Природа плакала в тот день...
Шрифт:
— Ты ищешь квартиру? — через пару дней после принятия судьбоносного решения, за завтраком при всех спросил Густав. Билл, собственно, и не скрывал ни от кого, чем занят. Созванивался с агентом в перерывах между интервью, придирчиво рассматривал присылаемые фотографии квартир, выбирал район будущего местожительства.
— Да, у меня уже есть пара вариантов, но надо смотреть на месте, — спокойно отозвался он, краем глаза заметив, что Том нахмурился и повернулся к нему.
— Где, если не секрет? — Густав подлил в кофе молока. Сама заинтересованность.
— В Берлине.
— В Берлине? — оторвался от салата Георг. — Но как мы будем работать, если ты в Берлине, а мы все в Гамбурге?
— В студии сейчас работы нет, ну или
— Из Берлина? — скептически скривился Георг. — Каждый день?
— Почему каждый день? Сейчас после тура у нас будет несколько дней отдыха, потом пойдут разовые концерты вне тура. Какая мне разница, из какого города вылетать на гастроли?
— А чего не в Париже? — лучезарно улыбнулся Густав, делая такой же прекрасно-наивный взгляд, как у Билла.
— Я французского не знаю, — грустно вздохнул тот.
— Билл, это бред! — затряс головой Георг. — Ты сам понимаешь, что это бред?
— Не понимаю, что тебя так беспокоит? Берлин хороший город, там кипит жизнь, там можно оторваться, веселиться… Там у меня много друзей, с которыми можно отлично позажигать…
— По-моему ты не там ищешь квартиру, — с умным видом произнес Густав. — Надо перебираться в Канберру. Вот там классно!
— Это где-то на севере?
— Скорее на юге… — нахмурился Георг. — Сантиметров сорок на юго-восток, если карта мира не очень большая… Можно еще в Патагонию. Там тоже круто.
— Там наверняка есть комары, а у Билла на них аллергия, — с сомнением посмотрел на друга Густав. — К тому же он не говорит на испанском.
— Я вас так бешу, что вы меня хотите отправить в Румынию? — прищурился Билл.
— Нет, это было бы слишком жестоко по отношению к памяти Влада Тепеша. Хватит с румын одного кровопийцы, — на полном серьезе вещал Георг. — К тому же ты не владеешь румынским.
— Знаете что! — подскочил Билл, поняв, что ребята над ним издеваются. — Валите сами в свою Патагонию, Трансильванию, и куда вы там меня еще посылали? Решение принято. И я не собираюсь спрашивать ни у кого совета. Сразу же после тура я съезжаю с квартиры Тома. Всё, я теперь сам по себе.
— Только мы здесь причем? — в упор на него смотрел Георг.
— Почему это с моей квартиры? — возмутился Том. — Это наша квартира, и тебе не надо никуда съезжать.
— Ты наивно думаешь, что я буду спрашивать у тебя разрешение? — усмехнулся он и пошел к себе.
— Я тебя поздравляю, — зло рыкнул Георг.
И Билл спиной почувствовал, как брат опустил голову.
Всё зашло слишком далеко… Уже ничего нельзя исправить…
Тур медленно, но верно продвигался к концу. Они отыграли уже одиннадцать концертов, оставалось еще не то шесть, не то восемь, Билл толком не помнил. Он немного потерялся во всем этом, а о том, что сегодня на сцену узнавал по утру — если не дали поспать, значит, вечером придется петь. С квартирой он вроде бы тоже все решил, выбрал что-то очень похожее на квартиру Тома — три спальни, большая гостиная, кухня-столовая. И цветовое решение интерьера тоже похоже на его бывшую квартиру, и мебель… Не то же самое, но если представить себе, что ты в Гамбурге сделал перестановку и докупил что-то новое… Билл с ужасом ждал окончания тура, с паническим страхом, практически на грани истерики… Как же он будет один в чужом городе, без своего Тома?
