Приключения Конана-варвара (сборник)

– Клянусь Кромом! – проворчал Конан. – Женщина не перестает заботиться о своей красоте, даже когда сам дьявол гонится за ней по пятам. Поспеши, девочка! Ты снова испачкаешься в пыли еще до того, как этот город скроется из виду. Да, Талис, я был бы тебе обязан, если бы ты снабдила нас едой и питьем в дорогу.

Вместо ответа Талис прильнула к нему всем телом и одной рукой обняла его за бронзовые плечи. Ее обнаженное бедро прижалось к его ноге, и он вдохнул запах ее благоухающих волос.

– К чему спешить в пустыню? – жарко зашептала она. – Оставайся здесь! Я научу тебя, как выжить в Ксутале. Я стану защищать тебя. Я буду любить тебя! Ты – настоящий мужчина; меня уже тошнит от этих полоумных телят, что вздыхают, спят и просыпаются только для того, чтобы заснуть вновь. Я изголодалась по сильной и чистой страсти мужчины, крепко стоящего обеими ногами на земле. Пламя в твоих глазах заставляет мое сердце учащенно биться, а прикосновение твоей железной руки сводит меня с ума. Останься! Я сделаю тебя королем Ксутала! Я покажу тебе древние тайны и научу экзотическим наслаждениям! Я…

Она закинула руки ему на шею и привстала на цыпочки, прижимаясь к нему всем своим трепещущим телом. Поверх ее округлого плеча Конан видел Наталу, которая тряхнула влажными спутанными волосами и замерла, глядя на них округлившимися глазами. Губы девушки сложились в трубочку, как если бы она хотела издать удивленное восклицание. Смущенно фыркнув, Конан расцепил руки Талис на своей шее и отстранил ее. Стигийка метнула быстрый взгляд на уроженку Бритунии и загадочно улыбнулась, а потом кивнула каким-то своим мыслям.

Натала выпрямилась и поправила тунику. Глаза ее сверкали яростью, и она обиженно надула губки. Конан выругался себе под нос. Он был не б'oльшим однолюбом, чем прочие наемники, но в нем присутствовала врожденная порядочность, которая служила Натале лучшей защитой.

Талис оставила его в покое. Взмахом изящной руки она предложила им следовать за ней, после чего повернулась и зашагала через комнату. Но, дойдя до противоположной стены, она вдруг замерла перед висящим на ней гобеленом. Конан, глядя на нее, решил, что она слышит звуки, издаваемые безымянным монстром, крадущимся по полночным помещениям, и при мысли об этом по коже у него пробежали мурашки.

– Ты слышишь что-нибудь? – требовательно спросил он.

– Следи вон за той дверью, – ответила женщина и показала на дверной проем.

Он повернулся в ту сторону, держа саблю наготове. Но взгляд его уперся в пустую арку. И вдруг за его спиной раздался негромкий шорох, за которым последовал сдавленный вдох. Варвар резко обернулся. Талис и Натала исчезли. Гобелен опускался на прежнее место, словно кто-то только что отодвигал его от стены. Пока он растерянно смотрел на него, откуда-то с другой стороны донесся приглушенный крик, в котором он узнал голос бритунки.

2

Когда Конан отвернулся, выполняя распоряжение Талис, чтобы следить за дверным проемом в дальней стене, Натала стояла позади него, совсем рядом со стигийкой. Не успел варвар повернуться к ним спиной, как Талис с быстротой, которая казалась невероятной, зажала Натале рот ладонью, заглушив вскрик, уже готовый сорваться с губ девушки. Другой рукой стигийка обхватила Наталу за талию и прижала к стене, которая подалась, когда Талис навалилась на нее плечом. Часть стены скользнула внутрь, и Талис ловко толкнула свою пленницу в образовавшуюся щель в тот самый миг, когда Конан повернулся обратно.

Дверь закрылась, и внутри стало темно, как в могиле. Талис завозилась с чем-то, очевидно, запирая замок, для чего ей пришлось убрать руку от губ бритунки, и девушка закричала во всю силу легких. В темноте прозвучал язвительный и издевательский смех Талис.

