Превосходство этажерок

Прежде ведший свои корабли на соединение с «Громобоем», вице-адмирал Эссен попросту не мог упустить такую возможность навязать столь грозному, но по какой-то причине пребывавшему в гордом одиночестве, противнику бой на своих условиях. Потому всем крейсерам 1-го отряда был отослан приказ, не жалея угля и машин, идти полным ходом к Ирбенскому проливу, а линейные корабли встали на новый курс, разминувшись на какие-то 11 миль с «Принцем-регентом Луитпольдом» и «Кенигом Альбертом». Не стой над Балтикой подобного тумана, их встреча непременно состоялась бы. А так, даже не обнаружив дымов друг друга, две пары линкоров разминулись на дистанции открытия огня, что в местных водах на самом деле происходило довольно часто.

Но если одна встреча не состоялось, это вовсе не означало, что и вторая имела немалые шансы сорваться. Уж точно не тогда, когда наведение обеспечивали аж три срочно поднятых в воздух летающих лодки! Потому если для экипажа «Кайзерины» появление столь грозного противника оказалось полной неожиданностью, на борту русских кораблей все было подготовлено к открытию огня.

Учитывая дистанцию в 52 кабельтовых, что на момент взаимного обнаружения отделяла противников друг от друга, ни тем, ни другим, уже более не могла помочь даже самая толстая броня их башен и главных поясов. Отныне все зависело исключительно от точности и скорости ведения огня. Ведь на таком расстоянии первый же поразивший противника снаряд имел все шансы нанести тяжелые повреждения, в одночасье превращающие грозного врага в стремящегося поскорее отступить калеку. Учитывая же одинаковый калибр башенных орудий повстречавшихся линкоров, немалое значение имело их количество, способное вести огонь на один борт. Как и вес применяемых снарядов. И тут не самые удачные русские линкоры, построенные, скорее, как самоходные артиллерийские платформы, а не полноценные мореходные корабли, значительно выигрывали у творений германских верфей. Мало того, что каждый русский дредноут нес дюжину двенадцатидюймовок, так еще все они могли вести огонь на любой борт, в то время как немецкие линкоры типа «Кайзер» из десяти своих крупнокалиберных орудий, имели возможность ввести в сражение только восемь. Сказывалась не самая удачная компоновка, исправленная в кораблях следующего проекта. Однако здесь и сейчас данный недостаток еще больше сокращал шансы немецких моряков выйти из боя если не победителями, то хотя бы не в направлении морского дна. Ведь при возникшем соотношении веса бортового залпа 1 к 3 и примерно одинаковой подготовке моряков, вера в чудеса пропадала одновременно со скрежетом борта твоего корабля, раздираемого вражеским снарядом.

Что же можно было сказать о первом артиллерийском контакте противоборствующих сторон? Теоретически он мог оказаться весьма кратким. Имея суммарную скорость сближения в 39,3 узла и потребность произведения предварительной пристрелки, артиллеристы всех трех линкоров, прежде чем потерять друг друга из вида, могли выпустить прицельно всего 32 снаряда, 24 из которых имели бы русское происхождение. Соответственно и статистика попаданий оказалась бы на стороне кораблей Балтийского флота. Но какие повреждения мог нанести огромному линкору всего один 305-мм снаряд? Возможно тяжелые. Однако, уж совершенно точно не критичные! Именно так полагал Николай Оттович, отдавая приказ начать разворот всем вдруг, еще до того как «Кайзерин» оказался на траверзе головного «Гангута». Ведь это в бортовом залпе у его кораблей имелось троекратное преимущество. В случае же начала погони за немцем, на шесть орудий носовых башен двух русских линкоров с борта «Кайзерины» могли отвечать так же из шести 305-мм орудий, что практически уравнивало их шансы. Допускать же подобное лучший адмирал Российского Императорского Флота уж точно не собирался. Да, он потратил время на осуществление маневра, да почти 3 минуты немец совершенно безнаказанно вел огонь по «Гангуту». Но оно того стоило! Ведь когда с сократившейся до 37 кабельтов дистанции вновь заговорили все 24 русских двенадцатидюймовки, шансы вражеского линкора на спасение сократились до нуля.