Том ничего не предпринимал, чтобы остановить брата. Билл однажды услышал, как он говорит Дэвиду: «Это его решение, что я могу сделать?» Честно говоря, ему бы и делать ничего не пришлось, достаточно было просто попросить. Но Том не просил не уезжать, а Билл уже не мог остаться. От этого было больно почти физически. Он улыбался, как прежде. Изо всех сил растягивал губы. Обворожительно скалился на камеры, фанатам, журналистам, друзьям, коллегам, брату. А вечером забивался или у себя на полке в турбусе, или в номере и медленно
загибался в одиночестве.Но иногда Билла очень некстати мучила бессонница. Он, как привидение, слонялся по турбусу или отелю, пугая случайных встречных мрачным лицом и всклокоченными волосами. Улыбаться сил не было. Говорить, впрочем, тоже… В отеле он падал где-нибудь в холле на диван или в кресло и так какое-то время полулежал в темноте. В турбусе поднимался в малюсенькую гостиную и смотрел в окно на проплывающие мимо унылые однообразные пейзажи. Вот и сейчас он не щелкал телевизионными каналами в своем прекрасном огромном номере с видом на море, а зачем-то второй час торчал на общем балконе, вытянувшись на диванчике, и наблюдал, как внизу на набережной кипит жизнь.
— Да, я в Марселе. Прекрасный маленький отель… Посмотри в Интернете, он называется Le Petit Nice-Passedat… Ага, правильно. Здесь чудесно! Только тебя не хватает… — Том вышел на балкон, облокотился на перила и восторженно выдохнул, обведя окрестности влюбленным взглядом. Большего прокола от него и ожидать было нельзя. Билл сначала хотел как-то дать о себе знать, исключительно ради приличия, а потом почему-то передумал быть приличным. Затаил дыхание, внимательно ловя каждое слово брата. — Мы завтра вечером будем в Модене, послезавтра там концерт. Потом Мадрид и Лиссабон через день. Я бы очень хотел тебя увидеть. Сможешь приехать?.. Знаю, что после концертов я похож на выжатый апельсин, но с меня хватит просто обнять тебя и насладиться твоими поцелуями… Я очень соскучился… Да, устал. Не тур, а черте что… Нет, не хочу по телефону… — рассмеялся. — Пока другого способа нет… Приезжай в Модену, мы там две ночи будем… Знаю… Ну возьми его с собой. Мне с ним понравилось. Весело было. Друг его только на меня как-то нездорово посматривал… Нет, я не боюсь… Мне уже все равно, с кем ты приедешь, лишь бы тебя увидеть. Хоть Папу Римского с собой бери… Хорошо, запиши адрес. Отель Fini San Francesco, находится на улице Ди Фрати Минори, дом 48. Вроде бы нас туда заселят… Да, это было бы здорово. По крайней мере, не придется… — Том обернулся и заметил брата. Побледнел. — Я перезвоню тебе, — пробормотал быстро, сбрасывая вызов, и вопросительно уставился на Билла.
Билл в свою очередь задумчиво разглядывал Тома. Потом устало усмехнулся, поднимаясь:
— Да знаю я все про тебя, не ссы. Мне только обидно, что ты брата на какого-то пид… левого человека променял. Никогда не думал, что значу для тебя настолько мало. Развлекайся, детка… — он похлопал его по плечу и не спеша пошел в номер. Чертовски хотелось чего-нибудь выпить, желательно очень крепкого, и лечь спать.
Билл все-таки напился. Напился до того, что под утро не мог отползти от умывальника, посчитав, что блевать в унитаз не эстетично и как-то очень неприятно наклоняться лицом туда, куда все сажают задницы со всеми вытекающими и вылезающими последствиями. Когда в половине девятого к нему зашел Тоби, чтобы разбудить, Билл предстал перед ним в таком виде, что телохранитель не стал рисковать, вызвал врача и стилиста — депрессивную звезду надо было поставить на ноги к одиннадцати часам во что бы то ни стало. Зато спустя пару часов Билл со счастливым злорадством отметил, что Том выглядит ненамного лучше него — мешки под глазами, красные опухшие веки, ему не помог ни хороший грим, ни кепка, надвинутая на самый нос.
День прошел так, как проходил обычно. Фанатки у отеля. Нечеловеческий визг. Автографы. Улыбки. Вспышки. Машина. Аэропорт. Фанатки. Визг. Улыбки. Вспышки. Досмотр. Много кофе в ожидании самолета. Самолет. Немного поспать. Контроль. Фанатки. Визг. Автографы. Вспышки. Машина. Фанатки… Визг… Отель… Тишина… Голова не болела, спасибо таблеткам, но сам он был заторможенный и вялый. Хотелось добраться до кровати, рухнуть на нее прям в одежде и вырубиться на несколько дней.
— Билл, у нас интервью через два часа, за ним сразу же пресс-конференция, потом съемки в телепрограмме, потом еще одно интервью на радио…