Прихоть русского немца

никаких баб в группе не будет? К такому решению пришли сообща: никакого

женоненавистничества, исключительно здравый смысл и трезвый расчет.

Самое тяжелое в спелеологии - это заброска. К выбранной точке нужно

дотащить на своем горбу целую гору снаряги. Под землей ничем не лучше -

сплошная глина, моква, да и вдобавок узкие ходы, в которых чувствуешь

себя жалкой мокрицей. Если отбросить все ахи и вздохи по поводу

подземных красот, то спелеология - такая пахота, что иной раз даже

закаленные мужики сваливают в сторону. Баба в группе - дополнительная

поклажа, да еще и потенциальный источник грызни, которая неизбежно

возникает в любом мужском коллективе, как только в нем появляется

женщина.

– Здравствуйте, - воскликнула девушка с таким восторгом, будто узрела не

двух парней с кислыми рожами, а апостолов, намеревающихся посвятить ее в

таинства нового учения.

У Швецова засосало под ложечкой: уж больно смазливым было личико у

этой малышки: чувственные губки, дугообразные бровки, а глазки прямо-

таки в пол-лица, будто два перископа всплывающих разом субмарин.

– А я с вами заочно знакома, - продолжила девушка с прежним энтузиазмом.

– Вы, - ткнула пальцем в Швецова, - наш предводитель.

– Ну да, - невесело откликнулся Швецов, - а заодно и отец русской

демократии.

Ему не терпелось отвести Куропяткина в сторону и по-дружески спросить,

какого хрена приволок эту экзальтированную дуру.

– А вы Краб, потому что умеете ползать по скалам без страховки, -

выпалила девушка и ткнула пальчиком в грудь Кригеру.

Тот смутился и произнес загадочную фразу:

– Когда надо, еще и не то могу.

Швецов с досадой сплюнул и пошел к троллейбусным кассам за билетами.

Объяснять девчонке, что по скалам только ящерицы ползают, посчитал

излишним.

***

Чаще всего люди сплачиваются либо из-за денег, либо под идею. Их тройку

объединил интерес к пещерам. Рома Швецов и Сережа Куропяткин

пересеклись случайно. Поздней осенью машиностроительный завод в день

профессионального праздника каждый год устраивал выезд на природу. В

инициативную группу входили активные и изобретательные инженеры,

которым хотелось, чтобы люди не просто дружно насытились шашлыками,

но и приобщились к туризму. В этот раз они предложили поучаствовать в

соревнованиях, состоящих из трех этапов. Вначале требовалось пробежать

полтора километра, петляя по лесу, затем преодолеть овраг по веревочной

переправе, а после этого добраться по маршруту на карте к финишу, попутно

зарегистрировавшись в нескольких контрольных пунктах. В соревнованиях

участвовали и взрослые, и подростки. После этого желающие стреляли из

воздушек, а потом народ, разделившись по цехам и бригадам, жарил

шашлыки на собственных кострищах. Закупленное заводом мясо было

вкусным, его было столько, что никто не остался голодным. Продукты

профсоюз покупал оптом и с большой скидкой. Рынок и в советские времена

брал свое: мы вам - дефицитные сварочные агрегаты, а вы нам -

эквивалентное количество говядины. Мама жмурилась от удовольствия, а

Роман жевал мясо без всякого удовольствия. Он предвкушал приз, был

почему-то уверен, что маршрут преодолеет первым. Облажался. После

голимой переправы рванул не в ту сторону и в итоге прибежал к финишу

едва ли не последним. Особенно достало, что мама отнеслась к его неудаче

снисходительно, сказала, что побеждает дружба. Роман не на шутку

распсиховался, интересно, с кем ему дружить, с этим худосочным

недоростком, которому вручили грамоту, а заодно и импортный плеер?

Рома отошел от костра и направился к старой металлической конструкции,

сооруженной на вершине горы. Вероятно, раньше она служила опорой для

военной радиолокационной станции. Ржавая железная мачта притягивала

взор и если бы на лестнице сохранились нижние ступеньки, он бы поднялся

наверх. С горы хорошо было видно, сколько бригад на мамином заводе -

ровно столько, сколько дымящихся костров. Усевшись рядом с мачтой,

Роман рассеянно разглядывал окрестности. Зря мама выгнала отца: хоть он и

пил, но когда был трезв, не упускал случая поговорить с сыном по душам.

Отец работал водителем в коммунальном предприятии и каждый день на

грузовике, оборудованном щеткой и бункером, катался по городу, собирая

пыль, песок и прочий сор с обочин. Посидушки водители устраивали по

пятницам после работы. Печень у отца была так себе, особенно скандалила с

самопальным самогоном, поэтому утром в субботу он был никакой - валялся

на диване и, болезненно морщась, перекатывался с бока на бок, пытаясь

найти наиболее удобное положение. Печенку, судя по всему, это мало

волновало - она подавала мучительные сигналы во все части тела. Спасти

болезного могло только пиво, за которым Рома и бегал втихаря от матери,

которая считала, что муж несет заслуженное наказание. Деньги на "лечение"

отца у него были, тот никогда не отказывал сыну в карманных расходах и с

каждой получки, убедившись, что рядом нет супруги, совал пятерку со

словами: "Цветы бабам не покупай, это пустое, лучше мороженное". Он

знал, что Роман дружит с Катей - девчонкой из соседнего подъезда, которая

хоть и училась в восьмом классе, но настолько быстро по-женски расцвела,

что на нее заглядывались взрослые мужчины. Она училась в

специализированной английской школе, играла на пианино и посещала