Приключения Печорина, героя из нашего времени

— И кого вы предлагаете в качестве приманки? — переспросил Максим Максимович.

— Я предлагаю разыграть один маленький спектакль, — князь улыбнулся во весь рот безжалостным оскалом коварного и свирепого тигра, продолжая объяснять. — Пусть Мертон думает, что эта молодая вдова Вера Дмитриевна, которая приехала вместе со мной, — очень важная персона, связанная с высшим русским командованием в Петербурге. А она и вправду дочь очень высокопоставленного лица. Так что он может даже навести справки и все подтвердить. И, узнав об этом, Мертон, наверняка, захочет выкрасть ее, чтобы потом обменять на Кэлекута. К тому же, я думаю, что она понравится ему, как мужчине, потому он обязательно клюнет на эту удочку.

Я сжал кулаки. Эта женщина сводила меня с ума, а ее собирались принести в жертву англичанину! Все указывало на то, что сам Гиоргадзе не питает к Вере никаких чувств, что взял ее с собой в дорогу, наобещав симпатичной вдове что-то романтическое, может даже любовь до гроба, но только именно ради того, чтобы с ее помощью отловить англичанина, как рыбак берет с собой на рыбалку червяка. Только сейчас этим рыбацким червяком стала Вера! И я понимал, что с одной стороны план князя выглядел безумным. Но, с другой, — он вполне мог сработать!

— А если Мертон ее убьет? — спросил Вулич, массируя шишку на лбу, которой наградили его горцы.

Князь задумался, затем медленно пожал плечами и произнес:

— Это риск, господа, но игра стоит свеч! Но, уверяю вас, что англичанин не станет убивать женщину. Он попытается использовать ее. И только. Но и мы тоже используем ее. Против него.

Я резко встал и высказал недовольство:

— Это безумие! Вы предлагаете бесчестно использовать женщину в вашей авантюре без всякого ее согласия!

— Не забывайтесь, прапорщик Печорин! — попытался осадить меня Максим Максимович.

— Нет! — Я ударил кулаком по столу. — Только не это! Надо найти другой способ подобраться к Мертону!

Князь спокойно взглянул на меня. Его выдержке можно было позавидовать, когда он спросил прямо:

— Вы боитесь за нее, Григорий Александрович? Эта женщина дорога вам?

И я отвел глаза, пробормотав:

— Да, я давно знаком с Верой Дмитриевной, еще с Петербурга, и не хочу, чтобы с ней случилось нечто плохое.

— А почему вы думаете, что она не согласится? Уверяю вас, что Вера Дмитриевна по характеру авантюристка и очень любит всякие романтические приключения. Вот я и подумал, достаточно пообщавшись с ней в Пятигорске, что можно обеспечить даме еще одну интересную авантюру. Но с пользой для всех нас.

Я замер. Взгляд желто-карих тигриных глаз князя был спокоен, но в нем блестела сталь.

А Максим Максимович лишь вздохнул, проговорив:

— Хорошо. Тогда обсудим детали.

План князя был очень прост: Вера «случайно» попадет в руки горцев, после чего англичанин спасет ее, а мы предложим ему обмен — Веру на Кэлекута. Мертон должен будет явиться лично на встречу с князем Гиоргадзе, не ведая о том, что перед ним не проезжий гражданский человек, желающий выручить свою женщину, а свирепый и расчетливый воин невидимого фронта. И тогда наш князь схватит англичанина живьем, устроив тому гарантированную западню. Но, я не доверял этому плану.

