Приключения иммигранта - Алистер

– Ну... технически, наверное, все-таки нет... невозможно же ожить обратно.

– Миэли, а почему ты остановил сердце?
– отважился, наконец, спросить Алистер.
– Если это личное, не говори, конечно, но я... не мог понять.

– Совсем не личное, я всем уже рассказал, - легко отозвался имперец. Сегодня он говорил гораздо свободнее и громче, да и пауз делал меньше.
– Допрашивать меня привезли какого-то телепата. Я его не видел, но почувствовал - ему было очень плохо, но настроен он был решительно. Я не знал, что он сможет прочитать, но я же знал про Джерри. Так что решил перестраховаться. Райвен сказал, они поищут этого телепата; может, ты знаешь где? У вас их много?

– Слухи ходят, но я ни об одном ничего достоверного не слышал, - сказал Алистер, который читал, разумеется, многочисленные байки про телекинез, пирокинез и иже с ними, но всегда считал их неумными мистификациями.

А в самом деле, если на Гизаэлле телепатия есть, почему ее нигде больше не может быть?

– А, ну ладно. Твоя очередь рассказывать.

– Хорошо, - в практически парализованном Миэли было больше жизни и любопытства, чем в двух нормальных людях, и его настырность нельзя было воспринять иначе, как с улыбкой.
– Но потом опять будет твоя. Я родился на Равенне, жил с мамой и младшей сестрой, ходил в школу. Как-то раз мы с приятелями сбежали с уроков и уехали "путешествовать"...

Миэли слушал внимательно, и видно было, что ему искренне интересны приключения трех подростков, вообразивших себя исследователями родных широт. Странно. Хотя, если бы ему кто-нибудь рассказал, как развлекается здесь молодежь, было бы неплохо. Или ну их, страшно ведь даже подумать, что сходит здесь за "детские шалости". Кругосветное путешествие, дуэль из-за дамы, убийство с отягчающими... А что, вполне могут... вот только интересно, что с ними со всеми делают, если они кого-то действительно нечаянно похоронят? Или нарочно, тоже станется.

– Миэли, а ты когда-нибудь совершал преступления?
– спросил он, закончив свой рассказ.

– Не думаю, а почему ты спрашиваешь?

– Что значит "не думаю"?

– Ну откуда же я знаю, что ты считаешь преступлением?

Справедливо.

– Не будем мелочиться: ограбление, убийство, изнасилование, лжесвидетельство, кража, поджог...
– Так, что там еще бывает?
– Угон транспортных средств, шпионаж...
– Н-да, "сотрудничество с врагом" или "перебежничество" явно можно опустить...

– На войне - считается?

– Убийство - нет, все остальное - да.

– А "поджог" - это когда зажигаешь что-то, что не должно гореть?

– В общем, да.

– А лжесви...
– Миэли выдохнул и попробовал по слогам, - лже-свиде-тель-ство что значит?

– Ложь под присягой, как в суде.

– А.

Имперец задумался, глядя на загоравшиеся в темнеющем небе звезды.

– Поджог, наверное, был, - сказал он наконец.
– И кража.

– Расскажи.

– А там нечего рассказывать. В детстве поехали на чужой яхте на Континент, совершать подвиги, и сели на камни в проливе. Яхту потопили, сами добрались домой еле живые и всю зиму помогали на верфи. Или это "угон"?

– Не очень важно. А что вы подожгли? Тоже в детстве?

– Нет, позже. Когда появились катера и я тренировался с Ниадой, мы с ней пытались расплавить каменный откос. Вычерпали все резервы мощности и зажгли траву, потом полвечера тушили.

– Не тянут твои воспоминания на криминал, - вздохнул Алистер, которому, в общем, все было понятно.
– Ну а чтобы кто-то кого-то убил, ты когда-нибудь видел или слышал?

– Случалось, - неожиданно согласился Миэли.
– А почему все-таки тебя это интересует?

– К слову пришлось. Тебе что, сложно ответить?

