Приключения рождественского пудинга

Теперь что касается дня сегодняшнего. Появляется возможность, которую мистер Корнуорти ждал так долго. На лестничной площадке находятся два свидетеля, готовые поклясться, что никто не входил и не выходил из кабинета Бенедикта Фарли. Корнуорти ждет, пока движение транспорта не станет особенно оживленным. Затем он высовывается из окна и с помощью телескопического захвата, позаимствованного в соседнем кабинете, подносит к его окну какой-то предмет. Бенедикт Фарли подходит ближе. Корнуорти убирает захват, Фарли высовывается еще дальше из окна, и, когда под ним проезжает особо шумный грузовик, Корнуорти убивает его из припасенного револьвера. Не забывайте, что напротив окна находится глухая стена. Так что свидетелей преступления просто не может быть. Корнуорти ждет с полчаса, а потом берет несколько бумаг, прячет под ними захват, выходит на площадку и проходит в соседний кабинет. Он возвращает захват на стол, кладет револьвер, предварительно оставив на нем отпечатки пальцев убитого, и торопится сообщить всем о «самоубийстве» мистера Фарли.

Он же делает так, чтобы письмо ко мне было найдено и чтобы меня пригласили на место преступления с той самой историей, которую я слышал от «самого мистера Фарли», с историей о его невероятном «сне» и о его странном навязчивом желании совершить самоубийство! Несколько легковерных людей наверняка займутся обсуждением теории о возможном гипнозе, но главным результатом станет то, что факт самоубийства Бенедикта Фарли будет подтвержден на все сто процентов!

Эркюль Пуаро перевел взгляд на лицо вдовы – пепельно-серое, оно было полно ужаса и смятения.

– И вот, – негромко закончил он, – наступает счастливый конец. Четверть миллиона и два любящих сердца, стучащие в унисон…

* * *

Доктор Стиллингфлит и Эркюль Пуаро шли вдоль стены Нортуэй-Хаус. Справа от них возвышалась стена фабрики. Над ними, слева, находились окна кабинетов Бенедикта Фарли и Хьюго Корнуорти. Эркюль Пуаро остановился и поднял с земли небольшой предмет – набитую опилками черную кошку.

– Voila, – сказал он, – вот что Корнуорти захватом поднес к окну Фарли. Вы же помните, как убитый ненавидел кошек? Естественно, что он бросился к окну.

– Но почему, ради всего святого, он потом не вышел и не подобрал ее?

– А каким образом? Он обязательно навлек бы на себя подозрение. В конце концов, если б кошку нашли, то что подумали бы? Скорее всего, что какой-то ребенок бродил тут и потерял ее.

– Да, – со вздохом произнес Стиллингфлит, – так подумал бы любой нормальный человек. Но только не старина Эркюль Пуаро. А знаете ли, старая вы кляча, я до самой последней минуты считал, что вы сведете все к какой-то теории гипнотически «наведенного» самоубийства… Готов поспорить, что эти двое тоже на это надеялись. Отвратительная штучка эта Фарли. Боже, как же она раскололась! У Корнуорти еще был шанс выйти сухим из воды, если б она не забилась в истерике и не попыталась испортить вам физиономию своими когтями… Я вовремя успел оттащить ее. – Помолчав немного, он продолжил: – А девушка мне понравилась. Выдержка, знаете ли, и ум… Как думаете, меня посчитают охотником за приданым, если я к ней подкачусь?

– Вы опоздали, мой друг. Sur le tapis [78] уже кто-то есть. Смерть ее отца открыла им дорогу к счастью.

– Но ведь, если честно, у нее были серьезные основания избавиться от своего малоприятного предка.

– Наличие мотива и возможности – это еще не всё, – заметил сыщик. – Надо иметь к тому же темперамент преступника!

– Интересно, а вы когда-нибудь совершите преступление? – задал вопрос Стиллингфлит. – Готов поспорить, что вам оно точно сойдет с рук. Более того, для вас это будет слишком просто, и вы откажетесь от этой затеи, как от неспортивной…

78

На горизонте (фр.).

