Приключения Конана-варвара (сборник)

Тварь теперь вся целиком озарилась тусклым свечением, и призрачный свет резал Конану глаза, ослепляя его. Вдруг огромное тело монстра провалилось куда-то вниз прямо у него из-под ног. Сабля наконец освободилась и осталась у него в руке, которая бессильно повисла над бездонной пропастью, куда падала светящаяся туша чудовища, похожая на пылающий метеор. Конан с трудом сообразил, что лежит на самом краю огромного круглого колодца, выложенного скользким на ощупь камнем. Он смотрел, как мерк в глубине призрачный свет и как он растворился в черной светящейся поверхности, которая рванулась ему навстречу, готовая принять его. Несколько секунд в черном бездонном провале полыхало колдовское пламя; потом оно исчезло, и Конан остался лежать, глядя в пустоту, из которой больше не доносилось ни звука.

4

Отчаянными усилиями пытаясь разорвать шелковые путы, связывающие ей запястья, Натала напряженно всматривалась в темноту за пределами круга света. Казалось, язык у нее примерз к нёбу. Она видела, как страшная темнота поглотила Конана, схватившегося смертным боем с неизвестным демоном, и единственными долетавшими до нее звуками были хриплое и частое дыхание варвара, толчки борющихся тел и глухие удары, которые противники наносили друг другу. Но потом прекратились и они, и Натала едва не лишилась чувств, бессильно повиснув на своих шелковых путах.

Из болезненного оцепенения ее вывел звук шагов, и она увидела, как из темноты вынырнул Конан. При виде него она обрела голос, который пронзительным эхом прокатился по сводчатому туннелю. Конан получил такую трепку, что на него было страшно смотреть. При каждом шаге из многочисленных ран у него на теле сочилась кровь. Кожа на лице была содрана и покрыта синяками, словно его обработали дубинкой. Губы вспухли, а из раны на голове по виску текла кровь. На бедрах, икрах и локтях тоже зияли глубокие раны, а руки и все тело покрывали многочисленные царапины. Но сильнее всего пострадали его плечи, спина и мышцы верхней части груди. Там красовались жуткие синяки и рваные раны, а кожа висела лоскутьями, как если бы его стегали проволочной плеткой.

– Ох, Конан! – всхлипнула девушка. – Что с тобой случилось?

Он был явно не расположен к разговорам, но его разбитые губы дрогнули и сложились в то, что с некоторой натяжкой можно было назвать мрачной улыбкой. Волосатая грудь его, залитая потом и кровью, тяжело вздымалась в такт дыханию. Он медленно и с трудом поднял руки и перерезал путы, стягивавшие ее запястья, после чего отступил на шаг и привалился к стене, широко расставив дрожащие ноги. Натала сначала повалилась на пол, но тут же вскочила, бросилась к нему и крепко обняла его, истерически всхлипывая.

– Ой, Конан, ты так сильно ранен, что можешь умереть! Что же нам делать?

– Что ж, – выдохнул он, – нельзя вступить в схватку с демоном, пришедшим из ада, и рассчитывать, что останешься целехонек!

– А где он? – прошептала девушка. – Ты убил его?

– Не знаю. Он упал в колодец. Я изрубил его на куски, но при этом не представляю, можно ли его убить сталью.

– Ой, твоя спина! – вновь запричитала она, заламывая руки.

– Это он отхлестал меня своим щупальцем, – скривился Конан, морщась от боли, которую причиняло ему малейшее движение. – Оно ранило, как проволока, и обжигало подобно яду. Но хуже всего мне пришлось, когда он сдавил меня, словно тисками. Мне было совершенно нечем дышать. В объятиях питона и то было бы легче. Похоже, внутри у меня все перемешалось.

– Что нам делать? – заплакала она.

Конан поднял голову. Ловушка захлопнулась. Сверху не доносилось ни звука.