– Да нет. Тебе все случаи пересказывать?

– И много ты их знаешь?
– заинтересовался "гость со звезд".

– Десяток, наверное, наберу.

– Ну начни хотя бы.

– В гарнизоне, где я рос, один парень распорол другому артерию, тот умер за минуту. В спарринге. Без мозгов, оба, оружие у таких надо отбирать. На пограничном острове, где я потом служил, пьяный дурак полез к девчонке, она всадила ему нож в сердце. В Вейзорт мы взяли в плен несколько десятков защитников крепости, одного безголового рыцаря в их числе. Он кинулся на моего приятеля сзади и попытался придушить; получил пол-ладони стали в живот и умер потом от раны...

– Миэли задумался. Говорил он теперь и вправду совсем хорошо, делая долгие паузы между предложениями, но совсем не останавливаясь посреди фраз.

– Я понял, - проворчал Алистер. Полученную в "гнезде" информацию об уровне преступности можно было считать проверенной.
– А что стало с этой девочкой? Которая убила того, кто к ней полез?

– Ты помнишь, что меня тут долго не было?
– улыбнулся имперец.

– Да нет! Не "вообще что стало", а за то, что она его убила? Ее наказали как-нибудь?

– За что? Ясно ведь, что он сам к ней пристал.

– Понятно.

– А почему тебе интересно?
– опять спросил Миэли.

– Пытаюсь в вас разобраться.

– А зачем?Н-да. Вот действительно.

– Любопытно.

– А-а-а, - понимающе отозвался имперец.
– Но ты с какой-то странной стороны начал.

– Так я давно начал, а сейчас продолжаю.

– Угу.

– Ты, по-моему, устал разговаривать, - заметил Алистер.

– Устал. Разговаривай ты.

– Ну про что тебе еще рассказать?
– вздохнул "гость со звезд", понимая, что раненому тут скучно, а он сойдёт за штатное развлечение.
– Могу краткий курс истории Федерации, а потом мне пора на свидание.

– Давай, - согласился Миэли.
– А девочкам от меня привет передашь.

С этого вечера разговоры с прикованным к постели, а потому всегда готовым потрепаться возвращенцем вошли в рутину так же прочно, как утренние свидания. После работы Алистер шел в палату, иногда в компании, но чаще один, и пару часов трепался о чем бог на душу положит. Миэли становилось лучше с каждым днем, подвижность он нарабатывал себе как проклятый, часы напролет проводя в разнообразных упражнениях, а вопросы у него, как и у собеседника, не иссякали. Сарет смеялся, что Алистер "влюбился в Миэли заочно, а теперь стесняется признаться", Сэнди напомнил разок о в основном простаивавшей работе (со всеми своими расползающимися делами "гость со звезд" посвящал чтению источников хорошо если три-четыре часа в день), но Ленни неожиданно заступился за соседа, сказав: "Пусть делает, что хочет, Сэнди, у него хорошо получается; хочешь, я с Элисом поговорю?" От посредничества бывший гонщик отказался, но и напоминать перестал.

Темы для бесед у них были удивительные - начиная от компромата на вышестоящих и заканчивая тем, кто, как и где пробовал наркотики. Почему-то с Миэли было очень легко разговаривать, легче даже, чем с девочками и Алли, до сих пор лидировавшими в списке желательных собеседников. Имперец делал какие-то, несомненно, важные и полезные телодвижения, с каждым днем становившиеся более и более заметными, и рассказывал, как мальчиком учился стрелять и фехтовать, как мать грозила страшными карами, пытаясь усадить его за более мирные занятия, как он пошел в армию и попал в последнюю отправлявшуюся на Континент ударную группу (та война уже заканчивалась), как он в первый раз взял в руки лазер, поднял в воздух совсем новый, еще без навигационной системы и орудий, катер, как впервые увидел синий ореол родной планеты и оранжево-красный нимб соседней... Алистер слушал внимательно и верил почему-то безоговорочно.