Прирождённый полководец

Третья группа спустилась на землю, и один из первых спустившихся солдат по имени Кеннебак - спокойно поднял ружье на плечо и выстрелом перебил горло ортодокса, корчившегося на земле поблизости.

– Прекратить, - резко скомандовал Донал. Голос его разнесся по всему пространству.
– Наемник ненавидит бессмысленные убийства. Не его дело резать людей, его дело - выигрывать сражения.

Больше не раздалось ни одного выстрела. Этот факт свидетельствовал о резком изменении мнения Третьей команды относительно своего нового командира по имени Грим.

По приказу Донала были собраны раненые с обеих сторон, серьезно раненым оказали немедленную помощь. Атакующие солдаты все были уничтожены. Но потери не ограничились лишь одной стороной. Из трехсот человек, подвергшихся атаке на земле, три четверти, включая командира Скуака, были убиты.

– Приготовиться к отходу, - приказал Донал, и в этот момент человек, стоявший перед ним, повернул голову и посмотрел на что-то позади Донала. Донал повернулся. Из города с пистолетом в руке выходил комендант Киллиен. В молчании, не двигаясь, уцелевшие солдаты 3-х команд ждали его приближения. Он посмотрел на них и перевел взгляд на Донала. Ускорив шаг, он остановился в нескольких шагах от молодого дорсайца.

– Ну, командир, - выпалил он.
– Что случилось, докладывайте.

Донал не ответил ему. Он поднял руку и указал на Хьюго.

– Солдаты, - приказал он двум ближайшим к Хьюго наемникам, арестуйте этого человека. Приказываю держать его под арестом до немедленного военно-полевого суда в соответствии со статьей четвертой Кодекса Наемников.

ВЕТЕРАН

После прибытия в город, устроившись в гостинице, Донал с аннулированным контрактом в кармане спустился на два этажа, чтобы нанести визит маршалу Хендрику Галту. Посетив маршала и завершив все эти дела, он отправился со вторым визитом в другой отель.

Несмотря на свой сильный характер, он чувствовал некоторую слабость в коленях, сообщая свое имя дверному роботу. Большинство людей простило бы ему слабость. Ибо Уильям, принц Сеты, был одной из тех личностей, с которыми самый вздорный человек не стал бы ссориться даже в своем доме, а Донал, несмотря на весь свой военный опыт, был всего лишь молодым человеком. Дверной робот пригласил его войти, и Донал, приняв самое спокойное и независимое выражение, прошел через анфиладу комнат.

Уильям, как и предыдущий раз, когда Донал видел его, работал за письменным столом. Это не было хвастовством и не делалось напоказ, как решило бы большинство людей. Редко кто из людей был так занят хоть раз в году, как Уильям - ежедневно со своими бесчисленными делами. Донал подошел к столу и наклонил голову в знак приветствия. Уильям поглядел на него.

– Поражаюсь, видя вас здесь, - сказал он.

– В самом деле, сэр?

Уильям молча разглядывал его с полминуты.

– Я не часто ошибаюсь, - сказал он.
– Но мне, возможно, следует утешить себя тем, что когда я делаю ошибки, они, как правило, словно по волшебству, оборачиваются крупнейшими моими успехами. Каким нечеловеческим оружием снабдили вы себя, молодой человек, что осмеливаетесь вновь появиться в моем присутствии?

– Может быть, это оружие называется общественным мнением, - ответил Донал.
– Я кое-чего достиг в глазах солдат. У меня теперь есть имя.

– Да, - сказал Уильям.
– Я знаю этот род оружия по собственному опыту.

– Кроме того, - сказал Донал, - вы послали за мной.

– Да.
– И тут безо всякого предупреждения лицо Уильяма приобрело такое свирепое выражение, какого Донал никогда не видел.
– Как вы посмели?
– злобно сказал принц.
– Как вы только посмели?

– Сэр, - ответил Донал с деревянным неподвижным лицом.
– У меня не было выбора.

– Не было выбора. Приходите ко мне и имеете наглость заявлять, что у вас не было выбора?

– Да, сэр, - ответил Донал.

Уильям встал быстрым гибким движением. Наклонившись над столом, он глядел в лицо Доналу, глаза его были совсем рядом с глазами юного дорсайца.

– Я приказал вам исполнять лишь мои приказания, ничего больше, холодно сказал он.
– А вы, показной герой, вы все испортили.

– Сэр?

– Что, "сэр"? Вы - умственно отсталый из лесной глуши. Вы глупец. Кто велел вам вмешиваться в дела Хьюго Киллиена?

– Сэр, - сказал Донал, - у меня не было выбора?

– Не было выбора? Как это не было выбора?

– Моя команда - это команда наемников, - ответил Донал, не двигая ни одним мускулом лица.
– Комендант Киллиен заверил нас в безопасности в соответствии с Кодексом Наемников. Его уверения оказались не только неправдой, но он еще и бросил свой отряд на произвол судьбы на вражеской территории. Он ответственен за смерть половины своих людей. Как старший после него по званию офицер, я обязан был арестовать его и отдать под суд.

– И суд состоялся тут же, на месте?

– Так предписывает Кодекс, сэр, - сказал Донал. Он помолчал.
– Я сожалею, но его пришлось расстрелять. Военно-полевой суд не дал мне выбора.

– Опять, - сказал Уильям.
– Нет выбора. Грим, межзвездное пространство не для тех, кто не умеет сделать выбора.
– Он резко повернулся, обошел стол и сел.
– Ладно, - сказал он холодно, но уже овладев собой.
– Идите.

Донал повернулся и пошел к выходу.

– Оставьте свой адрес дверному роботу, - сказал Уильям.
– Я подыщу для вас должность на какой-нибудь другой планете.

– Сожалею, сэр...
– сказал Донал. Уильям вопросительно посмотрел на него.
– Я думал, что вы перестанете заботиться о моем будущем. Маршал Галт уже нашел для меня должность.

Уильям некоторое время продолжал смотреть на него. Глаза его были холодными, как зрачки василиска.

– Понятно, - наконец, медленно сказал он.
– Что ж, Грим, мы с вами еще встретимся.

– Я надеюсь на это, - ответил Донал.

Он вышел. Но даже закрыв за собой дверь, он, казалось, чувствовал на своей спине взгляд Уильяма.

У него оставался еще один визит, после чего его дела на этой планете можно было считать законченными. Выбрав направление, он спустился на один этаж.

Дверной робот пригласил его войти. Ар-Делл, как всегда неопрятный, с блестящими от выпивки глазами, встретил его на полпути от входа.

– Увы, - сказал Ар-Делл, когда Донал объяснил ему, чего он хочет. Она не желает вас видеть.
– Он пожал плечами, глядя на Донала, глаза его прояснились. В них появилось печальное и доброе выражение, тут же сменившееся горькой усмешкой.
– Но это не понравится старой мисс. Я скажу ей.