– Типично английское мышление, – ответил Пуаро.

Причуда Гриншоу

Двое мужчин завернули за угол зеленой изгороди.

– Ну вот мы и пришли, – сказал Раймонд Уэст. – Это здесь.

Гораций Биндлер благодарно вздохнул.

– Как прекрасно! – воскликнул он. Его голос звенел от эстетического наслаждения, которое усиливал благоговейный трепет. – В это невозможно поверить. Вещь просто не от мира сего! Отличный образчик своего времени.

– Вот я и подумал, что это может вам понравиться, – самодовольно заметил Раймонд Уэст.

– Понравиться?! – У Горация не было слов. Он отстегнул ремень своей камеры и приготовился фотографировать. – Это будет одной из жемчужин моей коллекции, – радостно произнес он. – Мне, например, кажется очень забавным иметь коллекцию всяких монструозностей, а вам? Эта идея пришла мне в голову лет семь назад в ванне. Моим последним выдающимся приобретением было Кампосанто [79] в Генуе, но, я думаю, это его намного превосходит. Как называется?

79

Имеется в виду одно из знаменитейших кладбищ мира, занимающее склон холма площадью около 1 кв. км на окраине Генуи; известно огромным числом высокохудожественных мраморных надгробий, выполненных на стыке академизма и реализма наиболее заметными итальянскими скульпторами конца XIX в.

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Раймонд.

– Но у него должно же быть какое-то имя.

– Должно. Проблема в том, что здесь о нем говорят только как о «Причуде Гриншоу» [80] .

– А Гриншоу – человек, который это построил?

– Да, где-то в шестидесятых-семидесятых годах прошлого века. В те времена он был для местных жителей олицетворением успеха. Босоногий мальчишка, который стал невероятно богат… Местные никак не могли договориться по поводу причины, заставившей его воздвигнуть это строение, – то ли это было сделано лишь для того, чтобы поразить всех своим богатством, то ли для того, чтобы произвести впечатление на своих кредиторов. Если верно последнее, то он потерпел полное фиаско. Обанкротился – ну или почти обанкротился. Вот отсюда и взялось это название – «Причуда Гриншоу».

80

В английском языке слово folly (использованное в оригинале) часто обозначает здание, которое выглядит нелепо.

Раздался щелчок камеры Горация.

– Ну вот, – с удовлетворением сказал он. – Напомните мне, чтобы я показал вам тринадцатый номер в моей коллекции. Совершенно невероятный мраморный камин в итальянском стиле. – И, оглянувшись на дом, добавил: – Не могу понять, как подобное могло прийти в голову мистеру Гриншоу.

– А между тем все довольно очевидно, – ответил Раймонд. – Он посещал замки Луары, вам не кажется? Взгляните на эти башенки. А потом, к сожалению, он, по-видимому, отправился в путешествие на Восток. Влияние Тадж-Махала здесь совершенно очевидно. Мне очень нравится мавританское крыло. И некоторые следы венецианских дворцов.

– Интересно, где он нашел архитектора, чтобы претворить в жизнь все свои идеи…

Раймонд пожал плечами.

– Думаю, с этим не было никаких проблем, – предположил он. – Наверное, архитектор сколотил себе на этом приличное состояние, а бедный старина Гриншоу обанкротился.

– А можно посмотреть на здание с другой стороны, или мы нарушаем границы частных владений? – спросил Гораций.

– Нарушаем, можете не сомневаться, – ответил Раймонд, – но я не думаю, чтобы кого-то это волновало.

Он повернул к углу дома, и Гораций последовал за ним.

– Но кто здесь живет? Сироты или отдыхающие? Это же не может быть школой. Не видно никаких игровых площадок и вообще никакой человеческой деятельности.

– Нет, здесь всё еще живут Гриншоу, – бросил через плечо Раймонд. – Дом во время банкротства они не потеряли. Его унаследовал сын Гриншоу. Он был немного сквалыга, поэтому занимал лишь один угол здания. Не потратил на него ни пенни. А теперь здесь живет его дочь. Очень эксцентричная старая леди.