Прихоть русского немца

подхватить. Потирая ушибленный бок, он с удивлением посмотрел на

девушку, лицо которой было перекошено от страха, а на щеке алела

царапина. Из палатки на шум выползли Краб и Куропяткин. Физиономии у

обоих были сонными и изрядно помятыми. Они переводили осоловевшие

взгляды с Насти на Швецова, ожидая дальнейших объяснений. Настя

судорожно хватала ртом воздух и никак не могла отдышаться. Швецов

усадил ее на бревно и, успокаивающе потрепав по плечу, направился к

своему рюкзаку, в котором в боковом кармане хранилась аптечка. Перекиси в

ней не нашлось, пришлось довольствоваться зеленкой. Действие антисептика

оказалось благотворным - как только Швецов приложил вату к ранке на

щеке, Настя дернулась и гневно выпалила:

– Дрыхните, сволочи?

Парни недоуменно переглянулись. Они искренне не понимали, в чем их

вина. Настя любила вставать ни свет ни заря и в одиночестве гулять по

окрестностям. Никто против этого не возражал, поскольку никакой

опасности такие прогулки не представляли. Даже когда она уходила далеко

от лагеря и могла накрутить пару лишних километров.

– С кабаном что ли тропу не поделила?
– хмуро осведомился Краб.

Дикие свиньи на Ай-Петри действительно водились.

– Сам ты кабан!
– обозлилась Настя.
– Там какой-то голый псих с рюкзаком

шастает.

– Ну, ты даешь!
– расхохотался Краб.
– Это же Кардинал. Карстовый волк

алуштинского разлива. Шарики за ролики у него другой раз действительно

заскакивают, но вообще парень безобидный. Не знаю, правда ли это, но ходят

слухи, что у него потрясающий нюх на пустоты. Это он только с виду

придурковатый, если же его разговорить, много чего интересного может

рассказать. Он ведь пещерами заинтересовался еще в школе, когда Норбера

Кастера начитался. Компас ему ни к чему, за десяток лет так насобачился,

что может передвигаться по любому крымскому плато с завязанными

глазами. Пару лет назад я на Караби блуканул. Такая "обезьяна" навалилась,

что протянутой руки не было видно. Пацаны тогда возле пещеры Крубера

стояли, но попробуй их отыскать в таком тумане. Грохнешься в расщелину -

костей не соберешь. Стою и размышляю, что делать. Самое разумное -

залезть в спальник, укрыться полиэтиленом и ждать милости от природы. И в

этот момент кто-то за рукав ветровки дернул. Не поверите,

двадцатикилограммовый рюкзак пушинкой показался. От того места, где

стоял, метра на четыре отпрыгнул. Верчу башкой по сторонам и ничего не

вижу. Может, за куст зацепился, думаю. И тут из мглистого облака

выдвинулось человекоподобное существо и спросило с хрипотцой в голосе:

"Заблудился?" - "А тебе, какая печаль?" - обозлился я.
– "Да мне пополам.

Тебя не смущает, что десятиметровый колодец в двух шагах за твоей

спиной?". Так я и познакомился с Кардиналом. Он вывел меня к лагерю.

Между прочим, Настюха, ты зря за свою честь опасалась, у него интересное

мнение насчет баб. "Женщины умножают зло. Когда мы научимся

обходиться без них, на земле установится благоденствие", - сказал он. Так то.

После этого случая Настя вылавливала любые известия о Кардинале. Зачем

ей это было нужно, не понимала. Лоб в лоб с ним она больше ни разу не

сталкивалась, да и, честно говоря, не стремилась к этому. Как-то их четверка

вышла к лагерю севастопольских спелеологов, которые собирались

штурмовать самую глубокую пещеру Караби - шахту Солдатскую. Это было

чисто спортивное прохождение, поскольку никакими красотами "дырка" не

блистала. В группе было трое новичков, не нюхавших пороха больших

глубин, Солдатская для их обкатки вполне годилась. Пока парни травили

анекдоты и пили чай, она отвела в сторону Чорика, парня, питавшего к ней

явно не платонические чувства, и спросила, что он думает о Кардинале.

– Дался тебе этот хмырь болотный, - удивился Чорик и выразительно

покрутил пальцем у виска.
– Он же больной на всю голову, неужто

влюбилась?

Заметив, как полыхнули недобрым огоньком глаза собеседницы, Чорик

посерьезнел.

– Да шучу я. Не знаю, зачем тебе это нужно, но слышал, что сбрендил он

еще в восьмом классе, после исчезновения отца, который тогда работал на

здешней метеостанции. Тот пошел по грибы и как сквозь землю провалился.

Вполне возможно, что так оно и было, сама знаешь, сколько здесь воронок и

колодцев. Метеорологи сначала сами искали его двое суток, а потом

сообщили по рации в Симферополь, в центр гидрометеорологии. Приехали

каэсесники, спелики из клуба "Бездна", альпики и горники, даже солдат

привлекли из расположенной неподалеку воинской части. Прочесали плато

вдоль и поперек, обследовали все известные на то время пещеры, даже

южные обрывы Кара-Тау облазили, хотя метеорологу там было делать

нечего. Все впустую. Поиски свернули, а отца Кардинала объявили

пропавшим без вести. В общем сгинул.

– И о нем до сих пор ничего не известно?

– Во всяком случае, Кардинал его до сих пор ищет.

– Он тебе так и сказал?

– О том, что случилось с его папашей, Кардинала лучше не спрашивать,

такую ахинею начинает нести, уши вянут. Оказывается, кроме нашего

телесного мира параллельно существует еще один, населенный

бестелесными разумными созданиями. Не помню, как он их называл, что-то

вроде наблюдателей или надзирателей. Солнечный свет им противопоказан,

не та волновая структура. Сквозь любые породы они передвигаются

свободно, но комфортно им лишь там, где много открытого пространства и

не надо бесполезно растрачивать энергию. Вот они и облюбовали Караби, у