Принцы Пограничья

И даже просто смотреть на неё было невыносимо.

— Это… — начал Джеймс. — Что это? Додекаэдр? Нет, это… это…

— Я не могу описать это, — сказала Тошико.

— Меня сейчас стошнит, — сообщил Оуэн.

— Не надо, — сказал Джек.

— Я действительно не могу это описать, — повторила Тошико.

— Меня действительно сейчас стошнит, — сказал Оуэн.

— Когда я сказал «не надо», это относилось к вам обоим! — заявил Джек. Он закрыл предмет рукой. — Ты не можешь описать его, потому что в нём больше четырёх измерений. Ты не можешь смотреть на него по той же причине.

Оуэн кивнул в знак согласия и отвернулся, потому что его всё равно вырвало.

— Джек? — прошептала Гвен.

— О, — сказал Джек, широко улыбнувшись. — О, я понимаю, что они имели в виду, когда говорили о двух синих огнях. Которые двигались.

Его улыбка увяла. Он сел на дорожку, обеими руками сжимая предмет и глядя вдаль, в дождь.

— Они двигаются, — сказал он. Его голос внезапно понизился, став еле слышным. — Крутятся. Большие, синие, мигающие огни. Ой.

Тошико бросилась к нему.

— Джек? Брось это и позволь нам…

По-прежнему глядя в пространство, Джек оттолкнул Тошико.

— Сейчас моя очередь, — сказал он.

— Джек?

— Большие, — сказал Джек Харкнесс. — Большие, большие, — добавил он, выделив второе слово «большие».

После этого он упал на спину и начал конвульсивно подёргиваться.

— Джек! — закричала Гвен.

— Твою мать, Джек! — воскликнул Джеймс. Гвен обернулась. Все обернулись. И увидели то, что заметил Джеймс.

Десятки людей шли по заросшей травой набережной в их сторону, натыкаясь на гремящий сетчатый забор и по-прежнему пытаясь продолжать идти вперёд; их глаза казались мёртвыми. Другие люди ковыляли по дорожке с обеих сторон. Оуэн был уверен, что это завсегдатаи опустевшего паба, сотрудники круглосуточного магазина, жители близлежащих домов. Это было слишком похоже на фильмы Джорджа Э. Ромеро [17] , чтобы быть смешным.

17

Джордж Эндрю Ромеро (р. 1940) — американский кинорежиссёр, сценарист, монтажёр и актёр. Среди его работ присутствуют, в частности, фильмы о зомби, такие, как «Ночь живых мертвецов» (1968), «Рассвет мертвецов» (1978), «День мертвецов» (1985) и др.

— О, чёрт возьми, — сказал Оуэн. Неуклюжие фигуры что-то бормотали на ходу; их голоса из-за дождя звучали приглушённо. Все они повторяли одно и то же.

— Большие, большие, большие. Большие, большие, большие.

Выделяя каждое второе из трёх слово «большие».

Глава третья

Мистер Дайн очень нравился Шизней. Он ужинал в «Династии Мугал» уже шесть месяцев, каждый понедельник и каждый четверг, как будто вся его жизнь была чётко распланирована. Он всегда заказывал одно и то же: шашлык, затем пасанду [18] из ягнёнка, затем — чашку шоколадного мороженого. За едой он выпивал одну бутылку лагера. Платил карточкой, расписываясь в чеке: «Дайн».

18

Мягкая (неострая) разновидность индийского карри, которое готовится из небольших кусочков баранины, предварительно замаринованных в соусе или йогурте.

Он был худощавым человеком с прямой спиной, острыми скулами и коротко остриженными светлыми волосами. На нём всегда был костюм, иногда серый, иногда чёрный, а изредка — голубой, и галстук с узором из каких-то клубных эмблем на угольно-чёрном фоне. Хрустящая от крахмала белая рубашка. Он всегда был очень вежливым, хотя и не слишком разговорчивым. Шизней представляла, что он работает в сфере информационных технологий, оставляет красивый автомобиль на близлежащей парковке и частно ездит в Бристоль, Бат и Суонси — в города, относящиеся к его региону. Она размышляла, куда он ходит. Скорее всего, в крупные офисы у залива. Может быть, развивает свой новый европейский бизнес. Да.

