Превосходство этажерок

— Он что же, выполнен из стали? — едва не охнул от вида отблескивающего серебром обшивки аэроплана, командующий ИВВФ. Подойдя к машине, он погладил ту по ровному, отдающему прохладой крылу и прошелся пальцами по различимым рядам заклепок.

— Скорее, его можно назвать цельнометаллическим, а не стальным, поскольку в нем, помимо сверхпрочных сталей, применено большое количество дюралюминия, — уточнил Алексей. — Помимо придачи дополнительной прочности всей конструкции самолета за счет жесткой обшивки, что позволило изрядно сэкономить на весе ферм и каркаса, произошло многократное увеличение ресурса планера. За 600 летных часов непрерывного маневрирования и 4000 циклов взлета-посадки мы ручаемся. В результате, вместо трех-пяти лет, такая машина прослужит все десять. И даже пятнадцать, при бережном отношении! А как наш красавец ведет себя в воздухе! — аж закатил он глаза от удовольствия, припоминая свои собственные полеты. — Максимальная горизонтальная скорость в четыре с половиной сотни верст в час, маневренность на уровне И-1, закрытая отапливаемая кабина, протектированные особым самозатягивающимся составом топливные баки, бронеспинка пилота, убирающиеся под крылья шасси, четыре трехлинейных авиационных пулемета конструкции нашей рижской фабрики в качестве вооружения и высотный двигатель ЗМА-18В с приводным центробежным нагнетателем превращают его в истинного врага любого тяжелого бомбардировщика или того же цеппелина.

— Как-как вы сказали? — Александр Михайлович поспешил удостовериться в том, что не ослышался. — Четыре с половиной сотни верст в час?

— Максимальная, да, — тут же подтвердил собеседник. — Но этот результат возможен лишь с применением на машине самого мощного из числа имеющихся у нас двигателей и на высоте в 2500 метров. Что выше, что ниже, столь высокой скорости он набрать не сможет. Зато в пикировании, благодаря тяжелому двигателю, я разгонялся до 612 верст в час. И, доложу вам, это было страшно. Слишком уж легким вышел истребитель для столь высоких скоростей. Потому, на те же серийные машины, коли случится заказ, лучше будет ставить менее мощные моторы в 320 или 480 лошадиных сил. Ведь даже с И-1 способны совладать не все пилоты. А тут придется вдвое тяжелей. К сожалению, большинство нынешних летчиков не смогут перестроиться на такие скорости и такие физические нагрузки. У них попросту не выдержит организм. Значит и систему подготовки новых кадров придется пересматривать, учитывая новые реалии.

— Немыслимо, — только и смог что произнести великий князь. — Еще каких-то десять лет назад мы восхищались аэропланами способными преодолеть скоростной барьер в 100 верст в час. Всего год назад планка в 200 верст в час считалась недостижимой для большинства истребителей. И тут вы мне демонстрируете самолет, что на две головы превосходит все ныне летающее. Кто вы такие, господа? Кто вы такие, что способны творить истинные чудеса?

— Мы те, кто не жалеет сил и средств на совершенствование дела всей своей жизни. — На протяжении трех недель пришельцы из будущего спорили по поводу раскрытия тайны своего происхождения хотя бы кому-нибудь из входящих в их круг общения лиц. За это время были высказаны тысячи аргументов, и за, и против, осуществления подобного шага. Но, в конечном итоге, осторожность взяла верх над получением возможности нашептывать в ухо хотя бы их нынешнему гостю. Лишь старшему сыну Михаила они договорились открыть всю правду и сделать его хранителем знаний о грядущем. И то лет через десять — пятнадцать должного обучения и наставления, не раньше. А с представителем дома Романовых они решили сыграть во все понимающих подданных не лишенных природной смекалки и мужицкой прижимистости. Иначе со всеми понесенными расходами действительно можно было остаться без последних штанов. — Но в одиночку, увы, у нас нет и тени шанса на успех. Однако, если ваше предложение обо всей посильной помощи еще в силе, то мы желали бы озвучить те направления, в которых нам не светит успех без лоббирования на самом верху. Вы уж простите за прямоту, но говорю, как есть, — разве что не чиркнул ножкой отыгрывающий роль скромного торгаша Алексей.

