Преследуемая

— Да что с тобой? — накинулась я на Крейга.

Но ответил мне дрожащим голосом Нил:

— Это был не я, клянусь. Руль как будто начал поворачиваться сам по себе…

Однако я даже не стала его слушать, продолжая орать на Крейга, который, кажется, пребывал в таком же шоке от всего случившегося, что и Нил. Он все смотрел на свои руки, словно они действовали помимо его воли.

— Не смей так больше делать! Никогда! Ты меня понял?

— Извини! — выкрикнул Нил. — Но я тут не причем, клянусь!

Крейг тихонько огорченно простонал и внезапно пошел рябью и исчез. Раз и все. Дематериализовался, оставив меня и Нила разбираться с неприятностями, в которые сам же нас и втравил.

К счастью, все оказалось не так уж и плохо. То есть на нас, конечно, пялилась толпа народа, ведь мы тормознули посреди улицы и разорались во всю глотку, но никто не пострадал — ни мы, ни окружающие, слава богу. Мы даже зад фургона не поцеловали. Через секунду он тронулся с места, и мы последовали следом, хотя поджилки у нас все еще тряслись от испуга.

— Надо бы отдать машину на полный техосмотр, — сказал Нил, вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели. — Может, надо масло сменить или еще что-нибудь.

— Или что-нибудь, — согласилась я, слушая неумолкающий шум крови в ушах. — Хорошая идея. Может, тебе стоит поездить какое-то время на автобусе.

«Ну, во всяком случае, пока я не решу, что делать с твоим братцем», — мысленно добавила я.

— Ага, — слабо откликнулся Нил. — Автобус звучит неплохо.

Не знаю, как Нила, а меня все еще потряхивало, когда мы подъехали к моему дому. Ну и денек выдался. Нечасто меня целуют по-французски, а потом чуть не убивают — и все это за каких-то пару часов.

И все же, хотя мне все еще было не по себе, хотелось подобрать какие-нибудь слова, чтобы подбодрить Нила по поводу того, что он выжил, а Крейг нет… И одновременно намекнуть, чтобы остерегался брата, который выглядел ужасно сердитым, когда исчез несколько минут назад.

Но когда дошло до дела, все, на что я оказалась способна, так это выдавить жалкое:

— Ну… Спасибо, что подвез.

Серьезно. Именно это я и промямлила. «Спасибо, что подвез». Неудивительно, что я выиграла целую кучу медиаторских наград. Если бы.

В любом случае, не то чтобы Нил обращал на меня внимание. Кажется, ему просто не терпелось избавиться от меня. И что в этом странного? Ну то есть с чего бы вдруг студенту колледжа захотелось возиться с чокнутой старшеклассницей с гигантскими мозолями на ногах? Лично мне не приходит в голову ни единой причины.

Как только я вышла из машины, он тут же ударил по газам, очевидно, уже позабыв о несчастном случае, в котором совсем недавно чуть не пострадал.

Ну или он настолько радовался возможности от меня избавиться, что наплевал на то, что стряслось с ним и его машиной.

Как бы то ни было, Нил уехал, оставив меня один на один с длинным-предлинным путешествием по подъездной дорожке к дому.

Не знаю, как я это сделала. Правда не знаю. Но мало-помалу — ковыляя, словно, старая бабка, — я взобралась на крыльцо и добралась до входной двери.

— Я дома, — крикнула я на случай, если поблизости окажется кто-нибудь, кому это будет интересно.

Поздороваться прибежал один только Макс. Обнюхав меня с ног до головы в надежде обнаружить в карманах припрятанную еду и ничего не найдя, он тут же убежал, оставив меня наедине с лестницей, ведущей на второй этаж.

Я осилила подъем, один шаг, полный агонии, за другим. По ощущениям, на это ушло не меньше десяти минут. Обычно я перескакивала по две ступеньки за раз. Но не сегодня.

Я понимала, что как только столкнусь с кем-то помимо Макса, мне придется многое объяснять. Но не сомневалась, что первым увижу того, кого меньше всего хотелось: Джесса. Джесса, который, скорее всего, окажется в моей спальне, когда я туду дохромаю. Джесса, который явно не поймет, что я вообще делала у Пола Слейтера дома. Джесса, от которого, наверное, сложновато будет скрыть тот факт, что я поиграла с другим парнем языками в хоккей.

И что мне вроде как понравилось.

Это все вина Джесса, уговаривала я себя, стоя у двери и взявшись за дверную ручку. Что я уехала и целовалась с другим парнем. Потому что если бы Джесс проявил ко мне хоть капельку симпатии в эти несколько недель, мне бы и в голову не пришло отвечать на поцелуи Пола Слейтера. Даже за миллион лет.

Да, точно. Во всем виноват Джесс.

Не то чтобы я собиралась когда-нибудь ему об этом рассказать. Разумеется, нет. На самом деле, если бы у меня появился хоть малейший шанс избежать этого, я бы вообще не упоминала Пола. Мне нужно было придумать какую-то историю — что угодно, кроме правды, — чтобы объяснить ужасное состояние своих ног… не говоря уже об искусанных губах.

Однако к моему огромному облегчению, войдя в комнату, Джесса я там не обнаружила. Гвоздик сидел на подоконнике и вылизывался, а вот его хозяин отсутствовал. В кои-то веки.

Аллилуйя!

Скинув на пол рюкзак и разувшись, я отправилась в ванную. В голове билась одна-единственная мысль: что делать с ногами? Может, достаточно просто тщательно их отмыть? Может, если я достаточно долго буду отмачивать их в теплой мыльной воде, то к ним вернется хоть какая-то чувствительность…

Открутив на полную оба вентиля, я заткнула сливное отверстие пробкой и уселась на бортик ванной, с болезненной гримасой перекинув ноги через край и погрузив их в набиравшуюся воду.

Секунду-другую все было хорошо. На самом деле я даже почувствовала облегчение.

Но потом вода попала на мозоли, и я чуть не потеряла равновесие от боли. «Больше никогда в жизни!» — поклялась я себе, вцепившись в бортик в попытке не грохнуться в обморок. Никакой дизайнерской обуви! С этого момента только балетки или ботинки. Неважно, насколько уродливо они будут выглядеть. Никакой шикарный образ этого не стоит.