Приключения Печорина, героя из нашего времени

— Ладно, мы выходим! — крикнул я англичанину.

Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы выпустить меня и моего ряженого «пленника». Я шел чуть позади с пистолетом наготове, выглядывая из-за плеча Голикова. Со стороны все выглядело так, будто я держу его под прицелом. Расстояние быстро сокращалось. С противоположной стороны Вулича все также тащили двое горцев. Вдруг, когда между пленниками оставалось шагов десять, один из горцев что-то громко спросил моего подмененного «Кэлекута» на своем языке. Но, мой казак молчал, как я ему и велел. Голиков лишь смотрел свирепо и горделиво на горцев, вытаращившись на них, страшно вращая глазами и продолжая двигаться вперед.

В момент, когда мы уже находились посреди площадки перед крепостными воротами, а Вулича и подмененного «Кэлекута» разделяли всего три шага, со стен крепости раздался выстрел. У кого-то из наших солдат-новобранцев не выдержали нервы. Пуля никого не задела, но горцы сразу начали хвататься за оружие. Не мешкая, я одним движением рванул веревку, завязанную бантиком на руках Голикова, и он тут же выхватил заряженный пистолет, подвешенный заранее сзади за спиной.

Мы с ряженым казаком выстрелили почти одновременно, убив конвоиров Вулича. Горцы тоже начали стрелять, одна из пуль просвистела у самого моего уха, но мы с Голиковым успели перехватить пленника и рухнули вместе с ним в ближайшую замаскированную волчью яму, уйдя с линии огня. В этот момент раздался уже организованный залп с крепостных стен. И горцы погнали коней, быстро рассеявшись врассыпную. Под плотным огнем им стало уже не до того, чтобы доставать нас из волчьей ямы. Пространство перед крепостными воротами превратилось в место, где падал свинцовый град.

Английский шпион Мертон был вынужден убегать вместе с горцами. Враги ретировались. А Вулич был спасен. Но, наша крепость осталась в напряженном ожидании неизбежного штурма. Правда, пока ничего не происходило. Мои разведывательные дозоры замечали горских всадников на горах за аулами на противоположной стороне долины, ближе к следующему перевалу, за которым уже находилась зона ответственности нашего командования в Тифлисе. Вот только наших, опорных пунктов в той стороне пока находилось маловато. Да и слишком далеко от нас они отстояли, чтобы можно было рассчитывать на какую-либо помощь с той стороны.

К вечеру, когда я сам выехал в дозор, на дороге, ведущей в сторону станицы, мы встретили одинокого всадника. Он назвался ашугом, бродячим музыкантом по имени Амиран Бешлоев. И к его седлу, действительно, были приторочены музыкальные инструменты. А в подтверждение своих слов он спел заунывную песню, аккомпанируя себе на чем-то вроде гитары с длинным и тонким грифом, а затем и сыграл грустную мелодию на дудочке, называемой «зурна».

Этот человек был мне совсем незнаком. Но он, улучив момент, попросил меня переговорить с глазу на глаз. Не увидев у него оружия, я отошел с музыкантом от своих казаков.

И незнакомец сказал мне:

— Хочу продать булатный кинжал.

А я ответил:

— Это интересно, дайте взглянуть.

Когда мы прекрасно поняли друг друга, Амиран поведал мне, что мое донесение, отправленное с курьером, получено в штабе. И сам Гиоргадзе очень заинтересовался деятельностью английского резидента и конвоями с английским оружием для горцев. Потому грузинский князь скоро снова прибудет в крепость во главе подкрепления, чтобы руководить поимкой англичанина на месте. А нам следует пока тянуть время, пытаясь вести переговоры с горцами о чем угодно, лишь бы оттянуть штурм крепости.

Прибыв к нам, Амиран развлекал всех обитателей нашего укрепленного поселения песнями и музыкой. Ездил он и в окрестные аулы к черкесам. Там жили скучно, потому музыканту радовались. Принимали его, угощали. И никто, кроме меня и его самого, не знал, что он, на самом деле, занимается разведкой. Максим Максимович приказал усилить караулы, расставить дополнительные посты на стенах, даже заготовить котлы и дрова, чтобы лить кипяток со стен на штурмующих, если они полезут. После всех тягот плена Вулич оказался сильно избитым, его рана на руке снова открылась, и он лежал в горячке между жизнью и смертью, а Бэла сидела рядом с ним, дрожащая и бледная, кутаясь в платок.

На другой день перед самым закатом я поднялся на стену и смотрел на огни вдали. Это горцы на склонах по-прежнему жгли костры. И костров в их лагерях с каждым вечером все прибавлялось. К ним подходили все новые воины. И их набралось уже действительно много.

Ко мне подошел Максим Максимович, обходивший караулы. Глядя на огни вдали, он произнес:

— Ну, Григорий Александрович, похоже, совсем скоро нам несдобровать.

— Вы думаете, они возьмут крепость? — спросил я прямо.

— Если по-честному — не знаю. Но, мы хоть зубы им пообломаем. Это точно сможем. Многих с собой заберем. Просто так не дадимся!

Я молча кивнул.

Вдруг со стороны гор раздался выстрел, затем второй. Потом — крики. Мы переглянулись.

— Что за чертовщина?

Через полчаса к воротам подъехал всадник. Один. Очертания его фигуры издалека показались мне знакомыми.

— Русские, открывайте! Я приехал просить помощи! — крикнул он. И я вздрогнул, узнав голос. Это был Казбич.

Мы открыли ворота, и всадник въехал во двор, сразу спешившись.

— Казбич? — изумился Максим Максимович, разглядев неожиданного гостя. — Мне сказали, что ты погиб!

Он выглядел бледным, изможденным, но явно был живой. Джигит усмехнулся и проговорил, зло сверкнув на меня глазами и показав пальцем:

— Вот он, этот ваш Печорин, стрелял в меня. Только порох у него был сырой. И кольчуга меня спасла, — с этими словами Казбич поднял свою одежду, продемонстрировав в свете сторожевого костра огромный синяк на груди. Пистолетная пуля, действительно, не пробила его тело, застряв в качественной кольчуге горца. Но, теперь он был без кольчуги. Видимо, сдал ее в ремонт.

— Как же так вышло, что тебя причислили к убитым в ауле? — спросил Максимыч.

— Я подговорил своих родственников, будто забрали меня из ущелья и похоронили высоко в горах, где у нас пасеки, и куда почти никто никогда отсюда не добирается, — сообщил Казбич. — Но сам я наблюдал все это время за тем, что происходило в ауле и вокруг него. Все очень плохо. Даже хуже, чем я думал. И теперь я хочу убить Кэлекута и Азамата. Мне надоело, что эти предатели своего народа продались англичанам.

Еще Казбич рассказал, что Мертон и Азамат поссорились с князем Асланом. Тот, узнав, что его сын напрямую связался с англичанами, а англичанин привел сюда отряд чеченцев, пришел в ярость. Из-за этого начался разброд в их лагерях. Потому и штурм нашей крепости они пока отложили. Не до того горцам сейчас, оказывается, раз даже между собой поладить не могут.

Таким образом, мы в крепости получили некоторую передышку. А еще через два дня прискакал курьер с известием, что к нам идет подкрепление. Целая казачья сотня. И под ее охраной находится в пути грузинский князь. Но не один, а вместе с прекрасной дамой, которую зовут Вера Дмитриевна.