– Кричи сколько твоей душе угодно, маленькая дурочка. Так ты лишь сократишь собственную жизнь.

Натала моментально умолкла и, дрожа всем телом, забилась в угол.

– Зачем ты это сделала? – взмолилась она. – Что теперь будет?

– Я собираюсь проводить тебя вот по этому коридору, – отозвалась Талис. – Это совсем недалеко, и я оставлю тебя там для того, кто рано или поздно придет за тобой.

– О-о-о-о-й! – Натала едва не задохнулась от ужаса. – Почему ты хочешь убить меня? Что я тебе сделала?

– Мне нужен твой воин. А ты мешаешь. Он хочет меня – я вижу это по его глазам. Если бы не ты, он с радостью остался бы здесь и стал моим королем. А когда ты исчезнешь, он пойдет за мной.

– Он перережет тебе глотку, – убежденно ответила Натала, которая знала Конана намного лучше Талис.

– Посмотрим, – отозвалась стигийка с холодной уверенностью, порожденной ее властью над мужчинами. – Во всяком случае, ты не узнаешь, поцеловал он меня или заколол ножом, потому что станешь добычей того, кто обитает во тьме. Идем!

Охваченная ужасом, Натала отчаянно сопротивлялась, но ничего не добилась. С легкостью, которой вряд ли можно было ожидать от женщины, Талис взвалила ее на плечо и понесла вниз по коридору, словно она была маленьким ребенком. Натала больше не пробовала кричать, помня зловещее предупреждение стигийки; единственными звуками, нарушавшими тишину, было ее учащенное дыхание и негромкий похотливый смех Талис. И вдруг дрожащая рука бритунки наткнулась на что-то в темноте – это была украшенная драгоценными камнями рукоять кинжала, висевшего на поясе Талис. Натала выхватила клинок из ножен и, собрав остаток сил, вслепую ударила им.

С губ Талис сорвался неистовый крик – так кричала бы от боли и ярости раненая дикая кошка. Она покачнулась, ее повело в сторону, и Натала свалилась с ее плеча на каменный пол, оцарапав нежную кожу на руках и ногах. Поднявшись, она бросилась к ближайшей стене и распласталась на ней, тяжело дыша и дрожа всем телом. Талис она не видела, зато прекрасно слышала. Стигийка явно не собиралась умирать и непрерывно ругалась на чем свет стоит, и злоба ее была такой страшной и осязаемой, что Натала почувствовала, как у нее подгибаются колени, а кровь стынет в жилах.

– Где же ты, маленький дьяволенок? – прошипела Талис. – Покажись! Дай мне только вонзить в тебя когти, и я…

Наталу затошнило, когда стигийка принялась живописать, что сотворит с соперницей. А употребляемые ею словечки заставили бы покраснеть даже самого последнего конюха в Аквилонии.

Натала услышала, как женщина шарит вслепую по стенам, и вдруг в коридоре вспыхнул свет. Очевидно, ненависть к ней пересилила страх, который явно внушал Талис этот коридор. Засветился один из самоцветов с радием внутри, украшавших стены Ксутала. Талис потерла его и теперь стояла в круге красноватого света, который отличался от того, что испускали другие камни. Одна рука у нее была прижата к боку, и кровь сочилась сквозь пальцы. Но она не выглядела ослабевшей или тяжело раненой, и глаза ее злобно сверкали. Те остатки мужества, что еще теплились в душе у Наталы, улетучились при виде стигийки, освещенной причудливым и зловещим сиянием, с лицом, искаженным гримасой, которую иначе как дьявольской и назвать-то было нельзя. Легкой кошачьей походкой она двинулась к девушке, отняв руку от раненого бока и нетерпеливо стряхивая с пальцев тягучие красные капли. Натала увидела, что она лишь легко ранила свою противницу. Лезвие скользнуло по драгоценным камням, украшавшим пояс Талис, и слегка задело кожу, еще сильнее разозлив стигийку.