Природа плакала в тот день...

Франциска и Билл захохотали.

— Вот-вот. Бред еще тот, но народ почему-то от нее тащится! Ладно, я поехал на тренировку, а вы тут не скучайте. Что тебе завтра привезти?

— Не знаю… Привези что-нибудь черное… Густав… и это… — Билл густо покраснел. — Трусы, носки и кроссовки.

— Ты от него босиком что ли сбежал? — заржал друг. — Два идиота!

Франциска прикрыла рот ладонью, чтобы не смеяться так уж явно. Билл посмотрел на друзей и тоже захихикал.

В представлении Билла вечеринка должна была пройти более позитивно. По крайней мере, именно так он настроил себя с самого утра и именно с такими радужными мечтами приехал в клуб. Вчера вечером он все-таки выпытал у Франциски всё, что мог про девушку, поделился с ней подозрениями и наблюдениями относительно новых друзей брата.

«Понимаешь, мы с ним еще на Мальдивах повздорили, а потом этот скандал с Луизой в прессе окончательно добил наши отношения. Наверное, именно из-за него Том просит теперь не лезть в его личную жизнь. Его так травили с ней, что… Столько грязи вылили… Там еще какие-то левые телки появились, одна вообще долго и нудно на каждом углу брехала, что беременна от него… Мне кажется, если бы он поступил так со мной, я бы его вообще возненавидел. Но я же не нарочно! Я же хотел извиниться…»

«Я знаю, читала, еще Густав рассказывал. Ничего удивительного, что он закрылся».

«Но не это главное. Он сменил компанию. Ладно, я допускаю, что это из-за моего длинного языка и того, что многие его осудили. Но теперь ему звонят какие-то мужчины. И… Франциска, только, умоляю, никому! Даже никаких намеков! Я боюсь, что Том гей…»

Франциска хохотала долго и громко. Билл смущался и краснел. Он сбивчиво пересказал ей подслушанный разговор, поведал о Юри.

«Когда ты сказала про девушку, я тут же подумал про Луизу. Она говорила, что у нее скоро день рождения. Я не помню когда, она сказала, что скоро. Юри этот занимается танцами. Она тоже занимается танцами. Странное совпадение, правда? Может быть, Том тайно встречается с Луизой? Но зачем эта сложность с Юри? Кто это? И почему он признавался в любви мужчине? Он ведь действительно испугался, когда понял, что я слышал их разговор».

«Я думаю, все просто: Юри звонит Тому по просьбе Луизы и просит его к телефону, так как есть опасение, что ты возьмешь трубку и узнаешь ее. Потом Том разговаривает с Луизой, когда ему кажется, что все тихо и спокойно».

«И говорит с ней, как с парнем, даже находясь у себя в комнате в одиночестве? Слишком сложно. Да и глупо как-то… А если это не Луиза? Мало ли у Тома подруг? Зачем тогда ее скрывать? Да и я тысячу раз говорил ему, что Луиза хорошая, и я совершенно не против их встреч и отношений. Ну да, я вел себя, как последний кретин с ней, но я уважаю его выбор. Зачем весь этот глупый спектакль?»

«Я бы попыталась узнать номер телефона, с которого звонит твой таинственный Юри, и позвонила бы на него с какого-нибудь другого телефона. Трубку возьмет настоящий владелец номера».

«И если это будет Луиза, то я попрошу их больше не прятаться!»

«А если кто-то другой?»

«Это будет она, мне внутренний голос подсказывает!»

Ночью Билл никак не мог заснуть, прокручивая в голове будущий разговор с девушкой. Он помнил, что она относилась к нему в целом неплохо, и очень рассчитывал на снисхождение и в этот раз. Когда все определилось, когда он смог объяснить себе скрытность брата, стало как-то легче дышать. Дело за малым — добраться до телефона Тома и найти ее номер. К утру он даже полюбил Юри, который столько времени был проводником отношений брата. Если ему удастся поговорить с Луизой, убедить ее, что он за них и не причинит больше никакого вреда, то можно будет рассчитывать на восстановление отношений с братом. В последнее время это стало настоящей идеей фикс. Теперь он с нетерпением ждал вечера. Том должен пойти на контакт, ведь он так волновался за него, а если Билл еще и с Луизой помирится, то в честь того великого дня закатит большую пати в каком-нибудь ресторанчике.

Том на контакт не пошел.

