Принцесса без короны. Неправильный отбор

— Хорошо бы, оно распределило к вам… — проговорила Дайна словно не по своей воле. Опомнившись, она едва не вскочила с кресла, с трудом подавив в себе желание зажать рот ладонями, чтобы больше не сказать никакой неподобающей чуши.

Дура, дура, дура!

Но Валентин лишь кивнул — по маске снова скользнули золотые блики.

— Да, — согласился он. — Хорошо бы.

— Мне, наверно, пора, — прошептала Дайна. Губы немели, делаясь какими-то чужими, в животе становилось горячо и больно. Валентин снова кивнул.

— Да, пожалуй. Иди все время прямо, не заблудишься.

— Доброй ночи, милорд, — выдохнула Дайна и пошла к дверям, не чувствуя пола под ногами.

— Доброй ночи, — скользнуло по ее затылку.

Хлопнула дверь, отсекая зал с камином. Заскользили мимо книжные полки, маленькие яблоки фонариков подсветки, которые бросали рыжие блики на позолоту старых томов. Проплыл зал диковин и редкостей: щербатые пасти невиданного чудовища нестрашно оскалились из-за стекла; скелет двухголового человека медленно поднял и опустил руку.

Бежать. Бежать. Скрыться от самой себя, от того, что сейчас наполняло и рвало душу.

Дайна опомнилась лишь в оранжерее — вдруг поняла, что наступила ночь, что среди высоких древесных стволов царит таинственный синий сумрак, что она пришла в себя, и трепет, который пульсировал в ней, растворился. Дайна устало привалилась к столбу фонаря, который, покачиваясь, рассыпал во все стороны пригоршни света, и несколько минут стояла просто так, выравнивая дыхание.

Влюбляться — это слишком большая роскошь в ее положении. Влюбляться в героя, который спас ее от дракона, в человека, который закрывал ее заклинаниями от монстров и спасал от инквизиции — нет, она не может себе этого позволить.

Она расплатилась за его доброту кровью своей невинности — Дайна сердито напомнила себе об этом.

Незачем мечтать о глупом и невозможном. Она приехала сюда, чтобы учиться, а не влюбляться в того, кто скрывает свое лицо.

Невидимые пальцы скользнули по шее, задержались на позвонке, едва уловимо прошлись по плечу. Дайна вскрикнула, шарахнулась в сторону, обернулась — никого. С дерева упал длинный красно-золотой листок, потом еще один. Вдали медленно капала вода, среди ветвей негромко шелестели птичьи голоса.

Дайна была одна в оранжерее.

— Все, — сказала она вслух. — Все, хватит.

И быстрым шагом направилась к двери — почти бегом.

***

Первокурсников было шестеро. Войдя в малый зал академии в компании Гровира и Аделарда, Дайна увидела двух девушек, судя по румяным лицам и длинным золотистым косам, крестьянского сословия. Компанию им составлял молодой человек с горделивой осанкой дворянина. Все трое были разодеты в пух и прах, все отчаянно нервничали. Аделард едва заметно дотронулся до накрашенной ресницы кончиком пальца и негромко заметил:

— Анфалийское княжество. Просвещение туда еще не пришло, вы только посмотрите на их тряпье!

Гровир выразительно посмотрел на него и так же негромко произнес:

— Благородный муж уважает других за красоту и чистоту души, а не за модное платье.

Аделард лишь завел глаза к потолку: видимо, понял, что магия привела его в самое странное и дикое общество, какое только можно вообразить. Впрочем, все сразу же перезнакомились, и напряжение, которое так и искрилось в воздухе, начало спадать. Девушек звали Кьяра и Карин — сестры, бывшие крепостные семьи молодого дворянина, Петера, они по-прежнему смотрели на него снизу вверх.

— Я хотел пойти по военной части, — признался Петер. — А потом проснулась магия, и вот… Батюшка так расстроился, даже выпорол меня.

Аделард вопросительно поднял идеально подведенную бровь.

— Хотел, что ли, вбить магию обратно? — поинтересовался он. Кьяра и Карин одарили его хмурыми взглядами исподлобья. Гровир уважительно качнул головой.

— В Застепье ценят боевую магию, — сообщил он. — И благородный муж никогда не боится идти по той дороге, которую проложила судьба.

Петер лишь вздохнул.

— Батюшку это не устроило. Он хотел генерала в семье, а не мага. Это вот, девицам радость…

Кьяра и Карин дружно кивнули.

— Да! — радостно воскликнула Кьяра. — Нам сразу вольную дали, будем учиться, потом родителей выкупим.

— А вы? — спросил Петер, с интересом глядя на Дайну. — Мне кажется знакомым ваше лицо, но я не помню, где вас видел.

— В газетах, — беспечно ответила Дайна. В конце концов, ей нечего было стесняться и стыдиться. — Я Дайна Девлет, бывшая жена принца Кендрика.

Девушки ахнули и поклонились Дайне в пояс. Петер тоже отдал поклон.

— Ваше высочество, — прошептали все трое, и вот тогда Дайне сделалось страшно неловко: и от этих поклонов, и от испуганно-уважительных взглядов.

— Пустяки, — сказала она. — Здесь это не имеет значения, мы все равны перед магией. Я забыла о том, что я принцесса, и вы тоже забудьте.

Гровир выразительно посмотрел на Аделарда и негромко произнес:

— Вот что значит действительно благородная жена!

Напряжение окончательно спало тогда, когда Гровир стал рассказывать о большом конном празднике в Застепье — все кланы собирались у озера Бахнут-ун, и начиналось соревнование: молодые воины скакали на лошадях, стреляли из луков и боролись. Он говорил так горячо и искренне, что все заулыбались, а Дайна почти увидела, как мчатся по степи белые кони со всадниками в алых одеждах, как танцуют девушки — легкие, чернокосые, похожие на невесомых бабочек в своих синих и алых шелковых платьях, как льется в пиалы зеленый чай и гортанно звучат бубны…

Все так заслушались, что даже не заметили, как открылась дверь, и в малый зал вошли преподаватели во главе с Валентином.

— Как интересно, — уважительно заметил Валентин. — Вас даже жалко прерывать.

Гровир тотчас же умолк и поклонился преподавателям. Дайне вдруг сделалось жарко, в горле пересохло. Сейчас первокурсников распределят по кураторам, начнется новая жизнь… Что, если ее куратором будет Валентин?

«Нет! — взмолилась она. — Нет, только не это!»

И душа сразу же взмолилась, не слушая разум: «Пожалуйста, пусть это будет он!»

— Итак, первый курс, я рад приветствовать вас в академии, — прошелестел голос из-под маски. — Во всех вас проснулась магия, такова воля судьбы. То, как вы этой магией распорядитесь, насколько усилите и улучшите свой дар — уже ваша воля. Я надеюсь, что вы не утратите его.

Кьяра и Карин смотрели на ректора с искренним ужасом. Кажется, они даже дышать забыли от страха. Дайна вдруг подумала, что она одна из немногих, кто видел Валентина другим — живым, чувствующим, настоящим. Человеком, способным любить искренне и безоглядно.