Принесенное бурей

Братья Уиллема были теперь мертвы. Лимунд, благослови боги его душу, скончался за месяц до турнира в Харренхолле, а Джон отдал свою жизнь на Трезубце, рядом со старшими сыновьями Лимунда. Все, что осталось от дома Дарри, так это сам Уиллем, его младший племянник Реймен и племянницы Мария и Джейн. “И все потому что мы были верны истинному делу”.

Иногда он смотрел на принца Визериса и чувствовал сожаление. “Мне следовало тебя короновать. Я должен был воевать за трон, твой по праву”. Но Простор склонил колено, и Дорн должен был последовать за ним. Что мог сделать Уиллем? Он был лоялистом, и будет им до конца своих дней, но теперь он должен был быть верен последним словам покойной королевы, и надеяться, что дом Таргариенов будет жить… Чтобы сражаться дальше, возможно.

Его вызвали в комнаты, занятые Станнисом Баратеоном, через несколько недель после сдачи, чтобы обсудить предстоящую поездку в столицу. По замку ходили новости, что они отплывают на следующий день на рассвете, и это значило, что очень скоро решится судьба Уиллема. Уже и так достаточно ее откладывали.

Выбор был простым:

– Вы преклоните колено перед моим братом королем при всем дворе и останетесь живы, или не преклоните, и тогда умрете. Или отправитесь на Стену, если пожелаете. Там вы узнаете, что многие лоялисты Таргариенов уже носят черное, – сказал мрачный Баратеон.

Уиллем стоял, замерев.

– Смогу ли я поклясться защищать принца и принцессу? – спросил он.

Брат узурпатора хмыкнул.

– Преклоните колено, поклянитесь богами старыми и новыми, что никогда не поднимаете оружия против короля Роберта и его наследников, и можете оставаться на службе принцессы Дейнерис.

– Не принца? – спросил Уиллем, прищурившись. Что они задумали для него.

Станнис Баратеон настороженно посмотрел на него. Его взгляд скользнул к столу, разделявшему их, на котором аккуратно, в стопки, были разложены бумаги. Затем он посмотрел Уиллему в глаза.

– Охрана принца Визериса увеличена втрое, сир Уиллем, могу вас в этом заверить. Ему не причинят вреда, – сказал мальчишка, не отвечая на самом деле на вопрос. Может быть, у него случилась ссора с братом?

– И чего мне ждать для них в будущем, мальчишка? Не могу себе представить, чтобы Тайвин Ланнистер спокойно терпел, что принц Визерис жив, – сказал Уиллем.

Баратеон помрачнел у него на глазах. Он знал, что на кону. Внук Ланнистера должен был сесть на трон, который ему не принадлежал, и он не потерпит ничего, что будет угрожать его правлению. Наверняка, именно поэтому была усилена охрана принца – чтобы убийца, оплаченный золотом Утеса Кастерли, не подобрался к последнему наследнику мужского пола от рода Эйгона Завоевателя.

– Тайвин Ланнистер не посмеет ослушаться Десницу короля, – сказал Баратеон, хотя на его лице все же было заметно плохо скрытое сомнение. – Лорд Аррен собирается лично воспитывать принца Визериса, или же отправит его с лордом Эддардом Старком в Винтерфелл, а принцесса Дейнерис останется под моей опекой, – Баратеон поколебался. – Мы будем настаивать, чтобы ее провозгласили леди Драконьего Камня, и когда придет время, она выйдет замуж за наследника Роберта.

Уиллем обдумал это.

– Если принцесса Дейнерис станет леди Драконьего Камня, то что будет с принцем Визерисом? – спросил он. Баратеон разозлился на его тон и покачал головой.

– Когда он достигнет совершеннолетия, он наденет черное. Или, если ему захочется, выкует цепь в Цитадели, и затем наденет черное. На Стене у него есть родственник, насколько я знаю, служит мейстером. Если принц Визерис пожелает, он заменит его, когда он умрет.

