Природа плакала в тот день...
Шрифт:
Опции
Перезвонить
ОК
Juri Loyer
Билл усмехнулся. Том, наверное, забыл, что они близнецы. Назвать девушку мужским именем — много ума не надо. Попросить ее слать смс в мужском роде — идиотизм, который мог прийти в голову только Тому. Прости, дорогой Juri Loyer, но обстоятельства вынуждают тебя разбудить. А что делать? Кому сейчас легко?
— Алло? — раздался сонный мужской голос в трубке. И Билл отдернул ее от уха, словно это было дуло пистолета. — Алло? Том, это ты? Что-то случилось? Том?
Билл, вытаращив глаза, осторожно положил говорящий мужским голосом телефон на стол и попятился прочь. Мужчина? Эти смс от мужчины? А как же Луиза? Как же подарок и день рождения? Его Том… встречается с мужчиной?
Он выскочил из спальни брата очень вовремя — воды не слышно. На ходу снял футболку, расстегнул ремень
Ноги и руки дрожат до сих пор. В груди холодно. Живот крутит. Сердце стучится, словно он пробежал стометровку на пределе своих возможностей.
— Здравствуйте, я хотел бы заказать пиццу, — нервно пропищал он в телефон. Откашлялся.
У него уточняли телефон и адрес. Потом он долго выбирал пиццу, мысленно находясь где-то совершенно в другом месте. Как можно было не скинуть вызов и не удалить его из телефона? Вот он идиот, каких мало! Не выдержал, пошел к брату.
— Да, минуточку, подождите, — улыбнулся девушке-оператору. — Том, я пиццу заказываю. Тебе взять? — остановился на пороге его спальни.
Том стоял голый, с полотенцем на голове. В одной руке второе полотенце, видимо только что снял с бедер, в другой — телефон. На заднице, ближе к пояснице, огромный черно-красный синяк, как будто кто-то, не рассчитав силу, грубо шлепнул его по попке… или неаккуратно вцепился…
— Да, это было бы здорово, — повернулся он.
Лобок бритый. Твою мать…
— У них есть суши? Закажи лучше суши.
Билл кивнул и отвернулся, чтобы так явно не пялиться на голого брата с такой красноречивой отметиной о хорошо проведенной ночи.
Заказ привезли меньше чем через час. Билл валялся у себя и делал вид, что смотрит телевизор. В голове какой-то кавардак и хаос из предположений, идей, объяснений смс, мужского голоса, синяка и бритого лобка. Пока он не способен мыслить логически, но в любом случае Том не должен знать, что Билл в курсе его интрижки с парнем. По крайней мере, теперь становится понятно, почему он так рьяно охранял свою тайну, никому ничего не рассказывал. Билл бы тоже молчал, как рыба, если бы вдруг завел себе бойфренда. Особенно перед Томом. Том бы не только его не понял, но еще и по голове настучал, чтобы выбить дурь. Так, с Луизой он уже облажался, с Юри такого допустить нельзя ни в коем случае. Дьявол! Его брат связался с геем! Спокойно, главное, чтобы Тому нравилось. Гей так гей. Он сохранит его тайну и поддержит его. Черт! Черт! Черт!
Том достал лед и бросил его в стакан с колой.
— И мне, — пробубнил Билл с набитым ртом.
— У тебя горло слабое, — усмехнулся брат, садясь с противоположной стороны стола и выравнивая палочки в руках. Ловко подхватил ролл с тунцом и отправил в рот. На лице нарисовалось блаженство.
Они ели молча. Том думал о чем-то своем и задумчиво улыбался. Билл рассматривал брата, как будто увидел его впервые. В сознании некстати всплыла подсмотренная картинка на Мальдивах — Том между ног девушки. Он перестал жевать и едва заметно поморщился. Тьфу… Интересно, а Юри он тоже делает ЭТО? Тьфу! Бя!
— У тебя такой вид, словно я кошачье дерьмо ем. Не нравится японская еда, хоть не кривись так, аппетит портишь, — недовольно проворчал Том.
— Не, я о своем задумался, — улыбнулся Билл. — Глупость всякая в голову лезет. Тебя кто так по заднице-то приложил?
— Ударился, — буркнул тихо.
Билл не удержался — одарил его понимающим взглядом и сжал плотно губы, пряча ехидную усмешку.
Том заметил. Покраснел. Сдержанно произнес:
— Точнее ударили. Вчера. В полиции. После того, как я разбил морду полицейскому, который сказал, что мой брат-пидор скорее всего завис где-то у своего любовника, натрахается и вернется.
Он задрал футболку и повернулся к нему боком. На теле красовалось еще два черных кровоподтека.
— Извини, — смутился Билл. — Я не подумал…
— Да это вообще тебе не свойственно, — хмыкнул Том, встал, забрал свой ужин и ушел.
Билл выругался. Закрыл лицо ладонями. Ну почему он вечно все портит?
Посидев минут пятнадцать в одиночестве, он придумал, как сделать брату приятно.
