Превосходство этажерок

А вот «Олег» и «Сибирский стрелок» навеки упокоились на морском дне вместе с большей частью своих экипажей. Как наиболее тихоходный во всей серии, именно «Олег» выдвинули для ведения разведки в наиболее безопасный квадрат, находясь в котором, он, как назло, оказался на пути основных сил немецкого флота, что были отправлены на блокирование путей отхода «Громобоя». Причем контакт с противником произошел на два часа позже, нежели у «Уссурийца», а в результате задержек с дешифровкой и последующей передачей информации, в штаб отряда морской авиации данные об этом поступили уже после того, как все торпедоносцы ушли в свой первый боевой вылет. Что, в свою очередь, и предопределило незавидную судьбу многих сотен русских моряков.

Как только в пределах видимости появились три немецких бронепалубника, командир «Олега», капитан 1-го ранга Трухачев, сделал все, как положено. Отправив сообщение об обнаружении превосходящих сил противника, он начал оттягиваться под защиту находившихся в 50 милях севернее, в районе Либавы, линкоров первой маневровой группы 1-й бригады. Пусть морякам все же удалось уговорить государя дозволить использовать в запланированной операции новейшие линейные корабли, рисковать всей четверкой разом он посчитал невозможным, потому главный отряд прикрытия состоял только из «Гангута» и «Петропавловска» с крутящимся вокруг них «Новиком», да флагманской «России». Но при этом находившийся на борту старого броненосного крейсера вице-адмирал Эссен вряд ли мог предполагать, что противник бросит столь крупные силы для уничтожения подставленного под удар корабля. Впрочем, помимо кораблей линии и морской авиации, у него в рукаве имелся еще один туз, что, появившись на игровом поле, мог внести немалые коррективы в планы противника. Однако в момент наибольшей нужды все эти силы оказались слишком далеко от места разыгрывающейся трагедии, чтобы оказать помощь своим сослуживцам. Пусть каждый из трех немецких бронепалубников заметно уступал по мощности своего вооружения русскому однокласснику, при сложившемся соотношении сил у них имелся неплохой шанс, если не уничтожить, то значительно притормозить того. А уж после идущие следом линкоры могли играючи расправиться с ветераном Цусимского сражения.

Правда, первой жертвой данной части сражения суждено было стать «Сибирскому стрелку». Получив с крейсера приказ — «Спасаться по способности», оба бывших при нем эсминца начали уходить в отрыв. Пусть при невероятном напряжении котлов и машин они могли дать всего на четыре узла больше, нежели «Олег», даже этого могло хватить для отрыва от начавшего пристрелку противника. Вот только вынырнувшие, словно из ниоткуда, полдесятка не столь крупных, но гораздо более быстрых немецких турбинных эсминца, имея ход в 32 узла, смогли нагнать намеченную жертву всего за сорок минут. Сбив «Сибирскому стрелку» ход огнем носовых 88-мм орудий, в последующие полчаса они буквально засыпали активно огрызающегося противника сотнями снарядов, после чего добились двух торпедных попаданий в горящий, парящий через многочисленные пробоины и едва ковыляющий корабль. Правда заканчивали бой уже не пять, а всего три эсминца 5-ой полуфлотилии, поскольку S-162 и S-165, схлопотав по несколько 102-мм фугасов, отстали в результате полученных повреждений и поспешили оттянуться под защиту своих крейсеров.

«Олег» же пережил одного из своих спутников на целый час, дав достойный отпор вцепившимся в него мертвой хваткой «Любеку» и «Бремену», что остались противостоять ему лишь вдвоем, после того как более крупный и быстрый «Аугсбург» отвернул вслед за пытавшимся скрыться в тумане «Пограничником». Наверное, именно в тот момент командир русского крейсера совершил ту роковую ошибку, что, в конечном итоге, привела к потере корабля и гибели экипажа. Впрочем, его логику можно было понять. Спроектированные и построенные никак не для сражений с крупными русскими бронепалубниками, «Любек» и «Бремен», являвшиеся аналогами погибшего в Русско-Японскую войну крейсера 2-го ранга «Новик», сами представляли собой корабли, для уничтожения которых как раз таки создавался «Олег». Мало того, что по своему водоизмещению последний превосходил обоих немцев вместе взятых, так еще бортовой залп в восемь 152-мм орудий обладал куда более разрушительным потенциалом, нежели таковой у пары преследователей вооруженных куда более легкими пушками. Потому, сменив курс таким образом, чтобы ввести в бой все орудия правого борта, он успел нанести противнику изрядный урон, прежде чем завесу тумана прорезал форштевень «Кайзерины». По сути, к тому моменту как «на огонек» заглянул немецкий линкор, сражение с «Олегом» продолжал вести лишь один «Бремен». Являвшийся же основной мишенью для артиллеристов русского крейсера «Любек», получив свыше двадцати попаданий 152-мм снарядами, чему немало способствовала относительно небольшая дистанция ведения боя, лишился половины своих 105-мм орудий и обзавелся тремя подводными пробоинами. С учетом разгорающегося на верхней палубе пожара, корветтен-капитан Холм поспешил вывести свой корабль из-под губительного огня уже обреченного русского крейсера, командир которого до последнего не подозревал, сколь великая опасность таилась за пределами его видимости. Будучи надежно укрытым туманной пеленой, разогнавшийся до 22-х узлов линкор смог подобраться к «Олегу» на какие-то 47 кабельтов, прежде чем оказался замечен с его борта.