— Я не намерен отказываться от данного слова, господа. Тем более что вы, как никто иной, заслужили быть услышанными и поддержанными. — Произнося отдающие пафосом слова, Александр Михайлович даже не врал самому себе, ибо искренне желал дальнейшего развития столь широко шагающим в само будущее производствам, каковые находились во владении его нынешних собеседников.

— В таком случае, позвольте продемонстрировать вам сию великолепную машину, так сказать, в привычной ей, воздушной, среде обитания. А после, за вкусным и сытным обедом, мы опишем вам свое видение того, где возможно приложение наших сил с максимальной пользой, как для нашего предприятия, так и для России в целом…

[1] Маршал Фош зачастую не согласовывал с находившимися в Париже политиками выдвигаемые немцам условия перемирия.

[2] Это аналоги реальных двигателей серии МГ: МГ-21, МГ-31. Литера «Г» означала — Гражданский.

[3] На самом деле я так и не смог понять реальный внутренний долг, поскольку некоторые довоенные облигации, помимо рублевой цены, еще имели номинал во франках, т. е. должны были считаться по курсу золотого рубля. А вот облигации военных лет считались уже не в золотых рублях. Поэтому для простоты я указал долг в ассигнационных рублях.

Глава 6.2

Пробыв в Нижнем Новгороде семь дней, великий князь покидал город, пребывая в тяжких думах. С одной стороны, по результатам его визита удалось сделать многое. Изрядно обескровленный в последние месяцы войны ИВВФ обзаводился свыше полутысячей новых аэропланов, что вновь превращало его в значимую силу, ничуть не уступающую разросшейся авиации союзников. Авиастроители тоже не оставались обиженными, ведь помимо осуществления перевода на счет «Пегаса» чуть более трех миллионов рублей, он взял на себя обязательства договориться с ГВТУ о взаимозачете выданного управлением кредита на устройство автомобильных производств и долга возникшего перед заводом у ИВВФ. Оставшиеся же двенадцать миллионов с копейками его основные поставщики согласились принять облигациями. И все, вроде бы, вышло неплохо. Но, с другой стороны, ему показали будущее авиации, поманив, словно ослика морковкой. Вот только совершенно опустевшие карманы не позволили «ослику» приблизиться к манящему «корнеплоду».

Однако, тут на помощь военно-воздушному флоту приходил флот военно-морской. Кто как не он был наслышан о грандиозном успехе применения в бою авианосца «Океан»? И кто как не он знал обо всех недостатках данного корабля выявленных за краткий срок его эксплуатации? Недостатках, что виделось возможным полностью исправить в больших эскадренных авианосцах нового проекта. И ведь нижегородские хитрецы успели даже подготовить очередную модель подобного корабля, выбрав в качестве основы четверку находящихся в постройке линейных крейсеров типа «Измаил». Как было сказано ему при презентации — как раз выходило по одному авианосцу на каждый флот: Балтийский, Черноморский, Северный и Тихоокеанский. Что выглядело более чем разумно. И хитро! Ведь именно «Пегас» имел возможности оснастить авиационные отряды этих кораблей новейшими истребителями и бомбардировщиками-торпедоносцами. А это выходило сотни машин! Сотни новейших цельнометаллических и потому дорогущих машин!

Ему вообще стало нехорошо, когда заводчики озвучили цену своего нового творения. Не менее двухсот пятидесяти тысяч рублей за штуку стоил их новый истребитель при оформлении заказа разом на сто бортов. Ну, или же чуть дешевле, при установке более слабого двигателя. Да за такие деньги он мог купить полдюжины И-1! Но тут приходилось признавать очевидный факт — новейший И-6 крыл своего предшественника, как бык овцу. Доказательством тому была демонстрация учебного боя над заводским аэродромом, в котором заводской летчик-испытатель не смог противопоставить управляемой Алексеем Михайловичем машине вообще ничего. По сути, повторялась ситуация с кораблями, когда куда более дешевый устаревший броненосец в любом случае проигрывал новейшему дорогущему линкору. Вот и всплывала у командующего ИВВФ в голове фраза о том, что скупой платит дважды, всякий раз как он начинал подсчитывать потребные затраты на полное обновление авиапарка. Другое дело, что в этом вопросе он, пусть со временем, имел возможность разобраться. Куда же большее количество вопросов возникало при обдумывании иных просьб-предложений авиаторов.