— Тооом, — протянул сладко, привалившись плечом к косяку двери.
— Ты телефон трогал? — прямой взгляд в глаза.
— Нет, — абсолютно серьезно. — Я даже не заходил сюда. Что случилось?
— Ничего, — резко.
—
Тооом, — опять сладко-сладко. — Мы в тур уезжаем на следующей неделе. Дэвид говорил, что ты хотел съездить куда-то на несколько дней, но он тебя не отпустил. Я скажу ему, что мы помирились, и сделаю вид, что у нас все отлично, а ты езжай, куда хотел, отдохни, как следует.Он усмехнулся:
— Ты наивно думаешь, что я буду спрашивать у тебя разрешение?
— Нет, я знаю, что тебе на меня класть и тебя не волнует, что я буду переживать, где ты и все ли с тобой в порядке. Но я не вижу смысла ругаться с менеджерами накануне отъезда, поэтому предлагаю тебе простое решение твоей проблемы с ними.
Том фыркнул и повернулся к нему спиной.
Билл насмешливо улыбнулся.
— Том, и прости меня за эту неделю и эти синяки. Я был уверен, что больше ничего для тебя не значу и не нужен тебе. И очень счастлив, что ошибся. Ты даже себе не представляешь, как я счастлив!
— Свали, а, — протянул он мягко.
— Спокойной ночи, брат. Отдохни там по полной. И помни, я всегда на твоей стороне.
— Исчезни, плесень! — он запустил в него пустой банкой из-под колы. Пытается сделать лицо злым, но глаза смеются и уголки губ приподняты.
Билл ловко ее поймал, прижал к щеке.
— Должен же быть в нашей семье хотя бы один урод, который бы делал твою жизнь невыносимой, но чертовски интересной.
Том показательно тяжело вздохнул и закатил глаза. Не выдержал, захихикал.
Глава 11.
Это было не совсем то, чего хотелось Биллу. Это все равно что просить маму купить тебе вон то красивое пирожное, а на деле получить карамельный суррогат в виде леденца на палочке — есть можно, но на вкус дерьмо. Да, Том больше не сбегал, и разговаривал, и не игнорировал, но отношений не было. Он вел себя как посторонний, который волею судеб вынужден находиться в его компании, — был доброжелательным, вежливым, но держался на ощутимом расстоянии, словно они всего лишь ехали в одном трамвае по разным делам и сидят рядом, потому что больше свободных мест нет. Казалось, Том действительно разделил их мир на свой и чужой. И теперь Билл был не мы, как привык с рождения, не я, как, наверное, никогда не привыкнет, он стал не то М, не то Ы, вроде бы и отдельная буква, но какая-то нелепая, абсолютно бесполезная, глупая в своей единственности. Он активно делал вид, что все хорошо, шутил и смеялся, при этом остро ощущая, что остался совершенно один. Хотелось спрятаться в раковину и не высовывать оттуда носа. Он улыбался публике, издевался над журналистами, отдавался зрителям на концертах. Друзья писали, что следят за их выступлениями, что Билл на высоте, великолепен, отлично работает. Менеджеры говорили, что тур проходит на «ура», пресса довольна, фанаты пищат, критики как обычно… Каждое утро перед зеркалом он упрямо растягивал губы в великолепной улыбке, а на деле хотелось выть, сбежать, спрятаться. Раньше ему достаточно было просто посидеть рядом с братом, колено к колену, плечо к плечу, послушать его торопливую речь, не важно о чем, и на душе становилось легче. А сейчас он напоминал себе птицу, у которой нет одного крыла, или улитку, которую вытащили из раковины, или таракана, которому оборвали ножки… Билл чувствовал себя беспомощным и одиноким, потерянным. Он стал игрушкой, которую забыли на скамейке под дождем. А может просто выкинули… Да, его просто выкинули…
Однажды в гостинице неизвестно какой европейской страны Билл наткнулся на кипу газет на столе в номере. Выбрав из кучи макулатуры ту, что написана на понятном немецком, он принялся бесцельно ее листать, мельком пробегая глазами по пустым заголовкам. Какая-то аналитика, обзоры, цифры, прогнозы, индексы роста… Он уже хотел зашвырнуть ее куда-нибудь подальше, когда взгляд зацепился за статью «Аренда жилья перестала дорожать». Решение проблемы пришло в голову сразу же. Он и раньше хотел это сделать, но всё на что-то надеялся, старался, подстраивался. А сейчас игра в одни ворота надоела. В конце концов, у него тоже есть чувство собственного достоинства, остатки гордости и жалкие ошметки нервов. Если Том вдруг стал Я, то пусть им и будет. Билл тоже попытается. И чтобы искушения подойти пока еще к ИХ дому не было, он переедет… на другой конец Гамбурга… О, нет! Гамбург не годится! Он уедет в Берлин. Да! Там веселая жизнь, клубы, там много друзей и подруг. А самое главное, там он действительно будет Я, независимый, без своего Тома. Один.