Две недели назад, таким же вечером четверга, как этот, с той лишь разницей, что дождя тогда не было, мистер Дайн пришёл и сел за свой обычный столик. Когда Шизней принесла ему меню, он поднял на неё взгляд, улыбнулся и спросил, как её зовут — если, конечно, она не против ответить.

— Я уже так давно сюда хожу, но до сих пор не знаю, как вас зовут, — сказал он.

— Шизней, — ответила она, краснея.

— Шизней, — повторил он, словно пробуя слово на вкус.

В тот четверг она принесла ему бутылку лагера, которую он ещё не успел заказать, и поставила её рядом с перевёрнутым бокалом.

Мистер Дайн улыбнулся.

— Спасибо. Вы читаете мои мысли, Шизней.

— На здоровье. Вы уже выбрали, сэр?

— Минутку.

Шизней отступила к дверям кухни и стала ждать. Как всегда, в ресторане было, мягко говоря, не слишком много народу.

— Что ты делаешь? — спросил её отец, торопливо выходя из кухни. — Бездельничаешь?

— Я жду мистера Дайна, отец, — ответила Шизней.

Отец бросил взгляд на пустой ресторан и увидел за дальним столиком мистера Дайна.

— Он тебе нравится, — заметил он.

— Он клиент, отец, и постоянный. Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Понятия не имею, — сказал её отец.

У Шизней было множество идей. Мистер Дайн знал её имя. Мистер Дайн ей улыбался. Он хотел узнать, как её зовут. Она ему нравилась.

Она поймала взглядом собственное отражение в высоком, в полный рост, зеркале, которое находилось за дверью ресторана. Её отец настаивал, чтобы они все носили на работе аутентичную одежду — несмотря на то, что никто из её родителей никогда в жизни не покидал Южного Уэльса. Аутентичный костюм открывал её живот, а также то, что местные белые парни называли «верхушкой кекса» [19] . Однако, кроме того, он делал акцент на её груди.

19

В английском сленге — часть жировых отложений, выступающая поверх узких брюк с низкой талией.

Шизней гордилась своей грудью, но в то же время она была абсолютно справедливо убеждена в том, что у неё красивое лицо.

— Он любитель грудей, — сказала ей её мать.

— Что, мама?

— Этот мистер Дайн. Я видела, как он на тебя смотрит. Он любитель грудей.

— Что значит «любитель грудей»? — удивилась Шизней.

— Существует четыре типа мужчин… любители грудей, любители задниц, любители ножек и все остальные.

— Остальные?

— Те, кому нравится всё. Мистер Дайн…

— Мистер Дайн очень приятный человек и наш постоянный клиент.

— Мистер Дайн любитель грудей, Шизней, запомни мои слова.

Шизней отвернулась от зеркала и посмотрела на мистера Дайна, сидящего в дальнем конце «Династии Мугал». «Ты что, любитель грудей?» — задумалась она. Что это вообще означает — быть любителем грудей?

Мистер Дайн положил меню на стол.

Она направилась к нему, сделав глубокий вдох, втянув живот и выпятив грудь. Может быть, может быть, он пригласит её на свидание. Как это будет? Они дойдут до парковки, он распахнёт перед ней дверцу своей красивой машины. И они поедут в…

Но нет. Надо придумать что-то другое. Он ведь поест, конечно, к тому времени он уже будет сыт. И им вдвоём не будет смысла ехать в ресторан у залива. Если только он не пригласит её на свидание в другой день, кроме понедельника и четверга…

Она задумалась о том, какова на вкус французская еда. На что похожи валлийские блюда. Каково это будет, если мистер Дайн будет сидеть напротив неё?

Шизней, по большому счёту, было всё равно, даже если он на самом деле был любителем грудей. Он был приятным, и он улыбался ей, и он знал её имя, и…