Приевшаяся история

По лицу Зака было видно, что ему как раз-таки неудобно. Он мялся, топтался, не зная, что сказать, когда нас было не так много и на моей территории. Машинально я глянул через класс в его немаленькие глазки. Эти действия, не доступные подавляющему большинству магов и прозванные врожденными способностями, были доведены мною до такого автоматизма, что его мысли понеслись по ухабам, разваливаясь на несколько составляющих.

Пышным цветом молодого организма, оценивающего все, что движется, относительно его сексуальной пригодности, цвело желание к этой женщине. Красным фоновым шумом — воспоминания о страхе, который я некогда вызывал у него, и тошнотворная юшка неудобства от испытываемой жалости ко мне.

Неудобно… Неудобно спать на потолке, и то когда это не основная возможность сохранить себе жизнь. Я помнил пару раз, в которые приходилось привязываться магией между дубовых балок, а внизу происходило такое, что собственная память услужливо вычеркивает.

Сиденье продавлено годами эксплуатации под все особенности моего таза, спина помнит сама по себе, между какими вертикально расположенными витыми планками поместить усталый позвоночник, на какую круглую шишечку опереться ямкой основания черепа и сохранить пару минут непревзойденную осанку.

Они откланялись и вышли, а я положил руки на столешницу перед собой и медленно съехал, закрывая глаза. Несколько часов на твердой поверхности стола щекой все равно лучше, чем ничего. Спать с некоторых пор я не боялся.

Около двух часов ночи подняла банальная жажда. И я отправился в свои жилые комнаты пить, окупнуться и залечь на пару-тройку часов. Дети прибывали сегодня вечером. У каждого из нас оставалось всего-то несколько часов для личной жизни, безделья, сна или приведения дел в порядок. Проведенная накануне ревизия инструментов, ингредиентов, состояния такой аппаратуры, как вытяжной шкаф и холодильники, оставила хорошее впечатление. У меня всегда все было в порядке, что касается работы.

Теплые струи душа стекают по лицу и шее, не доставляя дискомфорта. Шум воды в ушах и приятное сочетание нескольких травяных горечей в запахе мыла, замешанном на превалирующем эфирном масле полыни, порождают странные мысли. Не может столько совершенно разных, не знакомых между собой, знающих и не знающих меня раньше людей настолько сходиться в мыслях. Я не помню, как выгляжу…

Я расчесывался, не фокусируясь на лице, видел и не видел себя в зеркале. Самолюбование и впрямь не мой конек. Одернуть полы сюртука, и вперед! Это Люц мог выщипывать брови, вычесывать волосы по сто раз в каждую сторону, маскировать синяки под глазами каким-то недоступным мне бабским заклинанием. С него станется, он — красавец!

Зеркало сползло серебристой каплей и уперлось в пол. Палочку я отложил, сосредоточился и чуть не отпрянул. На меня смотрел синий, умерший смертью от старости бойцовый петух. Множество шрамов, как нотная грамота на отчетливо проступающих ребрах, а руки и ноги какие-то слишком длинные, узловатые, как лапки у паука-сенокосца. На лице один нос остался, в красивом синем обрамлении очков панды очи черные отныне терялись. Я еще должен благодарить всех вокруг за предупредительность. Хотя новенькой даме ничто не мешает думать, что я выгляжу так всегда.

Пусть думает или не думает, как ей угодно, а крахмалистая и богатая углеводами пища мне в помощь! Это же ужас какой-то… подземелий…

Комментарий к Длинное предисловие к коротким последствиям

Прошу критиковать, скажите свое слово!

========== Результаты короткого курса венгерского ==========

Первая учебная неделя прошла гладко. Не знаю, как у всех, но у меня точно. Я не открыл для себя Америку, не разочаровался больше обычного, не приобрел любимчиков, талантливых среди первогодок пока что не нашел.

В пятницу, когда все покидали обеденный зал, полный сытого благодушия, вотще собираясь поболтать с «сидельцами второго срока» вместо последней пары, я получил так ловко ввинченную записочку, что чуть не демаскировался. Бумажка в ладонь и легкое прикосновение указательного пальца. Ну что за детские игры? Неужели нельзя обратиться напрямую?

На выходе, где народ растекался змейками по своим делам, открыл послание. Я точно могу стоять и читать в коридоре что угодно.

«Профессор Снейп, мне неудобно к вам обращаться, посему простите, что я устроила этот спектакль после обеда. Но лучше уж к вам… Я подумала и решила, что вы мне сможете помочь, как профессионал! Прошу вас уделить мне немного времени сегодня по окончании занятий в учительской. Доберусь сама…»

Она подумала и решила, и как всегда, за меня. Конечно же, я теперь дождаться не смогу окончания этого трудового будня и помчусь на всех парусах выяснять, что там у нее стряслось! Брюзжание, если честно, было вызвано измышлениями совсем иного рода, шедшими параллельно. Это замечание тонкое — профессионал… Если подумать, в какой области я профессионал? Зельеварение! Это и дураку понятно, факт общеизвестный. Неужели залетела?! Так быстро и так глупо. Глупо и отвратительно вдвойне, если попросит этот богомерзкий составчик, провоцирующий выкидыш!

Но пока мне было смертельно скучно и я еще никого не подсадил на крючок обладания ненужной, стыдной информацией, по старой памяти, можно отнестись к этому, как к игре. Таким образом, не дойдя до собственного кабинета, я принял решение. И даже письмецо наваял, лишенное провокации:

«Идет».

Учительская с красивыми неоготическими колоннами по углам, соединенными арками, камина не имела. Зимой здесь собираться было противно. В углу, под скамьей, хранилась упакованная стопка пледов. Зато комната была снабжена самыми удобными, почти зачарованными диванчиками, красивыми резными столами, тумбы которых вмещали всякую всячину. Стояло в этом просторном помещении и несколько шкафов с документами, но не только. В буфете всегда можно было разжиться рюмкой хереса. А огромная, во всю стену, информационная доска содержала кроме расписания самые интересные и животрепещущие новости.

Она сидела, подобрав ноги. Холодно ей быть не могло, это было расслабляющее очарование местных сидений, мгновенно заставляющих почувствовать себя как дома. Одета просто, не изыскано, только продемонстрировала зачем-то длину волос, да и как… На ее плечах лежало четыре тонких, заплетенных туго, как плети, косички. Прическа обострила национальный колорит.

— Добрый вечер. Перейдем к делу. Чем я могу вам помочь? — расхотелось тянуть кота за яйца.

— Вы ведь начали преподавать, будучи совсем молодым человеком?

— Мне шел двадцать первый год, — вспоминаю это время сплошной агонии с ужасом.

— Дело в том, что меня не слушают. Может быть, я непонятно говорю? Они действуют как-то странно…

— Кто? — я перебил не нарочно.

— Ученики всех возрастов. За руку их не поймаешь. Но это невыносимо! Они игнорируют меня. Лучше бы оскорбляли, а еще бы лучше задавали вопросы. Им ничего не интересно. Только раз упомянули, что война закончилась и ЗоТИ теперь ничем не лучше предсказаний, которых нет.