Совсем недавно дюжина русских 305-мм орудий, бивших с бортов черноморских броненосцев, за полтора часа боя выбили у весьма схожего по размерам, броневой защите и способу размещения артиллерии «Гебена» три башни из пяти. С одной стороны, экипажи тех русских кораблей по своим профессиональным навыкам значительно превосходили едва собранные команды новейших линкоров, что не могло не сказаться на результативности огня «Гангута» и «Петропавловска». С другой стороны, здесь и сейчас, что ведущих огонь орудий было в два раза больше, что дистанция боя являлась вдвое меньшей. Потому трагические события начали развиваться с куда большей скоростью.

Не прошло и четверти часа, как из пяти башен немецкого линкора вести ответный огонь временно могли продолжать только три. И причиной тому стали не только четырнадцать влетевших в «Кайзерину» 305-мм полубронебойных снаряда, но и собственная стрельба. Слишком уж большим конструктивным просчетом оказалось примененное на кораблях этого проекта расположение двух бортовых башен. В результате, когда башня правого борта открыла огонь на левый борт по вошедшему в угол ее действия «Петропавловску», вылетавшие с невероятной силой удушливые пороховые газы за каких-то три залпа контузили и отравили расчет башни левого борта, заставив ту замолчать на добрые десять минут, пока не заменили выведенных из строя моряков. А после в ее лобовую броню угодил 305-мм бронебойный снаряд, что полностью вывел из строя одно из орудий. Тогда же линкор получил еще два десятка 120-мм фугасов, не нанесших, впрочем, серьезных повреждений. Все вместе это подвигло капитана цур-зее Сиверса пересмотреть прежний план по сдерживанию двух русских линкоров, пока остальные корабли 6-й дивизии давили настигнутый ими «Громобой». Осознав, что еще полчаса такого же избиения и его кораблю настанет конец, командир «Кайзерины» отдал приказ отвернуть на 7 румбов право на борт, чтобы как можно быстрее встать на курс, ведущий к соединению с ринувшимися навстречу ему систершипами. Тем самым он смог поставить вице-адмирала Эссена перед фактом необходимости вести преследование, чего русский командующий столь страстно желал избежать. Потому на следующие пять минут стрельба практически полностью сошла на нет, пока обе стороны производили новые эволюции.

За то же время ставший основной целью для немецких артиллеристов «Петропавловск» получил всего шесть попаданий, лишь половина которых пришлись на расчеты орудий среднего калибра вражеского дредноута. Корабль обзавелся неприятной подводной пробоиной в корме, лишился одного из дизель-генераторов, разнесенного прямым попаданием пробившего 225-мм броню главного пояса снаряда и сохранил возможность ведения огня из всего девяти орудий. Четыре сотни килограмм немецкого 305-мм полубронебойного снаряда, угодившего в район левого орудия второй башни, играючи проломили всего восемь дюймов лобовой брони. Пусть в результате последующего подрыва саму башню не разорвало на куски, находившиеся внутри люди, кто погиб, а кто получил серьезнейшую контузию и переломы. Но что было действительно плохо — располагавшаяся именно в месте попадания система управления горизонтальной наводки всей башни превратилась в не подлежащие восстановлению руины. Так с заклиненной под определенным углом 2-й башней линкор и продолжил бой. Однако это было лишь началом противостояния, что вспыхнуло с новой силой, стоило кораблям встать на новый курс.

Спустя еще полчаса безжалостного боксирования в действительно сверхтяжелом весе, «Кайзерина» давала всего 15 узлов хода из-за разбитого прямым попаданием вала правого винта. Да и вести ответный огонь могла всего из трех орудий, как в силу уничтожения одной из кормовых башен, так и в силу расположения русских кораблей, что, развив на форсаже скорость в 23,5 узла, начали активно нагонять своего визави, держась вне углов наведения вернувшейся в строй башни левого борта. Правда, ни тонуть, ни взрываться, дредноут точно не собирался.

Именно в таком виде линкор предстал перед взором контр-адмирала Шаумана. Вот только особой радости доставить эта встреча не смогла, ведь именно в момент проявления из тумана контуров горящей «Кайзерины» и ведущего по нему огонь «Гангута» в небе появились три тройки торпедоносцев — все, что успели дозаправить и перевооружить к моменту получения сигнала бедствия с борта погибающего под жесточайшим обстрелом «Громобоя», чей развороченный и обгоревший корпус на протяжении четырех последующих лет представал глазам жителей и гостей Мемеля. Не обнаружив же поблизости с выбросившимся на мель и сильно горящим броненосным крейсером немецкие корабли, пилоты морской авиации продолжили свой полет в северо-восточном направлении и, заметив вскоре дымы, как никогда вовремя оказались в нужном месте.