Они собирались прикончить линию Таргариенов, раз и навсегда, позволив ей продолжиться через линию узурпатора. Уиллем хорошо понимал эту игру. Это была игра по правилам Ориса Баратеона. Как он убил Аргиллака Дюррандона и женился на дочери Аргиллака, так и Роберт Баратеон убил Эйриса Таргариена, а теперь собирается выдать маленькую принцессу за своего нерожденного сына.

Он оглядел лицо Баратеона. “Пес узурпатора, вот ты кто, пусть и немного более благородный, чем эти мерзавцы Старки и Ланнистеры”.

– Почему ты отдаешь принца Визериса, твоего воспитанника, напоминаю, на милость лорда Старка и лорда Аррена, ведь это не они поклялись защищать его? – спросил Уиллем. Что его больше всего злило, так это люди, которые понимали свой долг, но все же не исполняли его. “Ты восстал против своего истинного короля и помог уничтожить величайшую династию, что видел мир. Ты сказал последней истинной королеве, что защитишь ее детей, обещал мне, что им не будет вреда, а теперь отдаешь одного из них без сопротивления”

Баратеон заскрипел зубами, он делал это часто, и злобно посмотрел на него.

– Я делаю так, как мне приказали, сир Уиллем, – ответил он. – Как бы это не злило меня, лучше уж Эддард Старк или Джон Аррен, а не Тайвин Ланнистер. Или этого вы хотите? Чтобы вашего принца растили на львиной скале?

Уиллем усмехнулся.

– Я бы предпочел, чтобы он сидел на Железном Троне, мальчишка, но мы оба знаем, что этого не будет, – сказал он. Станнис Баратеон яростно уставился на него. – Что ж, я преклоню колено и останусь с принцессой, чтобы чтить свои клятвы, раз я единственный, кто собирается это делать.

Второй сын лорда Стеффона отвернулся, все еще скрипя зубами.

– Вы не единственный, – рявкнул он, махнув рукой. Этим жестом он разрешал ему уйти. Уиллем последний раз зло посмотрел на него и вышел из комнаты, рябой рыцарь, как всегда, следовал за ним.

Он вернулся к своему месту у колыбели принцессы Дейнерис, и увидел там того, кто был бы королем в другой жизни. Визерис Таргариен нечасто навещал сестру – это вызывало в нем воспоминания о смерти матери, но когда он приходил в детскую, он не отрывал взгляда от младенца, завернутого в красные пеленки. Принц почувствовал присутствие Уиллема даже не поднимая глаз.

– Сир Давос сказал, что завтра я поеду с кузеном Станнисом в Красный Замок. Вы поедете с нами, сир Уиллем? – спросил он, имея в виду Короткорукого, рыцаря-моряка из свиты Станниса Баратеона. Уиллем слышал истории, что этот человек был контрабандистом, который по-настоящему спас Штормовой Предел. Он не знал, что чувствовать от того, что принц королевской крови Таргариенов общается с преступником.

–Да, мой принц, – ответил Уиллем, злясь на то, что принц Визерис начал звать Баратеона кузеном. Это началось в ту ночь, когда королева Рейла обратилась к нему, как обращалась к лорду Стеффону, и хотя брат узурпатора всего только несколько раз молча поужинал с ними, это не настроило принца против него. “Кузен Станнис похож на Рейгара”, – прошептал однажды Уиллему мальчик. Серебряный принц был молчалив и сдержан, да, но на этом сходство заканчивалось. Хотя он не стал говорить это принцу Визерису.

– Дэни понравится в Королевской Гавани, ведь так? – задумался принц о сестре-младенце. – Я хочу показать ей все когда-нибудь, но она ведь слишком маленькая, да? Вы не знаете, там есть другие мальчики моего возраста, чтобы с ними играть? Сир Давос сказал, у кузена Станниса есть брат, которому столько же лет, как мне. Как вы думаете, ему нравится гоняться за кошками, как Рейнис…

Принц Визерис резко остановился, словно внезапно осознал реальность ситуации. Он быстро отвернулся от колыбели сестры, и его глаза наполнились слезами. “О, мой мальчик, мой бедный, бедный мальчик”, – подумал Уиллем, подходя к принцу и прикасаясь к его плечу. “Ты так много потерял в таком юном возрасте”.