Приключения рождественского пудинга

– Да.

– И он повторяется из ночи в ночь?

– Да.

– А что происходит после того, как вы себя убиваете?

– Я просыпаюсь.

Пуаро задумчиво кивнул.

– А кстати, вы действительно держите револьвер именно в этом ящике?

– Да.

– Зачем?

– Я всегда держу его там. Надо быть готовым.

– Готовым к чему?

– Человек в моем положении всегда должен быть начеку, – раздраженно пояснил Фарли. – У всех богатых людей есть враги.

Пуаро не стал распространяться на эту тему. Несколько мгновений он сидел молча, а потом спросил:

– И почему же вы послали за мной?

– Я вам отвечу. Прежде всего я проконсультировался с врачом – с тремя, если быть точным.

– И?…

– Первый сказал мне, что вся проблема в питании. Он был представителем старой школы. Второй, молодой, представлял современную медицину. Он заверил меня, что все это связано с каким-то происшествием в далеком детстве, которое случилось именно в двадцать восемь минут четвертого. И вот теперь я, по его словам, изо всех сил стараюсь не вспоминать об этом, символом чего становится мое самоуничтожение. Это его объяснение.

– А третий врач? – поинтересовался Пуаро.

Голос Бенедикта Фарли вновь поднялся до уровня визга.

– Он тоже был молод. И его теория просто абсурдна! Он считает, что я устал от жизни, что считаю свою жизнь невыносимой и что намеренно хочу ее закончить. Но, поскольку признание этого факта равно признанию того, что я неудачник по жизни, в период бодрствования я отказываюсь признать эту правду. А когда сплю, все ограничения исчезают, и я делаю то, что хочу сделать в действительности. То есть убиваю себя.

– То есть он считает, что вы, сами не зная об этом, хотите свести счеты с жизнью? – уточнил Пуаро.

– И это невозможно, невозможно! – визгливо прокричал Бенедикт Фарли. – Я совершенно счастлив! У меня есть все, что я могу пожелать, – все, что можно купить за деньги! Это просто невероятно – о таком даже подумать страшно!

Пуаро с интересом посмотрел на своего собеседника. Возможно, что-то в этих трясущихся руках, в этом дрожащем визгливом голосе сказало ему о том, что во всем сказанном чересчур много страсти и наигранности, что даже то, как это все произносится, вызывает подозрение. Так что он удовлетворился тем, что сказал:

– И какую роль во всем этом вы отводите мне, Monsieur?

Неожиданно Бенедикт Фарли успокоился. Он выразительно постучал пальцем по стоящему рядом столику:

– Есть еще одна возможность. И если я прав, то вы – тот человек, который должен о ней знать! Вы знамениты, вы раскрыли сотни преступлений – иногда фантастических и совершенно невероятных. Так что вы поймете…

– Пойму что?

Голос миллионера понизился до шепота.

– Предположим, они хотят меня убить… Можно ли сделать это таким образом? Могут они заставить меня видеть один и тот же сон каждую ночь?

– Вы сейчас о гипнозе?

– Да.

Эркюль Пуаро задумался.

– Наверное, такое возможно, – сказал он наконец. – Но это вопрос скорее к врачу.

– Вы сами о таком никогда не слышали?

– Нет. Если подумать, то нет.

– Вы понимаете, к чему я? Меня заставляют ночь за ночью видеть один и тот же сон – а потом, в один прекрасный день, все это меня настолько достает, что я поступаю так, как вижу во сне. Делаю то, что так много раз видел, – убиваю себя!

Детектив медленно покачал головой.

– Вы думаете, такое невозможно? – спросил Фарли.

– Невозможно? – переспросил Пуаро. – Я не мыслю такими категориями.

– Но вы думаете, что это неосуществимо?

– Практически – да.

– Доктор тоже так сказал… – пробормотал Бенедикт Фарли, а потом его голос вновь усилился до визга, и он выкрикнул: – Но почему мне снится этот сон? Почему? Почему?

И вновь сыщик покачал головой.

– Вы уверены, что никогда ни с чем подобным не сталкивались? – отрывисто спросил его Фарли.

– Никогда.

– Вот это я и хотел узнать.

Пуаро деликатно прочистил горло.

– Вы позволите задать вам один вопрос?

– Что? Что вы сказали?… Спрашивайте, что хотите.

– А кого вы подозреваете в желании убить вас?

– Никого. Вообще никого, – рыкнул Фарли.

– Но ведь такая идея приходила вам в голову, – не отставал Пуаро.

– Я просто хотел знать… существует ли такая возможность.

– Основываясь на своем собственном опыте, я отвечу вам – НЕТ! А кстати, вас когда-нибудь гипнотизировали?

– Конечно, нет. Вы что, думаете, что я добровольно соглашусь на такое шарлатанство?

– Тогда, думаю, можно сказать, что ваша идея абсолютно невероятна.

– Но сон, тупой вы человек, сон!

– Сон действительно поразительный, – задумчиво произнес сыщик. Он помолчал, а потом продолжил: – Я хотел бы увидеть место этой драмы – стол, часы, револьвер…

– Конечно. Я вас сейчас отведу.

Запахнув полы своего лоскутного халата, старик полупривстал в кресле. Но потом неожиданно вернулся на свое место, как будто ему в голову пришла какая-то мысль.

– Нет, – сказал он. – Там нечего смотреть. Я вам уже все рассказал.

– Но я хочу увидеть собственными глазами…

– В этом нет необходимости, – голос Фарли звучал резко. – Вы уже сообщили мне свое заключение. И покончим с этим.

– Как вам будет угодно. – Пожав плечами, Пуаро встал. – Мне жаль, мистер Фарли, что я ничем не смог вам помочь.

Бенедикт Фарли смотрел прямо перед собой.

– Не хочу всей этой лишней суеты, – брюзгливо заявил он. – Я рассказал вам все факты, вы ничем не можете мне помочь. Таким образом, вопрос закрыт. Можете прислать счет за консультацию.

– Не премину это сделать, – сухо ответил детектив и пошел к двери.

– Минуточку, – остановил его миллионер. – Письмо – верните мне его.

– Письмо от вашего секретаря?

– Да.

Пуаро поднял брови. Затем засунул руку в карман, достал оттуда сложенный листок и передал его старику. Тот осмотрел его, а потом, кивнув, положил на столик рядом с собой.

Сыщик опять повернулся к двери. Он был сильно озадачен. Его деятельный мозг снова и снова возвращался к услышанной истории. Но, несмотря на эту интенсивную умственную деятельность, его не покидало ощущение, что что-то пошло не так. И что это «не так» связано с ним самим, а не с Бенедиктом Фарли.