Принцесса без короны. Неправильный отбор

«Нет! — кричало что-то в душе Дайны, захлебываясь от отчаяния. — Нет! Нет!»

И ему откликалось спокойное и уверенное чувство, которое шло из самой глубины сердца и говорило: «Да».

— Пойдемте отсюда, ваше высочество, — негромко произнес Валентин, и чары окончательно развеялись.

Дайна не запомнила, как они вышли из большого зала, как поднимались по лестницам и шли по коридорам. По краю памяти лишь мелькнул портрет, висевший на стене: человек, изображенный на нем, был бы самым обычным джентльменом — темный сюртук, ордена, голубая лента через плечо — если бы не две одинаковых лысых головы. Дайна опомнилась, когда они оказались возле ее комнаты, и Валентин со вздохом выпустил ее руку.

— Отдыхайте, Дайна, завтра у вас много занятий, — произнес он. — И на будущее: не гуляйте по коридорам академии ночью. Это может быть опасным.

— Неужели? — удивилась Дайна. Валентин толкнул дверь, и она увидела свою комнатку, озаренную мягким светом оставленной лампы.

— Да. Двуглавец иногда вылезает из портрета, не сидится ему на месте после смерти, — ответил Валентин. — Рештицы иногда пробираются с гор, шастают по коридорам. Крысы их гоняют, конечно, но не всегда. Так что закрывайте дверь крепче и спите сладко. Доброй ночи, Дайна.

— Доброй ночи, милорд, — прошептала Дайна, и Валентин растворился во тьме коридора. Какое-то время она слышала его шаги, потом они стихли.

«Рештицы шастают по коридорам», — подумала Дайна, нырнула в комнату и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной.

В ней все звенело. Все рвалось на свободу, все хотело кричать и плакать.

— Господи… — выдохнула Дайна и больше не смогла сказать ни слова.

***

Принц Эжен приехал в академию после обеда. Встречая брата, Валентин заметил, что он приехал налегке, с малой свитой и без лишнего шума и украшательств вроде белых саалийских слонов, которые перевозят багаж. Девушки, которые выглядывали в окна, щебетали, как птички: смеялись, кокетничали, отчаянно строили глазки.

Дайны среди них не было. Похоже, она собиралась сдержать слово и стать самой непокорной и упрямой участницей за всю историю отборов невест. Валентин невольно обрадовался, не увидев ее.

Так легче дышалось.

Эжен спрыгнул с коня, почти бегом бросился к брату — Валентин заметил, что за те несколько лет, что они не виделись, он совсем не изменился. Та же белозубая улыбка на загорелом лице, длинные белые волосы, заплетенные все так же по-походному — на мгновение Валентину показалось, что он скользнул в прошлое, в котором не было ни боли, ни горя, ни масок.

Сердце сжалось от тоски и любви.

— Ну здравствуй! — воскликнул Эжен и обнял Валентина так крепко, как обнимал в старые времена, когда ловил младшего брата среди смородиновых кустов королевского огорода и кричал: «Я дракон! Вот я тебя съем!» А потом они бежали к прудам, купались до посинения и, валяясь на песке, мечтали о том, как будут жить, когда вырастут.

Дьявольщина, за эти годы он совсем забыл, что значит быть кому-то братом. Что значит любить.

— Ты потолстел, — с улыбкой заметил Валентин. Эжен тоже улыбнулся, махнул рукой.

— Хорошо ем! Отец выписал нового повара из Дольского эмирата, тот так готовит долму, что душу за нее продашь.

Он всегда был таким — веселым, беспечным, добрым. Дайне очень повезет с мужем; сейчас Валентин подумал, что победительницей отбора станет именно она. И принц Кендрик с мамашей сгрызут себе локти от досады и зависти.

А он… Он со временем обо всем забудет. В конце концов, он поступал так только потому, что этого требовал долг. Потому что это было нужным не для него, но для многих других.

Вот и закончим на этом. Так будет правильно.

— Как все устроим? — спросил Валентин, направляясь вместе с братом к главному входу в замок. — Отдохнешь с дороги или сразу пойдем в зал?

— Я не устал, — снова улыбнулся Эжен. — Да и зачем заставлять девушек ждать?

Валентин кивнул, и они направились в большой зал. Над башнями затрубили трубы, собирая студенток.

Валентин никогда не видел, чтобы большой зал так быстро заполнялся народом. Девушки, разодетые в пух и прах, вбегали так, что едва не сбивали с ног преподавателей. Госпожа Эмилия, которая по случаю приезда принца принарядилась в светлое платье с золотой отделкой, недовольно смотрела на девиц. Валентин даже услышал, как она говорит Хасимин:

— Нет, ну это полное отсутствие воспитания. Так бегать!

Хасимин лишь вздыхала и качала головой. Весь ее вид говорил о том, что если бы она могла принять участие в отборе невест, то еще не так бы побежала.

Дайна вошла последней. Стоя рядом с Эженом, Валентин позволил себе посмотреть на нее — один раз. В десяти горшках уже красовались ярко-зеленые ростки провозвестника. Один из ростков был увенчан тяжелым тугим бутоном; буквы не горели золотом на боках, но Валентин понимал, чей это горшок.

Девушки пожирали принца глазами. Казалось, что над собравшимися в большом зале вот-вот засверкают молнии. Студенты заглядывали в двери, энергично делали ставки, кому из девушек повезет пройти первый этап отбора. Мелькнул сюртучок Шайло — крыс отчаянно пищал о том, что азартные игры строго-настрого запрещены на территории академии.

На него никто не обращал внимания — шуршали купюры, звенели монеты.

— Ну что ж, — негромко сказал Валентин, посмотрев на брата. — Начинаем?

Эжен кивнул, улыбнулся девушкам — сразу всем. По залу пронесся томный вздох; Эжен всегда обладал искусством нравиться всем, вроде бы ничего для этого не делая, и порой Валентину это казалось настоящим волшебством. Валентин вышел к кафедре и поднял руку, призывая к тишине.

— Уважаемые студентки! — произнес он. — Позвольте представить вам его высочество Эжена Саалийского!

Зал утонул в аплодисментах и восторженных возгласах. Эжен поклонился девушкам, и Валентин заметил, что брат смущен. Да, он был принцем, но никогда не кичился и не зазнавался. Он понравится Дайне, когда она узнает его поближе.

— Вы уже заметили, что мы отделили те горшки, в которых проросли зерна провозвестника, — продолжал Валентин. — Сейчас его высочество будет брать горшки и называть имена тех девушек, которые прошли первый этап отбора. Девушек прошу выйти после этого сюда.

Эжен снова лучезарно улыбнулся, и Валентин подумал, что он все воспринимает, как игру — сложную, серьезную, но все-таки игру. Валентин указал ему на горшки, Эжен подошел к ним, взял первый, и на боку горшка стало наливаться золотое свечение букв.

— Карин Шу! — звонко прочитал Эжен. Карин, которая сидела вместе с Дайной в первом ряду, издала томный вздох и лишилась чувств, рухнув на руки сестре. Рядом с ней тотчас же захлопотали соседки, и вскоре Карин поднялась и вышла к Эжену, едва держась на ногах от восторга.