Когда наше оперативное совещание тайной военной полиции в штабе крепости закончилось, Вулич снова потащился в лазарет к фельдшеру на очередную перевязку, а я оставил Максимыча и Гиоргадзе, чтобы они могли переговорить с глазу на глаз, как начальник с начальником, и пошел искать Веру. Вскоре я нашел ее в саду нашей маленькой горной деревеньки, расположенной на склоне, нависающем над крепостью. Снова моросил грустный осенний дождик, но Вера сидела под навесом на скамейке в теплом светло-сером шерстяном платье и читала под ритмичный звук капель какую-то книжку, глядя на горы и ожидая, когда же наступит время обеда. С дороги, конечно, всех приехавших покормили по распоряжению коменданта, но, похоже, это не полностью удовлетворило аппетит блондинки.

Я опустился на соседнюю деревянную лавку. Несколько минут я и она сидели друг против друга в неловком молчании, затруднительном для обоих. Я пристально смотрел на эту красивую женщину, тщетно стараясь угадать ее тайные мысли. Но, она по-прежнему молчала, продолжая делать вид, что увлечена чтением. А я отчетливо понимал, что она чувствует себя, что называется, не в своей тарелке, озабочена и взволнована.

Ее глаза передавали противоречивые эмоции. Они то тускнели, то блестели, губы то улыбались, то нервно сжимались, а щеки то краснели, то бледнели. И мне даже показалось, что она вот-вот заплачет. Но, я не очень понимал причину этого ее беспокойства и смущения. Возможно, девушку одолевали не слишком приятные чувства. Еще бы! Так неожиданно встретить в далеких краях человека, который знал некоторые прошлые ее интимные тайны, и который имел право, а потому, вполне вероятно, мог ее в чем-то упрекнуть. И она почему-то опасалась услышать этот упрек от своего бывшего любовника…

Впрочем, я вовсе не привык толковать женские взгляды и эмоции в свою пользу. И потому делал вид, что не помню ничего о былом. Впрочем, так оно и было. Я знал о прежних отношениях Печорина с Верой только из текста Лермонтова, из письма, найденного в шкатулке, да из отрывочных дневниковых записей. Сам я любовь к ней никогда прежде не мог испытывать, поскольку раньше меня в этом времени просто не существовало. Вот только, мне всегда нравилась заочно эта книжная героиня, да и тело на нее сейчас реагировало недвусмысленно…

— Рад нашей нежданной встрече, княгиня! Извините, что я еще не успел поздравить вас с новым титулом генеральской вдовы, — проговорил я наконец, и мои слова прозвучали нелепо.

— Не с чем поздравлять, Жорж. Похоронив двух мужей, я чувствую себя невероятно старой, хотя мне нет еще и двадцати пяти, — ответила Вера, оторвав взгляд от своей книжки.

— Вы счастливы с этим князем Гиоргадзе? — прямо спросил я, отбросив все условности.

Она склонила голову набок и, прищурившись, проговорила:

— Я счастлива уже хотя бы тем, что не одинока. Ведь вы оставили меня… А еще мое счастье составляет это удивительное путешествие между гор Кавказа. Тут такие восхитительные пейзажи даже осенью! И я никогда не бывала в Грузии, а там у Георгия живут влиятельные родственники. Он и сам очень богат. Сказал мне, что у него много виноградников и виноделен…

— Так вы с ним из-за богатства? — перебил я.

Вера смутилась, но проговорила вполне уверенно, даже немного возмущенно:

— Вовсе нет! Как вы могли такое подумать, Жорж? Я от двух покойных мужей получила огромное состояние! И я не нуждаюсь ни в чем… Но, согласитесь, виноградники и свое вино — это весьма романтично!

Заметив, что читала она ни что иное, а первое издание «Евгения Онегина» 1833 года, я сказал:

— Ну, если вы верите в романтику Кавказа, то могу сообщить вам, что я сам в этих краях сделался поэтом.

— Неужели? Это так на вас не похоже, Жорж! — удивилась Вера и тут же попросила, чтобы я прочитал ей что-нибудь из сочиненного.

И я начал цитировать наизусть Блока, бессовестно выдав его стихотворение за свое:

'Ушла. Но гиацинты ждали,

И день не разбудил окна,

И в легких складках женской шали