Ни много, ни мало, в ближайшие годы они планировали подгрести под себя весь европейский рынок пассажирских авиаперевозок, пустив на воздушные линии десятки, а то и сотни модернизированных У-3, равных которым до сих пор не имелось ни у кого. Для чего требовалось согласовать с союзниками, как повсеместное открытие международных аэропортов, так и раздел сфер влияния в этой отрасли экономики. Но даже это было не все. Построенные их стараниями два автомобильных завода обладали годовой производительностью в 25000 автомобилей каждый. Естественно, при работе в 2 смены. И всей этой полусотне тысяч машин требовался платежеспособный рынок сбыта, выступить которыми могли лишь страны Старого света. Причем влезть с такого рода товаром в ту же Францию или же Великобританию, не представлялось возможным в принципе. О честной конкуренции на их территориях нечего было даже мечтать. Зато все остальные европейские государства вполне себе подлежали дележке. Как ни крути, а один из этих автомобильных заводов являлся казенным, и загрузить его работой виделось отнюдь немаловажным делом в условиях постоянного дефицита бюджета. Потому идея полностью запретить автомобилестроение в Германии, Австрии, Чехословакии, Венгрии, Османской империи и вообще во всех странах, что образуются на бывших территориях понесших поражение государств из блока Центральных держав, виделась здравой и заманчивой. Оставалось только поделить эти рынки с теми же французами и англичанами, параллельно полностью перекрыв их для американцев. Слишком уж сильно последние убежали вперед в плане производственных возможностей и ценовой политики своих заводов за счет насыщения внутреннего рынка сотнями тысяч моторов. И тут ожидался кровавый бой, поскольку откровенно опоздавшие на войну американцы, требовали для себя слишком многого, включая введение по всему миру режима свободной торговли.

Но все эти и многие другие вопросы отошли даже не на второй, а на десятый план, когда союзники созрели для подведения итогов войны. Изрядно затянувшаяся Парижская мирная конференция наглядно продемонстрировала, что у каждой страны-победителя имелось свое собственное мнение по поводу будущего проигравшей стороны. И зачастую доходило до того, что страны, имевшие единый взгляд на один вопрос, становились ярыми противниками по другому вопросу. К примеру, что Россия, что Франция, желали разделить Германскую республику на множество отдельных государств, против чего категорически выступали Великобритания с США поддержанные Италией, которым требовалось сохранить рычаг давления на политику континентальных держав в лице жаждущих реванша немцев. При этом Великобритания с США и Россией выступали за очень осторожный подход к вопросу подсчета репараций, чтобы окончательно не разрушить ими экономику немцев и сохранить для себя столь емкий рынок. Франция же, наоборот, держала курс на полное уничтожение экономики Германской республики, чтобы даже спустя два поколения та не смогла бы отойти от нанесенного ей удара.

Понять можно было, и тех, и других. Французы искренне желали не только возвращения утерянных чуть более 45 лет назад Эльзаса с Лотарингией, но также присоединения к себе углепромышленного бассейна долины реки Саар, без каких-либо дальнейших последствий для своей безопасности. Русские же, помимо международного признания отторжения всей территории Восточной Пруссии в свою пользу, требовали отделения от Германии всех прежних польских земель. Пусть Николаю II это и не приходилось по нутру, но воссоздание целостной Польши, даже в виде внутрироссийской автономии, являлось делом чести, коли он лично дал подобное обещание в самом начале войны. При этом требовалось не уничтожить собственными руками все довоенные торговые связи, что были столь необходимы погребенной под долгами России. Итальянцы же с англосаксами откровенно побаивались значительного усиления двух остающихся великих континентальных держав, которые, не имея противовеса в лице Германии, уже совсем скоро могли начать диктовать свои условия всем и каждому. Особенно их беспокоила Россия, потребовавшая передачи в свое владение, помимо немецких земель, обещанный союзниками Константинополь с прилегающими территориями. Никто ведь, давая столь серьезное обещание, не предполагал сохранения Российской империи на политической карте мира по окончанию войны. Теперь же наступал момент ответа за свои слова.