Принадлежать им
Шрифт:
— Да это же… Это же… — поняв, что тут я правды не найду, перевожу взгляд на Серого, с привычно равнодушным выражением лица наблюдающего за нами. И выдыхаю отчаянно, — нечестно! Неправильно!
Боже…
А я так обрадовалась! Такая мне в голову гениальная мысль прилетела! Как раз в тот момент, когда по коридору с визгом улепетывала и в комнате от зверюг пряталась! Десять лямов! Отдам — и все! И свободна!
Мне это показалось невероятно удачной идеей, честно.
Конечно, плойку мне бы вряд ли разрешили забрать при таком раскладе, а с другой… Да хрен с ней, с плойкой, пусть даже и про!
Главное —
И какое же было разочарование, когда меня так жестоко обломали!
Но все же есть надежда… Есть же?
Может, Серый придет в себя… В конце концов, они же получили от меня все, что хотели! Оба! Ну зачем я им? Зачем?
— А что в этой жизни честно, конфетка? — философски пожимает плечами Черный, и, в противовес вполне обычным словам, плотоядное выражение лица говорит о крайнем напряжении и удовольствии, которое он получает сейчас.
— Но вы же… Вы могли точно так же… Любую другую… — все еще пытаюсь бороться я, дергаю ногу, но добиваюсь только того, что теперь в безжалостном захвате обе моих лодыжки! — Гораздо дешевле!
Последнее я выдыхаю уже обреченно, потому что Черный ставит колено на кровать и деловито стягивает с меня шорты.
Это спокойствие, ленивая уверенность в том, что делает сейчас и собирается делать, неожиданно заводят. Ощущаю, как внутри все сжимается.
Так-то, я уже была заведенная, еще когда мы катали.
Искренняя ярость Черного, спокойное веселье и интерес Серого, моя удача, адреналин, который всегда гуляет в крови во время игры — это все сплелось в один горячий клубок, обжигало меня, сушило губы и заставляло сердце биться в бешеном просто ритме.
И убегала я, прекрасно зная, что догонят.
Конечно, знала!
Не дура же!
Но идея, пришедшая в голову именно в момент наивысшего напряжения, заставила чуть переключить полярность эмоций.
И вот теперь опять! Опять!
— Зачем нам другая? — искренне удивляется Черный, с удовлетворением проходясь по моим бедрам горячими шершавыми ладонями. По пути стаскивая трусики, открывая себе доступ. — Зачем нам кто-то еще?
— Когда есть ты, — заканчивает за него Серый, непонятно, когда оказавшийся у меня над головой.
Он легко поднимает мои руки, тянет вверх майку.
Не сопротивляюсь, позволяя себя раздевать. Только губы, сохнущие безбожно, облизываю. С них влага, кажется, прямо тут же испаряется, с шипением и паром.
Серый, под одобрительным взглядом брата, стягивает мои запястья моей же майкой, припечатывает их к кровати.
— Не шевелись, Дана, — спокойно и дружелюбно говорит он, — а то накажу.
— Вот опять ты со своими заебами, — скалится белозубо Черный, — не можешь по-простому?
— А зачем? — пожимает плечами Серый, — не интересно же…
— А мне так охуеть, как интересно все сейчас… — Черный все трогает и трогает меня, гладит, с напором и жесткостью, словно из глины лепит то, что ему сейчас хочется видеть.
— Послушайте… — у меня садится голос от волнения. Прошлая ночь успела подернуться легким флером нереальности, а, учитывая, что она для меня была полной неожиданностью, то мой ступор можно еще и на состояние аффекта списать. А вот то, что сейчас происходит…
Это вообще никаким аффектом не оправдаешь…
И мою реакцию неправильную на происходящее,
тоже.И надо же, как меня швыряет!
Только что бешено надеялась, что нашла легкий способ вывернуться из ситуации, а сейчас так же бешено надеюсь, что они… не захотят остановиться.
— Послушайте… Может, не надо?
Блять! Я чего несу такое сейчас? Как это, не надо? Да у меня внутри все взрывается уже микро фейерверками!
Я лежу, распластанная на кровати, со связанными руками, между моих ног пристраивается офигенно шикарный мужик с офигенно здоровенным членом. Второй мужик, не менее шикарный, обманчиво мягко и словно бы задумчиво ведет пальцами по моим рукам, проверяя, надежно ли связал запястья. И в глазах его горят совершенно дикие, безумные огни, которые не отвращают! Нет! А заводят!
Внутри у меня — ядерный взрыв! Снаружи — потоп!
И в таких вот откровенно экстремальных условиях мой глупый язык выдает: “Может, не надо?”.
Да что за хрень?
Опасная, глупая хрень!
А вдруг они согласятся?
В этот момент Черный, снова усмехнувшись, наклоняется и медленно, горячо и жестко лижет мне между ног!
Меня выгибает в пояснице от остроты ощущений и восторга.
Они — умные!
Они — не согласились! О-о-о… Что он делает? Я же умру…
— А ты — очень неправильная девочка, да? — тихо говорит Серый, от которого не укрылся мой внутренний диссонанс. Моя проигранная самой себе борьба.
Он тянется за подушкой, подкладывает мне ее под голову, поворачивает к себе за подбородок:
— Открой рот, Дана.
— О, подушка… — бормочет Черный, отрываясь от меня, — отлично… Давай сюда вторую…
Он тащит еще одну подушку мне под ягодицы, уверенней распластывает так, чтоб было удобно и доступно. И снова присасывается к моему бедному трепещущему клитору.
— А-а-ах… — раскрываю широко рот, закатываю глаза от невероятного кайфа, прошивающего волнами от низа живота до самых кончиков пальцев, и тут же Серый наклоняется и, припечатав одной тяжелой ладонью мои запястья, жестко фиксирует голову. И скользит налитым влажным членом мне между губ.
Получается у него это до того ловко и сразу глубоко, что я давлюсь, кашляю, слезы из глаз бегут, но останавливаться никто из моих мучителей-любовников не собирается!
Черный упоенно вылизывает меня внизу, доводя до полнейшего безумия, а Серый медленно и методично трахает в рот, уже без удушья, но доставая головкой до горла. Или мне в таком положении легче его принимать, или просто умудряюсь как-то приспособиться, но больше не кашляю, покорно раскрывая шире губы и расслабляя глотку.
Тяжелый, мускусный запах забивает ноздри, то, что делает со мной внизу Черный, выносит волнами наслаждения за грань.
А то, что я даже шевельнуться не могу, полностью во власти своих любовников, придает происходящему дополнительную острую нотку безумия. Перчик чили в шоколаде… Больно и хорошо на языке.
Трясти меня начинает совершенно неконтролируемо, когда Черный скользит тремя пальцами в меня, и что-то там такое задевает, болезненно-сладкое.
Серый, видя, как у меня глаза закатываются, теряет контроль, с тихим, но очень возбужденным рычанием начиная трахать совсем уж безжалостно. А мне в кайф! Меня трясет, колотит, выгибает!