Приключения в приличном обществе

Каплан, бывший за распорядителя, представил своих коллег, начав с близнецов.

– Это Пеца, - сказал он, щедрым жестом указав на одного из них.
– А это...

– Паца, - догадались мы.

Каплан хмуро взглянул на догадливого, однако кто-то из середины толпы отвлек его пристальное внимание, произнеся:

– Жили были два братца...

– Пеца и Паца, - подхватил другой.

– Паца был ни в рот е...ся,

– А Пеца мог на х... вертеться, - заключил Членин (Перов), нагло глядя Каплану в лицо, хотя оно и помрачнело очень.

Маргулис теребил ухо и глядел в пол, как бы о чем-то задумавшись.

– Вот идиоты, - сказал Каплан.

– Мне ваши манеры на нервы действуют.
– Ты кто?
– обратился он к Членину, оценив предварительно торчавшее за его ухом перо.

– Я -Членин, - бойко ответил тот, - вождь этих масс.
– Он небрежно оглянулся себе за спину.

– А я - Каплан, понял? Чувствуешь, задница, перст судьбы? Значит: Пеца, Паца, а это Толик ТТ. Я вам его отдельно рекомендую. Молод, горяч. Хорошо владеет оружием и почти не владеет собой. Так что будь с ним предельно предупредителен. Следи за манерами, к'зёл.

– Кто к'зёл?
– вскинулся Членин и упер руки в бока для предстоящей полемики, словно плохой актер, вполне уверенный в том, что его визави такой же кривляка.

– Слушай ты, Чингачгук. Давай договоримся о следующем. Вопросы буду задавать я. А ты потом, если время останется. А пока слово предоставляется...
– Он оглянулся, выбирая докладчика.
– Валяй, Валерьян Валидолович, - кивнул он главврачу.

За окном давно уже смерклось. Двадцать часов двадцать минут, отметил я положение стрелок на циферблате настенных часов.

Главврач поморщился, - то ли от Валидола, то ли от Валерьяновича, то ли предоставленное слово застряло во рту.

– Знаете, - кисло сказал он, выражая недовольство не только гримасой лица, но и позой тела, - в данное время я занят весьма. Аппендицирую пациента. Только и успел, что сделать надрез.

Хирургические действия считались у нас крайне опасными. Одному пациенту во время операции аппендицита случайно поменяли пол.

– Не сдохнет твой пациент, - сказал Каплан.
– Если ты действительно медик, а не мудак.

– Вообще-то да, летальные случаи от нашего вмешательства в аппендиционный процесс в настоящее время нами полностью исключены, - сказал главврач.
– Однако не мешало бы послать кого-нибудь остановить кровь.

– А я что, по-твоему, пытаюсь сделать?
– сказал Каплан.
– Нам ни к чему лишние безобразия. Устрой нам так, чтоб было хорошо и всем без обиды. И чтобы впредь при мне было тихо. Иначе остановить меня будет трудно. А потом можешь аппендицировать в свое удовольствие. Пока кривая смертности не взметнулась вверх. Итак, по какому же поводу мы все здесь собрались?

– Вот, - сказал главврач, и, вынув из кармана несколько бумажных листов, потряс ими в пространстве над своей головой.
– Это ваша петиция от сего числа. За шестью подписями и тремя печатями. Печати, кстати, предназначены для рецептов и в официальной переписке редко используются. Так что я не стал бы уделять внимание вашей словесности, отрываясь от дел, но вот вы пишете ... Так, первое, второе, третье... Только по вопросу питания целых 64 пункта. Ага, вот, пункт 18-й. 'Питаться, питаться и питаться!' В этом пункте слово питаться повторяется трижды. А как же с воспитанием, позвольте спросить? И в первую очередь - воспитания внутренней дисциплины и стойкости. Извольте знать, господа, в наше время и в нашем заведении это наипервейшие качества. У нас к каждому идиоту индивидуальный подход.

'Быстро сработано, - думал меж тем я.

– Это непременно меньшевиками состряпано. Их метод и стиль. И подписей ровно шесть, по одной на меньшевика'.

Голос Дементьева очень скоро сделался гуще, окреп, доктор небрежно цедил слова, вальяжничал, растягивая гласные, словно принимал пациента, а не разгневанную толпу. Он продолжал:

– Так что никаких перебоев у нас с вашим питанием нет.

– У нас!
– иронически подчеркнул Перов.

– Это плановое лечебное голодание, которое продлится еще чуть более суток, после чего вам постепенно станут давать морковь. Если помните, эти плановые остановки в питании мы проводим ежеквартально. И экономим на этом около двадцати тысяч рублей. И помнится, в прошлый раз только двое из наших воспитанников заявили протест. Остальные же были вполне счастливы и не нуждались ни в чем. Так проявите стойкость и на этот раз. Помните, все, что делается в этих стенах, делается для вашей же пользы. И не слушайте подстрекателей и бунтовщиков, склонных не сеять разумное, а топтать посевы. А сейчас хотелось бы знать, кто автор этой затеи?
– Он вновь потряс бумагами.
– Кто именно так умен, что сочинил это?

– Это у тебя, яйцеголовый, вылупилась такая мысль?
– спросил Каплан, глядя в упор на Маргулиса и одновременно вытягивая из-за пояса небольшой пистолет. Я заметил, что пистолет тоже был системы 'каплан' - разновидностью браунинга, усовершенствованного для стрельбы отравленными и разрывными пулями по вождям.

– А вы, собственно, сами-то здесь на каких правах?
– спросил Маргулис, не убоясь оружия и даже сделав навстречу стволу мелкий шажок.

– По линии здравоохранения?
– попытался уточнить Членин.

– По линии судьбы, - весело произнес Каплан, потрясая ее орудием.

– Это представители попечителей, - поспешно вмешался Дементьев.
– Натуралисты-народники. Исследуют внутренние миры.

– Так объясните этим исследователям, - продолжал Маргулис, щурясь на главврача, отчего сделался пронзительным его взгляд, - что мысли не вылупливаются из яйца, а со страшной скоростью носятся в воздухе. И чем умнее мысль, тем быстрее она носится. И требуется немалая сноровка, чтоб ее ухватить и утвердить в голове. И только глупые мысли сами приходят в голову.

Похоже, его не очень напугала реакция Каплана, хотя тот в продолжение всей его реплики играл желваками, мрачнел, хмурился, глядел на него пристально не менее двадцати секунд, а потом и пистолет направил в его сторону. Но этот аргумент, приводящий к молчанию, к ожидаемому результату не привел.

– Нет-нет-нет, уберите оружие, - обернулся главврач к главарю.
– Как депутат городской думы от белого движения 'Врачи Отчизны', я напрасного кровопролития допустить не могу.

– Направленье движенья позвольте узнать?
– ухватился Членин.

– А вас, - обернулся главврач к Маргулису, - я прошу не подстрекать и не провоцировать. Иначе я тоже начну.

– Белые начинают, а кончаем мы, - сказал Маргулис негромко.

– Умные уши покидают глупую голову?
– полувопросил Каплан.

Я уже упоминал, что ухо Маргулису врачи оторвали. Так что даже едва не выдернули евстахиеву трубу. Я немного подумал о том, кто бы мог быть этот Евстахий, но обстановка вокруг стремительно накалялась, а Каплан спросил:

– Хочешь пулю, хасид?