Преследование праведного грешника

После разговора с Нейлом Ситуэллом она провела еще пару часов в Ярде. Ей не терпелось начать обзванивать сотрудников компании «Кинг-Райдер продакшн» по списку, полученному ранее, но она решила подстраховаться на случай, если инспектор Линли вернется и захочет узнать, что еще она сумела накопать в архиве. Хотя, по ее мнению, это был мартышкин труд. К концу восьмого (в общей сложности) часа сидения за компьютером Барбара подумала: ну хорошо же! Если ему так нужен хреновый отчет по делу каждого мерзавца, с которым якшался в годы своей секретной службы Энди Мейден, то она нагребет ему целую кучу этого дерьма. Но вся эта информация не поможет ему напасть на след дербиширского убийцы. Барбара была уверена в этом на все сто процентов.

Она ушла из Ярда около половины пятого, заскочив по пути в кабинет Линли и оставив у него на столе отчет и личную записку. Барбаре хотелось думать, что отчет отражает ее точку зрения, но при этом в нем не ощущается стремления ткнуть инспектора Линли носом в очевидное. Естественно, она не собиралась заявлять ему прямым текстом: «Я права, а вы заблуждаетесь, но я согласна играть по вашим идиотским правилам». Ее время еще придет, и Барбара возблагодарила судьбу за то, что Линли распределил задания по этому делу таким образом, что на самом деле предоставил ей больше свободы действий, чем ему казалось. В личной записке, приложенной к отчету, она в самых вежливых выражениях сообщала Линли, что поехала в Челси с отчетом о вскрытии трупов, сделанным доктором Сью Майлз в Дербишире. Именно в Челси Барбара и направилась, покинув здание Нью-Скотленд-Ярда.

Саймона Сент-Джеймса и его жену она нашла в садике за их домом на Чейни-роу. Сент-Джеймс наблюдал, как Дебора ползет на карачках по вымощенной кирпичом дорожке вдоль цветочного бордюра, проходящего под садовой оградой. Она тащила за собой небольшой опрыскиватель и постепенно продвигалась вперед, через каждые несколько футов останавливаясь и усиленно поливая землю струей едких инсектицидов.

— Саймон, тут их несметные полчища, — отдуваясь, заявила она. — И они преспокойненько продолжают бегать даже после моего полива. Господи, если кто и выживет в случае ядерной войны, то это будут муравьи.

Развалившийся в шезлонге Сент-Джеймс, прикрытый от солнца широкополой шляпой, спросил:

— Любовь моя, а ты обработала дальний участок с гортензиями? И кстати, по-моему, ты еще пропустила то место, где растут фуксии.

— Да неужели? Какая досада. Может быть, ты сам займешься фуксиями? Как жаль, что я потревожила твое благодушие своим халатным отношением!

— Гм… — Сент-Джеймс притворился, что раздумывает над ее предложением. — Нет, пожалуй, не стоит. Сейчас у тебя получается уже гораздо лучше. В любом деле нужно набраться опыта, и мне не хочется лишать тебя этой возможности.

Рассмеявшись, Дебора игриво направила струю в его сторону. Тут она перехватила взгляд Барбары, стоявшей у выхода из кухни, и сказала:

— Великолепно. Как раз то, что мне нужно. Свидетель. Здравствуйте, Барбара. Пожалуйста, запомните, кто из супругов рабски вкалывает в саду, а кто нежится в шезлонге. Позднее моему адвокату понадобятся ваши свидетельские показания.

— Не верьте ни единому ее слову, — подхватил Сент-Джеймс. — Я только-только присел отдохнуть.

— Ваша поза подсказывает мне, что вы говорите неправду, — возразила ему Барбара, проходя по лужайке к шезлонгу. — А ваш тесть, кстати, только что попросил меня подложить динамитную шашку под шезлонг одного лодыря.

— Неужели он так и сказал? — заинтересовался Сент-Джеймс, бросив суровый взгляд на кухонное окно, за которым деловито двигалась фигура Джозефа Коттера.

— Спасибо, папуля! — крикнула Дебора в сторону дома.

Барбара, которой ужасно нравилась эта беззлобная перепалка, разложила второй шезлонг и опустилась в него. Передавая документы Сент-Джеймсу, она сказала:

— Его светлость изъявили желание, чтобы вы изучили это.

— Что это?

— Отчет патологоанатома по дербиширским убийствам. Как девушки, так и парня. Наверное, инспектор попросил бы вас также уделить особое внимание смерти девушки.

