Принцип меньшего зла

– Ну отчего же мнимое, - перебивает портрет, и смеётся, и бренчит колокольчиком в бороде.
– Я вполне мёртв. Северус прекрасно справился.

– Несомненно. Но я говорю о Дарах Смерти, сэр. И о себе. Что вам должен профессор Снейп?

– О, не стоит волноваться, мой мальчик. У тебя ведь всё хорошо, - то ли спрашивает, то ли утверждает Дамблдор.

– У меня было всё хорошо, сэр. Пока я не узнал, что по какой-то причине Северус вынужден... терпеть меня в своей жизни. И я должен знать, по какой.

– Почему бы тебе не спросить у него?
– лукаво смотрит портрет.

– Чуть позже. Когда узнаю у вас, в чём именно заключалась его клятва.

– Кажется, твоя настойчивость выросла вместе с тобой, мой мальчик. Я горд, что Гриффиндор воспитывает таких людей, как ты.

– Да, конечно. Сэр, у меня много времени. Я могу сидеть здесь всю ночь, твердя одно и то же, если это потребуется, чтобы получить ответ, - предупреждаю я и сажусь перед портретом прямо на ковёр. Так, конечно, нужно задирать голову, чтобы видеть не только нижний край золочёного багета, но я потерплю.
– Мне повторить вопрос?

– Не стоит. Я к моменту смерти не выжил из ума, и на память не жаловался. Хорошо, будь по-твоему, я тебе отвечу, - мёртвый директор мягко улыбается в бороду, а я прекращаю дышать.
– Северус не давал мне никаких клятв до моей смерти.

– Сэр!

– Хорошо, когда настойчивость подкреплена терпением, Гарри. Дослушаешь?

– Простите.

– Ты ведь не спрашивал у Северуса, как ему удалось выжить тогда. Нет? Нет, конечно. Да он бы и не ответил. Так вот, Гарри, Северус вернулся из-за грани примерно так же, как ты. И у него тоже был выбор, если тебя волнует именно этот вопрос. Он мог уйти дальше, вслед за другими погибшими. Но я просил его вернуться и позаботиться о Дарах Смерти и их хозяине. Как видишь, он предпочёл выполнить мою просьбу.

– Весьма расплывчатая просьба, сэр.

– Возможно, ты прав, у нас не было времени обсуждать подробности. Ты слишком беспечно отнёсся к Дарам, мой мальчик, мы не могли допустить, чтобы из-за этого они попали в недобрые руки. Северус уверил меня, что сделает всё необходимое, и что ему самому власть над Дарами не нужна, а обещание, данное за гранью, не может быть лживым, Гарри. Это и есть клятва, которой ты интересуешься.

– То есть, вы назначили ему именно такую цену за возвращение. А ведь на Кингс-Кросс... ну, или в моей голове, как хотите... Я помню всё, что вы говорили. Вы говорили, что я достоин владеть Дарами.

– Я и сейчас могу повторить это. Но ты был слишком юн и неопытен, к тому же, неизвестно, как проявилась бы совокупная сила Даров, попытайся ты объединить их. Ведь по-настоящему пока никому не удалось это сделать. Я беспокоился за тебя.

Ну да.

– Северус вывел меня из комы, я знаю. Это укладывается в вашу просьбу - позаботиться о хозяине Даров Смерти. А стихийные выбросы? Тогда, год назад. Это было тоже влияние Даров?

– Не уверен, Гарри. Возможно, это была твоя собственная сила и последствия долгой магической комы. Но если ты подумаешь, то поймёшь сам, почему Северус должен был вмешаться.

Думаю я недолго:

– Потому что я был - и остаюсь - владельцем Даров, да? А где они сейчас? Я примерно знаю только, где отцовская мантия. А остальные?

– Этого я не знаю, Гарри, - качает Дамблдор головой, и мне чудится укор, ну конечно, слишком беспечно, и тогда, и сейчас.
– Можешь спросить у Северуса, он должен был о них...

– Позаботиться. Я понял. И о хозяине Даров. Так, сэр?

Дамблдор не возмущается тем, что его перебили, просто кивает, пристально глядя голубыми глазами из-под очков-полумесяцев. Руки расслаблено лежат на подлокотниках кресла, и только указательные пальцы время от времени постукивают по истёртому тысячами прикосновений дереву.

– И этой весной вы снова напомнили ему о долге. Зачем, сэр?

– Я ведь видел твоё состояние, мой мальчик, когда ты приходил к Минерве. Тебе нужна была поддержка. Северус тоже в конце концов это понял и не стал отказываться работать с тобой.

– Значит, это с вашей подачи Кингсли впихнул меня к Северусу ассистентом, чтобы ему совсем уж некуда было деваться. Что, министр ходит сюда обсуждать с вами дела?

– Ну зачем же сюда... Ты разве не видел мой портрет у него в кабинете? Кингсли знал о моём доверии к Северусу и рад был помочь ему позаботиться о тебе.

Ну да. Помочь. Припереть к стенке.

– Зря вы так думаете. Он считает, что профессор Снейп хочет завладеть Дарами в обход клятвы. Из-за наш... моих отношений с ним.

Да, это донос, Кингсли ведь ждал их от меня.

– У тебя устаревшие сведения, - говорит портрет.
– Кингсли больше вас не побеспокоит. Я поговорил с ним и он понял свою ошибку. И ты мог бы советоваться со мной, Гарри, если у тебя возникают трудности. Минерва не станет возражать, если ты будешь приходить ко мне почаще.

– А профессор МакГонагалл? Она знает об... об этом всём?

– У Минервы и так достаточно хлопот со Школой, надеюсь, ты это понимаешь.

– Это значит - не смей ей говорить, Гарри? Уж о вашем участии в моём назначении она точно не знает. Боитесь гнева Минервы, сэр?

– Портреты боятся только огня, - говорит Дамблдор.
– Но Минерва бывает достаточно сурова, чтобы и портрету стало не по себе.

И снова смеётся, но умолкает, когда я подвожу итог:

– Значит, Северус по-прежнему не свободен от данного вам обещания. Мало ли что со мной может случиться. И Дары попадут не в те руки. И кто знает, когда я повзрослею настолько, чтобы... Вы обрекли его быть в долгу вечно. Неужели это всё стоит его свободы?

– Зачем же так категорично... Разве Северус похож сейчас на узника, которому в тягость оковы? Кроме того, у него ведь не было инструкций, можешь не сомневаться, Северус сам выбирал путь.

Сам. Конечно. Не желал бы сталкиваться ни с Поттером, ни с Дарами до конца жизни. И после смерти тоже. Но - «ни ваши, ни мои желания не являются центром мироздания, Поттер». Зато теперь Дамблдор может вволю дополнять этот путь упущенными когда-то инструкциями. Которые определяют, что именно необходимо.

– Сэр, а от меня зачем нужно было скрывать?

– Ты уж не упрекай меня в том, в чём я не виноват, Гарри. Моё влияние теперь ограничено этой рамой, - и он широко взмахивает рукой.
– Видишь - как только ты пришёл за ответами, тут же получил их.

– Это и настораживает, - тихо говорю я.

Но Дамблдор слышит, говорит:

– Ты стал мудрее и осторожнее, мой мальчик, - и добавляет: - Наверное, это заслуга Северуса?

– Возможно, - цежу сквозь зубы.

Хрен там - мудрее и осторожнее. Это вообще не обо мне. А его заслуга в том, что я сейчас не закатываю глаза и не бьюсь в истерике, и меня не корёжит выбросом. Это точно - его заслуга.