Вообще, на удивление, этот день мог похвастать превосходной погодой. В той степени, в которой данный термин подходил для весенней Балтики. Переводя же на язык обывателя, можно было сказать, что видимость, вместо привычных двух миль, составляла почти пять; волнение на море было более чем умеренным и даже не все небо оказалось затянуто серой хмарью грозовых туч. Именно это позволило вовремя обнаружить авангард немецких броненосных крейсеров и вовремя сообщить о противнике морским летчикам. Что принесло русскому оружию громкую победу. Но данный факт также поспособствовал и гибели русских кораблей, в иных условиях имевших немало шансов скрыться в непроглядной мгле балтийских туманов.

Что же можно было поведать о противостоянии устаревшего бронепалубника новейшему линкору? Наверное, ничего, поскольку при столь колоссальной разнице сил ни о каком противостоянии не могло идти и речи. Скорее всего, с появлением на поле боя «Кайзерины» опознавшие его офицеры русского крейсера сразу же осознали, что жить им осталось недолго. Ни отбиться, ни убежать, от этого стального гиганта у схлопотавшего свыше трех десятков 105-мм снарядов и потерявшего почти 2 узла скорости «Олега» не имелось и тени шанса. Единственное, что оставалось его экипажу — героически погибнуть, при этом постаравшись продлить свою агонию на как более длинный срок. Впрочем, им никто не запрещал параллельно молиться всем святым, чтобы находившиеся где-то севернее «Гангут» с «Петропавловском» каким-то чудом наткнулись на их «веселую компанию» и связали боем стального гиганта противника.

Однако чуда не случилось и, не спеша пристрелявшиеся артиллеристы немецкого линкора, не оставили попавшему им в прицел крейсеру ни малейшего шанса. Получив в течение четверти часа три прямых попадания 305-мм снарядами, пытавшийся убежать «Олег» сильно сел в воду кормой. А после поражения бомбового погреба кормовой башни, вовсе взорвался. Разломившись на две неравные части, он весьма скоро ушел под воду, не продержавшись на поверхности и трех минут. Учитывая это и низкую температуру воды, удивительным было то, что на борт подошедшего к месту его гибели «Бремена» смогли поднять двадцать семь выживших. Но если бы командир «Кайзерины» знал, чего флоту будет стоить достигнутая им победа, наверное, проклял бы тот миг, когда на борту вновь временно ставшего флагманом «Принца-регента Луитпольда» приняли сообщение с «Аугсбурга» о встреченном у Мемеля большом крейсере русских.

Вообще классификация крейсеров, существовавшая в Кайзерлихмаринне, вносила изрядную путаницу, как в собственные переговоры немцев, так и в умы перехватывающих эти переговоры офицеров службы связи Балтийского флота. Нет, чтобы педантично, по-немецки, разделить свои крейсера на бронепалубные, легкие, броненосные и линейные, военные моряки Германской империи оставили себе только два обозначения — легкие крейсера и большие крейсера. В результате даже «Баян» оказывался в одном классе с тем же «Дерфлингером» при несоизмеримых технических характеристиках этих кораблей. Но поскольку в Российском Императорском Флоте вовсе не имелось линейных крейсеров, пребывавший на борту «Принца-регента Луитпольда» контр-адмирал Шауман без какой-либо опаски повел всего два линкора на перехват обнаруженного близ Мемеля противника, здраво полагая, что играючи сможет разделаться с ним, даже если это окажется «Рюрик». Соединившись по пути с каким-то чудом вылетевшим прямиком на них «Аугсбургом» и получив от его командира уточненную информацию, пара немецких линкоров встала на новый курс, должный привести к перехвату рвущихся на север русских.

Учитывая, что в том же направлении отступал другой русский крейсер, для уничтожения которого он отрядил линкор «Кайзерин», младший флагман 3-ей эскадры, опираясь на имеющуюся информацию, сделал совершенно логичный вывод, что русские будут стремиться укрыться в Рижском заливе, дабы не оказаться полностью уничтоженными. Все же присутствие в этих водах новейших линкоров нельзя было назвать частым явлением, что и сыграло злую шутку с попытавшимися провернуть какую-то операцию моряками Балтийского флота.

Что же, за совершенные ошибки всегда следовало быть готовым произвести оплату. И кем являлся контр-адмирал Шауман, чтобы спорить с этой проверенной веками истинной? Разве что в своих рассуждениях он позабыл о том простом факте, что от совершения ошибок не был застрахован никто. В том числе он сам. Правда, расплачиваться за чужие ошибки нередко приходилось другим. Так случалось прежде, так произошло и на сей раз, когда с борта продолжившего движение в компании только трех эсминцев германского линкора обнаружили на контркурсе два вражеских линкора. Не старых броненосца, что ныне также попадали в этот класс кораблей, а новейшие «Гангут» с «Петропавловском».

Находившиеся с самого первого дня операции на внешнем рейде Либавы, два русских дредноута оказались обеспечены разведывательной информацией в столь высокой степени, о каковой во всех иных флотах мира не могли даже мечтать. Мало того, что служба контр-адмирала Непенина пристально отслеживала все переговоры противника, так еще на построенную здесь же авиационную станцию 1-го разряда вернулись морские летчики. Пусть половина летающих лодок Балтийского флота ныне базировались вместе с торпедоносцами, остальные 8 машин оказались задействованы в обеспечении безопасности лучших кораблей страны. Именно с борта одного из них, вылетевшего уточнить ситуацию с обнаружившим противника, а после замолчавшим «Олегом», разглядели одинокий немецкий линкор. А спустя всего 34 минуты пенал с сообщением, сброшенный с борта этого М-3, оказался вскрыт старшим офицером крейсера «Россия».