Из девяти сброшенных в воду торпед нашли свою цель лишь шесть штук, чего, впрочем, оказалось достаточно, чтобы поставить крест на военной карьере флагманского корабля 6-й дивизии линкоров. Обладавший великолепной противоминной защитой «Принц-регент Луитпольд» мог бы, наверное, выдержать с полдюжины подводных подрывов подобной мощности, распределись те равномерно по всей длине корабля и произойди они с разных бортов. Но когда все шесть сдетонировавших торпед, одна за другой, легли удивительно кучно — на участке подводной обшивки длиной всего в шестьдесят три метра, такого издевательства не смогла выдержать даже броня противоторпедной переборки. Так после четвертого попадания оказались полностью смяты переборки аж трех угольных ям, а пятый и шестой подводные взрывы, попросту разорвали последнюю преграду и во внутренние отсеки линкора устремились сотни тонн обжигающе холодной воды. Конечно, немецкий линкор растерял запас плавучести не сразу. Все его мучения растянулись на долгие 5 часов 37 минут. Но, получив огромный дифферент на нос и крен на левый борт, он не смог принять участия в грядущей перестрелке и, прикрываемый «Аугсбургом», поспешил отползти подальше от десятков заговоривших с новой силой 305-мм орудий. У командиров «Кенига Альберта» и «Кайзерины», прикрывавших находящийся на грани гибели флагманский корабль, попросту не осталось иного выбора, кроме как дать русским классический линейный бой. Пусть с борта изрядно побитой «Кайзерины» могли отвечать противнику лишь из пяти орудий крупного и такого же количества орудий среднего калибра, оба русских линкора также имели ряд повреждений. Последний факт выравнивал шансы обеих сторон. Что и подтвердил результат последовавшей полуторачасовой перестрелки.

Находившиеся на дистанции в 39 — 45 кабельтов противники с каждой минутой, с каждым поразившим врага снарядом, превращали друг друга в подобие швейцарского сыра. Отдав приказ вести обстрел головного немецкого линкора лишь из двух башен «Гангута», Николай Оттович постарался сосредоточить основную огневую мощь своей невеликой эскадры на «Кайзерине» и даже ввел в бой «Россию», что встала замыкающей в русской линии. Потому на протяжении 1 часа и 12 минут по данному немецкому кораблю стреляли сперва 15, а под конец боя, всего 6 двенадцатидюймовок, не считая орудий меньшего калибра. Но почти полторы тысячи выпущенных по «Кайзерине» 305-мм снарядов, все же сотворили свое грядное дело. Получив 53 попадания из орудий главного калибра и свыше полутора сотен из всех прочих, та, сперва полностью прекратила ответный огонь из башенных орудий, а после попросту взорвалась.

Скорее всего, один из фугасных снарядов, на которые перешли русские артиллеристы после израсходования всех полубронебойных и бронебойных, смог как-то продраться в носовое торпедное отделение и угодить прямиком в хранящиеся там боеприпасы. Ведущие себя совершенно непредсказуемо даже для самих немцев, торпеды, которые могли, как самостоятельно подорваться даже при должном хранении, так и пережить прямое попадание вражеского снаряда, на сей раз продемонстрировали свой бурный нрав, и в борту принявшего уже свыше трех с половиной тысяч тонн воды линкора образовалась огромная подводная пробоина. В результате сработал эффект домино, когда после опускания корабля в воду еще на полтора метра, десятки надводных пробоин превратились в подводные, и через них началось неконтролируемое затопление все новых и новых отсеков. Впрочем, агония длилась недолго и спустя еще 18 минут избитый до неузнаваемости «Кайзерин», одновременно затапливаемый и горящий, начал медленно заваливаться на правый борт, в конечном итоге перевернувшись вверх дном. Спустя же минуту его попросту разорвало на мелкие куски в результате мощнейшего внутреннего взрыва, ставшего следствием подрыва остававшихся совершенно невредимыми до самого последнего момента котлов.