— А вы предпочли бы нечто иное? Барбара мрачно усмехнулась.

— У меня своя версия.

Сент-Джеймс открыл папку. Дебора, волоча за собой опрыскиватель, направилась к ним по газону.

— Фотографии, — предостерег ее Сент-Джеймс. Она замедлила шаг.

— Страшные?

— Множественные колотые раны у одной из жертв, — уточнила Барбара.

Дебора побледнела и пристроилась к шезлонгу возле ног мужа. Сент-Джеймс лишь мельком посмотрел на снимки, прежде чем отложить их на траву изображением вниз. Медленно перелистывая страницы отчета, он задерживался взглядом на интересных для него местах.

— Барбара, а на что именно Томми просил обратить внимание?

— Мы с инспектором не имеем пока прямого общения. Я лишь выполняю роль его мальчика на побегушках. Он приказал мне доставить вам отчет. И я выкроила время, чтобы исполнить его распоряжение.

Сент-Джеймс взглянул на нее.

— Вы все еще не помирились? Хелен говорила мне, что вы тоже занимаетесь этим расследованием.

— Лишь косвенно, — язвительно произнесла она.

— Он вскоре образумится.

— С Томми всегда так бывает, — вмешалась Дебора. Супруги обменялись взглядом, и Дебора смущенно сказала: — Ну, ты же его знаешь.

— Да, — помедлив, согласился с женой Сент-Джеймс, глянув на нее с нежной полуулыбкой. Потом он перевел взгляд на Барбару. — Я просмотрю эти документы, Барбара. Видимо, Томми хочется, чтобы я выявил несуразности, нелогичность или какие-то противоречия. Как обычно. Передайте ему, что я позвоню.

— Хорошо, — сказала она и осторожно добавила: — Кстати, Саймон…

— Ммм?

— Не могли бы вы позвонить и мне? В том случае, если обнаружите что-нибудь важное. — Не дождавшись немедленного ответа, она поспешно затараторила: — Я понимаю, что это странная просьба. И мне совершенно не хочется, чтобы вы испортили отношения с инспектором. Но он почти не разговаривает со мной, а когда я выдвигаю какие-то версии, он твердит только: «Возвращайтесь за компьютер, констебль». Поэтому, если бы вы согласились держать меня в курсе дела… Я понимаю, что он разозлится, если узнает, но, клянусь, я ни за что не скажу ему, что вы…

— Я позвоню вам, — прервал Сент-Джеймс ее монолог. — Но возможно, здесь не найдется ничего интересного. Я знаю Сью Майлз. Она, безусловно, отличный специалист. Откровенно говоря, я вообще не понимаю, почему Томми захотел, чтобы я проверил ее заключения.

«Как и я», — хотелось сказать Барбаре. И тем не менее, получив от Саймона обещание держать ее в курсе дела, она приободрилась и потому закончила день в гораздо более радужном настроении, чем начала его.

Однако записка Хадии опять пробила брешь в ее благодушном настрое. У девочки нет матери, с которой она могла бы поговорить, — по крайней мере, пока нет и в скором времени не предвидится, — и, хотя Барбара не собиралась исполнять роль ее матери, она поддерживала с Хадией дружбу, доставляющую им обеим много радости. Хадия надеялась, что Барбара придет к ней на сегодняшнее занятие швейного кружка. А Барбара не оправдала ее надежд. Очень обидно.

Поэтому, бросив сумку на стол в столовой и прослушав новости с автоответчика: сообщения миссис Фло и ее матери о чудесном путешествии на Ямайку и напоминание Хадии об оставленном на двери приглашении, — Барбара добрела до большого эдвардианского дома и остановилась возле распахнутых французских окон в гостиной комнате на цокольном этаже, откуда доносился умоляющий детский голос:

— Но, папа, они мне ужасно малы. Честное слово.

Хадия и ее отец как раз обсуждали что-то в гостиной. Хадия сидела на кремовом покрывале дивана, а Таймулла Ажар стоял перед ней на коленях, как томящийся от любви Орсино. [69] Объектом их обсуждения оказалась обувь Хадии. На ее ножках чернели традиционные школьные ботинки на шнуровке, и Хадия корчилась в них так, словно они были новым пыточным изобретением для вытягивания сведений у излишне предприимчивых шпионов.

69

Герой комедии Шекспира «Двенадцатая ночь, или Как вам это понравится».