Принцесса по приказу

Вокруг виллы были поля: золотистые, зеленые, красные, за ними в дымке виднелись крыши небольших деревень.

– А вот и сам город, - Рой показал рукой куда-то вперед, я посмотрела и ахнула: впереди, над терракотово-красными крышами домов, стоящих очень плотно друг к другу, парили корабли. Отсюда они казались маленькими, почти игрушечными.

– Как это… - я всмотрелась, заметив, что у них не хватает днища.

– Это эффект высокого горизонта, - граф наслаждался моим изумлением, - на самом деле они, конечно, плывут по морю. И, надеюсь, сегодня пришвартуются на пристани.

– Вы говорите так, будто с нетерпением ожидаете из прибытия.

– Признаться, да, это мои корабли! – он усмехнулся.

– Аристократия не брезгует торговлей?

– К чему презирать то, что нас всех кормит? – слегка беспечно отозвался граф, - Торговля – вот процветание для нашего края.

Серая кобыла безнадежно от нас отстала, впрочем, ни нас, ни художника это не волновало. Тропинка все петляла, я не утерпела:

– Мы едем в город?

Рой покачал головой:

– Нет. Слишком жарко, не стоит напрягать лошадей.

– Тогда зачем вы вообще предложили эту прогулку?

– Вам же наверняка было скучно… - он замолчал, затем вдруг продекламировал:

– Если ждешь ты любви – торопись, поспешай,

Тебя ждет наш прекрасный и радостный край…

Сколько в мире вина и веселья вокруг,

Все найдешь только здесь, о, мой радостный друг!

Это было неожиданно.

– Чьи это стихи? – поинтересовалась я. Рой чуть дернул уголком рта, словно скрывая усмешку:

– Мои. Я был… скажем так, весьма романтичным юношей…

– И потом… - поддразнила я, слегка опьяненная воздухом и жарой. Но Рой помрачнел.

– А потом моего отца убили. Опрыскали ягоды витиса, это как ваш виноград, только ярко-красные ягоды, ядом вирозы... Кто-то очень хорошо знал его привычку после обеда ездить на виноградник и пробовать спелость грозди…

– И вы нашли того, кто это сделал, - я даже не спрашивала, но он покачал головой:

– Нет, так и не нашел. Да и времени не было. Смерть отца породила раздоры в Лагомбардии, чем воспользовались Пастыри, втянув республику в войну с княжеством Риччионе.

– Почему вы не вмешались?

– Я? Конечно, вмешался, но был слишком молод, к тому же несколько лет, рассорившись с отцом, провел в Лаччио, намереваясь стать художником. Глупые мечты…

– Почему?

– Потому что до нашего друга Боневенунто мне очень далеко, - он грустно усмехнулся, - К тому же мое отсутствие подорвало авторитет нашего рода, и после смерти отца момент был упущен. Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы восстановить мирные отношения двух стран.

– Они так важны для вас? – нахмурилась я.

– Конечно! По мне, так лучше торговать, чем воевать!
– он остановил коня и очень серьезно посмотрел на меня, - Если Карисса исчезнет, Пастыри в Лаччио сделает все, чтобы война вновь вспыхнула, и тогда ее уже ничто не остановит… Выжженные поля, разрушенные деревни…

– И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его, - Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…

– Я не думаю, что это поможет…

– Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.

– Тампль, - поправил он меня, - Мы называем их так

– Тампль,- послушно повторила я, - спасибо. Было весьма гм… познавательно!

Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, я развернула коня и направилась обратно, в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.

Рой догнал меня, но не стал ничего говорить, просто молча поехал рядом. Я даже не смотрела на него, слишком оскорбленная всей этой показухой: лошади, поля, рассказ о себе, несчастном и одиноком… Я бросила взгляд на своего спутника. Он с равнодушным видом ехал рядом, будто нашего разговора и не было.

– О, наконец-то, кто же ездит в такую жару! – Боневенунто присоединился к нам, когда мы проехали где-то две трети дороги. Его лицо подозрительно раскраснелось, а глаза блестели. Он пристроился рядом и протянул мне пузатый глиняный кувшин, оплетенный лозой, - Ничто так не утоляет жажду, как дивный фьён, сделанный из ягод витиса!

Я невольно улыбнулась: ягоды-то разные, а напиток один, но кувшин не взяла:

– Простите, я при исполнении.

При этих словах Рой чуть сильнее стиснул зубы, словно сдерживаясь.

– Да? Жаль, - сделав вид, что он не понял моих слов, художник пожал плечами, обогнул меня и подогнал лошадь, поравнявшись со своим покровителем:

– Мэссэр?

Граф одарил его мрачным взглядом и коротко и емко сообщил, что он думает о местных пьяницах. Тот ничуть не обиделся, лишь отъехал на безопасное расстояние и, притормозив коня, сделал несколько больших глотков. Затем, тыльной стороной ладони вытерев губы, воскликнул:

– Тут не много и было!

После чего зашвырнул кувшин куда-то в сторону. Глухой стук возвестил, что керамика раскололась. Рой нахмурился, дернулся, но промолчал.

Подъехав к воротам усадьбы, он спешился, передал наших коней Боневенунто и вновь взмахнул рукой в воздухе:

– Прошу!

Я послушно шагнула в яркий белый свет и оказалась в комнате. Сразу же портал закрылся, разозленный неудачей Рой явно не собирался провожать меня.

Далитя помогла мне переодеться, затем принесла обед: фаршированного не то воробья, не то перепела, какие-то распаренные овощи, хлеб и фьён. При расспросах выяснилось, что эту птицу при жизни звали квал, и он приготовлен в фьёне со специями и ягодами, и это очень изысканное блюдо. Возможно, не стоило сразу после знакомства накидываться с ножом и вилкой, но я рассудила, что холодным он будет менее приятен. Во время обеда я попыталась расспросить Далию о Рое, но та отвечала очень уклончиво, и ничего нового мне узнать не удалось. Служанка собрала тарелки и вышла.

День тянулся очень медленно, я изнывала от скуки, совершенно не зная, чем себя занять.

Рассматривать гобелен, висевший на стене, мне быстро надоело, да и картинка была невеселая: тела жениха и невесты, пронзенные стрелами, все пирующие вскочили со своих мест и пальцами указывают на двух розовых птиц, напоминающих наших лебедей, которые взмывают в небо. В памяти внезапно всплыла древняя легенда, когда влюбленные были застрелены ревнивым соперником на свадебном пиру и превратились в розовых птиц - анела.