мужчины слегка дрожал от волнения.

– Отец! Ты не бойся нас! Мы партизаны, нам нужна помощь, - Михаил Пугач шагнул к окну и стал напротив, чтобы попасть в полосу света керосинки, которую человек в доме поднес к стеклу, чтобы разглядеть путников.

После минутного молчания из дома послышался голос:

– Сейчас открою, в избе поговорим.

В доме уже суетилась хозяйка, которая гостеприимно указала партизанам на лавку у стола:

– Садитесь за стол, сейчас что-нибудь поесть сварганю.

– Спасибо, хозяюшка, только нет времени нам рассиживать за столом, спешим мы очень!
– весело поблагодарил Федор, усаживаясь за стол. Елена примостилась рядом, поглядывая на занавеску, которая подрагивала, будто кто за ней подглядывал, что творится в горнице.

– Доченька! Раз не спишь, лети в подпол за соленой капустой, огурцами, - не обращая внимание на слова Федора, приказала хозяйка.
– Картошка вареная осталась с ужина, ржаной хлеб. Хоть и холодное все, а перекусите на дорожку малость.

Из-за занавески вылетела стройная девушку в домотканом платьице и, чиркнув мельком живыми взглядом по гостям, внимательно осмотрела с ног до головы Елену и побежала в чулан.

Вскоре она вернулась, поставила на стол деревянные миски с капустой и ядреными огурцами и села рядом с партизанкой, исподтишка рассматривая ровесницу.

– Тебя как звать?
– спросила Елена.

– Нюра.

– Анна, значит, а меня Лена, будем знакомы.

– Ты партизанка?

– Не видно?

– Что за одежда на тебе?
– не отвечая на вопрос, спросила Нюра.

– Да обыкновенная, солдатская форма, командир выдал для удобства. Что, к нам хочешь?

– Не, я боюсь. У тебя и ружье есть?
– глаза девушку светились неподдельным и живым любопытством. Елена рассмеялась:

– Коли партизан, то непременно должен с ружьем бегать по лесу. Нет, мне хватает без этого работы в отряде: картошку чистить, стирать, одежду латать.

На лице Нюры отразилось явное разочарование, и Лена поспешно добавила:

– Раненных перевязывать приходилось, а если стрелять придется, то не промахнусь тоже, не сомневайся!

– Ишь, какая!

– Какая?

– Боевая! Не то, что я. А где находитесь вы?

– Военная тайна, не спрашивай!

– Ишь, ты!

Глава 23

Шел шестой месяц фашистской неволи. Изменился быт пленных. К зиме их перевели в бараки, одели в шинели и шапки, снятые с убитых солдат. Немцы привезли ворох одежды и сбросили на землю, чтобы пленные солдаты подобрали себе. Павлу досталась шинель с дыркой от пули на груди.