Приключения Трупа

В то же время «Приключения Трупа» обладают своим оригинальным стилем. Не зря говорится, что новое рождается от смешения старого. Именно таким скрещиванием и выводит автор свое ветвистое литературное дерево.

Образная система романа многоцветна и пронзительна. Начиная рассказ лубочной картинкой, автор постепенно разворачивает палитру и завершает роман монументальными полотнами, в которых любые краски кажутся уместными.

В стремительном беге сюжета сцены и герои предстают узорами калейдоскопа. Их движение увлекательно и непредсказуемо. С виду они просты и красноречивы, но по сути — обманчивы и многозначны.

Сам главный герой, будучи покойником, служит скорее символом жизни, духом познания, творцом новизны. В омертвелом мире, как бы говорит автор, даже труп может оказаться живым или, по меньшей мере, живее нас с вами.

Мертвое тело выступает перед нами в роли живого человека, предмета утвари, детали обстановки, орудия труда и даже машины. Лицо героя романа стирается от перемен, и символично, что сначала его ищут по приметам, а затем, наоборот, радуются, что он помолодел и стал не похож на себя — людям нужно, чтобы он играл свою роль, а лицо теряет свое значение.

Таким образом Труп героически заменяет любого на любом месте, и не беда, что он — мертвец, зато удобнее живого, ведь трупы становятся неотличимыми и взаимозаменяемыми куклами: «Для всех утех и кручин мертвец наконец один!».

«Маленький человек», традиционный герой русской литературы, входит в новый век в образе безликого, но вездесущего, а порой и всемогущего, покойника, и в таком виде он действительно воплощает мечту мертвецов всех времен и народов — быть «живее всех живых»!

Под стать гротескному герою и другие образы романа.

Это и соседи, которые постоянно рифмуются с медведями, и кажется, что просто ради красного словца, а потом вдруг приходят медведи и пожирают трупы, и понимаешь, что все заботы соседей о Трупе — из того же ряда.

Это и жена покойного, физически перелюбившая и мужчин, и женщин, и зверей, и насекомых, и стрелку реостата, прежде чем сочеталась браком с мертвым телом.

Это и пророческие архитектурные фантазии автора, создающего целые города-мемориалы для мертвых.

Это и не виданная в истории военного дела победная атака, в которой участвуют только трупы.

Это и ужасающий приход трупа к власти.

Набор выразительных средств романа огромен.

Выдумкой автора окрашены идеи, события, лица. От острой всеядности писателя не отстает и его язык. Каскад оригинальных метафор, сравнений, фразеологизмов, шуток и прибауток обрушивается на читателя безостановочно. В словесной ткани романа органично переплетаются различные лексические пласты — литературная, разговорная и народно-поэтическая речь, профессиональные и уличные жаргоны. Гибкая интонация повествователя позволяет ему тонко лавировать в многоголосом хоре языков и помогает создавать свой, неповторимый и многоцветный языковой мир.

Без сомнения, «Приключения Трупа» — кладезь современного русского языка, а художественные особенности романа еще долго будут образцом и предметом изучения.

* * *

Одним из главных художественных достижений автора является рифмизация прозы.

Читатель, держащий в руках эту книгу, стал свидетелем исторического события, настоящей революции в литературе.

«Приключения Трупа» — первое в мире произведение, написанное рифмованной прозой.

Похоже, что все слова этого шедевра зарифмованы!

Такой труднейшей задачи никогда не решали даже лучшие поэты, и даже в рамках одного стихотворения.

А ведь «Приключения Трупа» — труд в сотни страниц!

И автор скромно называет его не поэмой, а прозаическим сочинением.

Зачем он совершил этот, прямо скажем, подвиг?

Намеки на ответ можно найти в последней главе книги.

Поэзия, по автору, труп: в ее стеснительном ритме мало свободы, а красавица-рифма объявлена тому виной и изгоняется.

Проза — тоже труп, но в ней искусство умирает, наоборот, от вседозволенности: «ни материала, ни сюжета, и за это — ни свода».

Чтобы оживить художественную литературу, автор отказывается от тесной поэтической строфы, но берет — спасает! — из нее рифму, которую запускает в прозу, сгущая ее ритм и тембр и тем самым укрепляя расшатавшееся здание.

В результате «под сводами рифмы свободные ритмы» образуют новый храм искусства, симбиоз поэзии с прозой, лишенный их хронических болезней.

Обычно говорят, что из прозы можно выкинуть любое слово и предложение — и ничего не изменится, а из стихотворения выбросишь слово, фразу — всё разрушится.

Автор «Приключений Трупа», кажется, уничтожил этот многовековой рубеж между двумя основными видами литературы. Сплошная рифмизация прозаического текста привела к тому, что и из него трудно выбросить слово, не разрушив общей постройки. Созвучия скрепляют строки, как гвозди — корабль, сказал один древний поэт.

Таким образом автор «Приключений Трупа» совершил подлинное открытие в мире искусства: создал рифмопрозу, новый вид художественной литературы.

Чем же отличается эта новинка?

Несомненно, будущие исследователи литературы и языка тщательно проанализируют ее свойства.

Сейчас же, при первом взгляде, отметим следующее. Рифмованную прозу практически невозможно перевести на другие языки. Даже с переводом стихов возникает немало проблем, хотя в них на строку — лишь одно рифмующееся слово. Известно также, сколь нелегко переводить прозу, насыщенную местной фразеологией. Но все эти трудности многократно увеличиваются в сплошном потоке рифм.

Каковы могут быть последствия такого «нашествия»?

Во-первых, столь новаторское произведение, как «Приключения Трупа», может навечно остаться неизвестным для людей, не владеющих русским языком.

Во-вторых, русский язык получает надежную почву, в которой может сохраниться и даже разрастись, ведь теперь, образно говоря, русский язык начнут изучать за то, что на нем написаны «Приключения Трупа»!

Понятно, что освоение сплошь рифмованной прозы становится делом чести писателей, болеющих за родной язык.

Но способен ли кто-либо еще так писать?