Прими как есть. Я рядом
Шрифт:
— Вот и славно, — Стас усмехнулся, старательно убеждая самого себя в том, что боли нет. Ни физической, ни душевной. Её вообще не существует.
Мы её придумали…
Глава 19
Хлопнула дверью так, что сама вздрогнула. Ругая себя и проклиная Холодного, в очередной раз должна была убедиться в том, что воздушные замки в её голове действительно… воздушные. Они не стоят ровным счётом ничего. Они растворяются в тот же миг, когда к ним прикасаешься. Запускаешь руку, и они
— Придурок! — рвано выдохнув, Кристина застыла посреди прихожей.
И зачем-то оглянулась. Будто всё ещё ждала, что он выйдет за ней и подкинет очередную гадость, добивая. Или остановит. Попросит не уходить.
Или хотя бы просто окликнет её…
Она и правда безнадёжна.
Лопатками ударившись о шкаф, опустила голову и протяжно вздохнула, чувствуя, что вместе со сгустками гнева выходит что-то ещё. Вязкое, густое. Липкое. То, от чего так просто не отмахнуться. Не стряхнуть взмахом руки и не сдуть, словно пыль.
Он не может…
Не может продолжать манипулировать ей! Даже сейчас. Тем более сейчас!
Почему она всё ещё робеет перед ним? Почему пропускает через себя каждое слово? Каждое чёртово колючее слово! Так смотрит на него… даже когда дерзит. Не может это контролировать, как бы ей не хотелось.
А он чувствует. Собирает все её эмоции в общую кучу. Собирает по горстке, по крошкам, по крупицам… словно колоду карт. И раскладывает пасьянс, не давая ей никаких шансов. Каждый раз одерживая победу и торжествуя. Упивается своим превосходством.
Это же Холодный. Разве может человек измениться в одночасье? Да и… хочет ли он этого на самом деле?
Услышав шелест домашних тапочек по полу, Крис медленно подняла голову. Быстрым движением помахала руками перед глазами, осушая подступающую капель, и натянуто растянула губы.
— Уже уходишь? — Вытирая руки о свой фартук к ней вышла Антонина. Взволнованно всматриваясь в лицо Кристины, она заметила покрасневшие глаза. — Что случилось? Поругались? Что тебе этот олух наговорил?
— Ничего, — коротко махнув головой из стороны в сторону, Тина сама не заметила, как пальцы на руках сжались в кулаки.
— А глаза на мокром месте тогда чего? Когда вы успели? Ты же пять минут назад с подносом ушла в комнату? Я только кофе собиралась принести. — Подойдя ближе, Тоня участливо заглянула во влажные глаза девушки.
— Всё нормально, — отмахнувшись, снова помотала головой, — не страшно. Бывает… — Балбес, честное слово. Я знаю, что он за словом в карман не лезет. Но он отходчивый. Не со зла. Скорее, воспитания должного не достаёт.
Воспитания?
Ну да… конечно.
Промолчав, Кристина оттолкнулась от стены и открыла шкаф. Достала куртку и, накинув ту на плечи, снова замерла. Поджав губы, продолжала проматывать в голове всё произошедшее и продолжала накручивать себя. Опустошалась и одновременно наполнялась… Копила гнев и, кажется, теряла остатки рассудка.
— Я сейчас, — бросила на ходу, разворачиваясь и направляясь обратно, — пождите здесь, пожалуйста?
Ноги несли её в комнату Стаса. Снова.
Стены здравого смысла осыпались пеплом под ногами. Разрушались на глазах, перехватывая дыхание. Она пронеслась по коридору и, резко распахнув дверь, снова оказалась лицом к лицу со своим страхом.
Ты не можешь мной управлять. Ты…
— Что-то забыла? — язвительный тон, с которым был задан этот вопрос лишь подлили масла в огонь.
— Что ты хочешь от меня? М? — шагнула, теряясь в ярости, что пульсировала в глотке. — Что, чёрт возьми тебе надо от меня, Стас? — закрыла за собой дверь, чтобы Тоня не стала свидетелем их истинных взаимоотношений.
— Что? — Попытавшись принять вертикальное положение, Стас опёрся на руки, сквозь ноющую боль выравнивая корпус. — Ты вернулась, чтобы спросить об этом?
Какого хрена? Её возвращение стало настолько неожиданным, что он даже растерялся. Но не мог не согласиться с тем, что был этому рад. Даже если они продолжат ругаться, он всё равно рад.
— Думаешь, можешь вот так скармливать мне свои претензии? И оскорблять меня? — Её верхняя губа раздражённо дёрнулась. — Или ты думаешь, я должна распинаться перед тобой только потому, что ты помог моему папе с реабилитацией? Так вот я хочу ещё раз тебе напомнить: Я. Тебя. Об этом. Не просила! — Отчеканила с расстановкой и шагнула к его кровати. — И… — она отчаянно взмахнула руками. — Господи! Ну, почему?! Почему ты каждый раз умудряешься всё испоганить?! Говоришь, что изменишься… но это только слова. Пустые слова, слышишь?! Такие же пустые, как и ты, Стас! Пустой! Несколько секунд он молчал. Играл желваками. Холодный и ставший бездушным взгляд скользил по её лицу, очерчивая каждую деталь. Он мог бы пропустить это мимо ушей. Мог бы дать ей скидку на вспыльчивость или на несправедливость этого мира, но…
— Всё сказала? — уголок его губ едва заметно дёрнулся вверх. — Или ещё что-то припасла?
— Ты, — внутри всё сжалось от приступа лёгкой паники, — ты не можешь мне диктовать, что мне делать.
— Я и не диктую, — обманчиво спокойно пожал плечами. — Ты меня с кем-то путаешь…
— Я сама. — Сделав несколько шагов, она остановилась возле его кровати. Коленками упёрлась в корпус, прекрасно осознавая, что стоит ему протянуть руку, и её нога окажется у него в плену.
— Что сама? — заинтересованный взгляд застыл на её лице, обжигая холодом. Он едва мог совладать со своим собственными эмоциями. С ней это становилось почти невозможным.
— Я сама могу решать, что мне делать. Ты… мне никто, чтобы устраивать допрос с пристрастием и тем более оскорблять.
— Это было сказано сгоряча…
Её брови выгнулись дугой от удивления и возмущения. Сгоряча?!
Поймав губами воздух, Кристина медленно вдохнула.
— Вот видишь?.. Что и требовалось доказать. Сгоряча. Это же пустяк. Мелочь? Так? Ты считаешь, что только тебе позволительно ошибаться. Только ты можешь что-то сказать или сделать сгоряча. Верно?
— Ты снова раздуваешь из мухи слона, Тина.
— Да… именно это ты и должен был сказать, Стас. Снова и снова. Я даже не удивлена. — Усмехнувшись собственным мыслям, она покачала головой. А затем, опустив голову, покачала ею. — Ведь ты уверен в том, что ошибки можешь допускать только ты. И никто больше не имеет на них право. Только ты можешь играть людьми. Можешь дёргать за ниточки и не бояться, что кто-то поступит так же.
— Кто сказал? — будто продолжал играться с ней.
— А что если будут играть тобой? М?
Глаза Стаса округлились, когда Тина неожиданно наклонилась, шелестя курткой, и руками опираясь на подушку по обеим сторонам от его головы.