– Обратно через потайную дверь нам не выйти, – пробормотал он. – В комнате полно трупов, и горожане наверняка оставили там караул. Должно быть, они решили, что со мной все кончено, когда я провалился под пол, иначе последовали бы за мной сюда. Отдери этот светящийся камень от стены. Когда я на ощупь пробирался в темноте по этому коридору, мне попалось несколько входов в боковые ответвления. Мы свернем в первый же проход, на который наткнемся. Он может вывести нас в такое же подземелье или на свежий воздух. Надо рискнуть. Не можем же мы сидеть здесь до скончания веков.

Натала сделала, как он просил, и, взяв крошечный шарик света в левую руку, а правой сжимая саблю, Конан двинулся по коридору. Он ступал медленно и неуверенно, и лишь звериная сила варвара заставляла его переставлять ноги. Взгляд его налившихся кровью глаз ничего не выражал, и Натала заметила, что время от времени он машинально облизывает распухшие губы. Она понимала, что он страдает от сильной боли, но стоицизм настоящего дикаря не позволял ему жаловаться.

Вскоре тусклый свет самоцвета выхватил из марка черную арку, и Конан решительно свернул в нее. Натала внутренне сжалась, готовясь к тому, что может увидеть, но там оказался всего лишь очередной туннель, очень похожий на тот, по которому они шли до этого.

Девушка затруднилась бы сказать, сколько они уже прошагали, но вскоре они поднялись по длинной лестнице и остановились перед каменной дверью, запертой на золотой засов.

Девушка заколебалась, глядя на Конана. Варвар неуверенно покачивался на ногах, и тусклый свет в его руке отбрасывал на стену причудливые танцующие тени.

– Открывай дверь, девочка, – пробормотал он. – Мужчины Ксутала ждут нас, и я не хочу разочаровать их. Клянусь Кромом, город еще не видел той жертвы, которую я ему принесу!

Натала поняла, что у него начинается бред. Из-за двери не доносилось ни звука. Взяв у него из окровавленной руки радиевый самоцвет, она отодвинула засов и потянула дверь на себя. Взору ее предстала изнанка шитого золотом гобелена. Она отодвинула его и осторожно выглянула в щель, сдерживая дыхание. Девушка смотрела на пустую комнату, посреди которой журчал серебряный фонтан.

Рука Конана тяжело упала на ее обнаженное плечо.

– Отойди в сторону, девочка, – пробормотал он. – Настало время моей сабле испить крови.

– В комнате никого нет, – ответила она. – Зато там есть вода…

– Я слышу. – Конан облизнул почерневшие губы. – Значит, мы хотя бы напьемся перед смертью.

Похоже, он лишился зрения. Натала взяла его за руку и провела через каменную дверь. Девушка шла на цыпочках, ожидая, что в любой миг в комнату сквозь арочные проходы могут ворваться желтолицые воины.

– Пей, а я покараулю, – пробормотал он.

– Нет, мне пока не хочется пить. Ложись рядом с фонтаном, а я промою твои раны.

– А как насчет мечей Ксутала? – Он несколько раз провел рукой по лицу, словно смахивая с глаз невидимую пелену.

– Я ничего не слышу. Повсюду тихо.

Конан осторожно прилег на каменный пол, приблизил лицо к хрустальной струе и принялся жадно пить. Когда он поднял голову, в глазах у него появилось осмысленное выражение, и он раскинул на мраморном полу руки и ноги, как и просила его Натала, хотя по-прежнему сжимал рукоять сабли, а взгляд его то и дело устремлялся к арочным дверям. Натала смыла кровь с его тела и перевязала самые глубокие раны полосками, которые оторвала от шелковых занавесей. Взглянув на его спину, она содрогнулась от ужаса: кожа там переливалась всеми цветами радуги и воспалилась. Занимаясь своим делом, она отчаянно старалась найти выход из положения, в котором они оказались. Если они останутся здесь, рано или поздно их непременно найдут. А вот продолжают ли мужчины Ксутала обыскивать дворцы в поисках незваных гостей или погрузились в свой странный сон, девушка не знала и знать не могла.