И, кажется, от мордобоя Билла спасло только то, что вокруг было полно народу.

Билл забился в угол между Дэвидом и стеной, от гостей его отделял Георг, и чуть поодаль сидел Густав. Том с совершенно непроницаемым лицом расположился с краю и весь вечер или с кем-то переписывался, или трепался по телефону. И он не предпринял ни одной попытки, чтобы подойти к Биллу, не заводил разговор, не поздоровался, да, собственно, вел себя так, словно того и не существует вовсе. И если в начале вечера, Билл еще улыбался и радовался его присутствию, то к середине сник окончательно.

Ему незачем возвращаться домой.

У него больше нет дома.

Он удрал с вечеринки тихо и без свидетелей, по-английски, через запасной вход. Завтра надо будет подумать и принять решение. Очень важное решение. Встретиться с Дэвидом. Извиниться перед ребятами. А сейчас надо подышать свежим воздухом и побыть наедине с собой. Это успокаивает. Может быть, съездить куда-нибудь на несколько дней в тихое уютное место, или, наоборот, затеряться в шумном городе другой страны, побродить по улицам, впитать что-то новое, потратить деньги на шмотки. Кстати, о деньгах, вот всем Густав хорош, кроме одного — по какой причине ему не пришло в голову привезти ключи от квартиры, деньги и телефон? Это же само собой разумеющееся… И вот как теперь ему добираться… А куда ехать-то? Билл остановился и посмотрел по сторонам — никого. Безлюдно, темно и страшно. Так… До студии идти минут двадцать. Ключей нет. Стало быть не подходит. Квартира Тома исключается. Густав и Георг тоже на окраине обосновались — хороший, респектабельный район, только от цивилизации далеко, пешком не доберешься, нет, доберешься, но к утру. Обратно к Франциске? Он и так у нее неделю прожил, как-то не хочется напрягать человека еще раз. Билл чертыхнулся — он не смог вспомнить никого, кто бы жил рядом с этим клубом. Надо ловить машину и ехать к кому-нибудь в гости. Не хватало только неприятностей огрести на пятую точку.

Улица, докуда хватало взгляда, оставалась подозрительно пустой. С одной стороны это не могло не радовать, с другой — пугало и настораживало. Билл застегнулся, поднял воротник и быстрым шагом направился вперед, держась ближе к бесконечному высокому забору. В его тени он не заметен, а значит в безопасности.

Странное состояние. Вроде бы должен быть расстроен, потому что все надежды, которые он возлагал на этот вечер, благополучно канули в лету, растворились, разбились, а настроение все равно какое-то возбужденно-веселое. Или это называется истерикой, когда все плохо настолько, что хочется смеяться, кататься по полу и смеяться до слез?

Он обернулся на чуть слышный гул мотора.

Машина.

Улыбнулся.

Вышел из тени и поднял руку.

Хоть бы остановилась…

Впрочем, неважно.

Нет, так нет.

Остановилась.

Яркий свет бьет в лицо. Ничего не видно.

— На Изештрассе подвезете? Я там дальше покажу, — все еще пытаясь прогнать белые точки из глаз, проговорил Билл, открывая пассажирскую дверь.

— Это теперь у нас там находится «за городом»? — обдало его сознание кипятком. Билл шарахнулся в сторону, словно перед ним неожиданно возник сам дьявол.

Застигнутый врасплох, он огрызнулся:

— Твое какое дело? Проваливай! — с силой хлопнул дверью. Гордо задрал нос и пошел вперед, всем своим видом показывая, что ни хрена у него не выйдет.

Черный «Кадилак» плавно скользил рядом.

Можно развернуться и пойти в противоположную сторону.

Можно свернуть в ближайшую подворотню и сбежать от него дворами.

Можно перелезть через невысокую ограду и скрыться в темноте парка.

Можно закатить истерику, наговорить ему всего.

Можно просто сесть в машину и поехать домой.

Домой…

Для чего?

Зачем?

У него больше нет дома…

— Билл, ехать со скоростью два километра в час в горку на такой тяжелой машине несколько неудобно. Если хочешь тащиться до перекрестка пешком, то я подожду тебя наверху. Или садись в машину.

«Кадиллак» замер.

Билл упрямо шел вперед.

Можно не обращать на него внимания и делать вид, что его не существует.

Можно показать характер, продемонстрировать уязвленное самолюбие.