Прирождённый полководец

Донал внимательно осмотрел его. Лицо Монтора, несмотря на выражение усталости и пресыщения, было лицом юноши, лишь достигшего возраста возмужания, а этому выражению молодости противоречили растрепанные волосы и безвольная поза.

– Четверть стандартного столетия, - сказал Донал.

– Тридцать три абсолютных года, - поправил Ар-Делл.
– До 29 лет я был школьником, монахом. Вы думаете, что я слишком много пью?

– Мне кажется, что в этом нет никакого сомнения, - ответил Донал.

– Согласен с вами, - сказал Ар-Делл с одним из своих внезапных полуфырканий-полусмешков.

– Согласен с вами. В этом нет сомнений. Пожалуй, единственная вещь в этой богом проклятой вселенной, в которой нельзя усомниться. Но я хотел с вами поговорить не об этом.

– А о чем же?
– Донал вновь отхлебнул из бокала.

– О храбрости, - сказал Ар-Делл, пристально глядя на него.
– Вы храбры?

– Это необходимое качество солдата, - сказал Донал.
– Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– И никаких сомнений? Никаких сомнений?

Ар-Делл покрутил напиток в своем стакане и отпил.

– У вас нет тайного страха, что в нужный момент у вас вдруг ослабеют ноги, забьется сильнее сердце, вы повернетесь и побежите?

– Конечно, я не повернусь и не побегу, - сказал Донал.
– В конце концов, я - дорсаец. А что касается того, что я чувствую, то единственное, что я могу вам сказать: я никогда не испытывал того, что вы описали. И даже если бы я...

Над их головами мелодично ударил колокол, прервав Донала.

– Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут, прозвучал голос.
– Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут. Советуем пассажирам для лучшего самочувствия принять лекарство и провести временной сдвиг во сне.

– Вы уже проглотили таблетку?
– спросил Ар-Делл.

– Еще нет, - ответил Донал.

– Но вы сделаете это?

– Конечно.
– Донал с интересом взглянул на собеседника.
– Почему бы и нет.

– Не является ли прием медикаментов с целью избежать неудобств временного сдвига формой трусости?
– Спросил Ар-Делл.

– Глупость, - ответил Донал.
– Это все равно, что назвать трусостью надевание одежды, чтобы согреться, или же утоление голода, чтобы просто не умереть голодной смертью. Одно - вопрос удобства, другое - вопрос...
– Он на секунду задумался, - вопрос долга.

– Храбрость - ваш долг?

– Невзирая на то, что тебе хочется сейчас. Да, - ответил Донал.

– Да, - задумчиво протянул Ар-Делл, - да, - повторил он, поставил пустой бокал на бар и нажал кнопку.
– Думаю, что вы действительно храбры, - сказал он, следя, как исчезает пустой бокал и появляется полный.

– Я - дорсаец, - сказал Донал.

– Ах, избавьте меня от восхваления вашего происхождения!
– резко сказал Ар-Делл и схватил вновь наполненный бокал. Когда он повернулся к Доналу, лицо его было искажено.
– Иногда нужна гораздо большая храбрость. И если дело только в происхождении...
– Он внезапно замолчал и наклонился к Доналу.
– Слушайте, - прошептал он, - я - трус.

– Вы уверены?
– Спокойно спросил Донал.
– Откуда вы это знаете?

– Я болезненно труслив, - шептал Ар-Делл.

– Я боюсь Вселенной. Что вы знаете о математике социальной динамики?

– Математическая система, дающая предсказания?
– спросил Донал.
– Мое образование лежит в несколько ином направлении.

– Нет, нет!
– раздраженно ответил Ар-Делл.
– Я говорю о статистике социальных анализов в их экстраполяции на долгие сроки с расчетом увеличения народонаселения.
– Он еще более понизил голос.
– Они дают точную параллель со статистикой теории вероятности.

– Мне очень жаль, - сказал Донал, - но для меня это ничего не значит.

Ар-Делл схватил руку Донала своей неожиданно сильной рукой.

– Вы не понимаете?
– пробормотал он.
– Но возможна вероятность любого события, и в том числе, всеобщего разрушения. Оно придет, потому что оно возможно. Итак, наша социальная организация увеличивается в размерах, возрастает и возможность разрушения. Мы уничтожим сами себя. Другого исхода не может быть. Вселенная - слишком ненадежный для нас костюм. Она позволяет нам расти слишком быстро. Мы вырастем до критической массы, - он щелкнул пальцами, - и тогда - конец!

– Ну, это проблема далекого будущего, - сказал Донал. А потом, не понимая, почему его собеседник так встревожен, мягко добавил, - но почему это так беспокоит вас?

– Неужели вы не понимаете?
– сказал Ар-Делл.
– Если всюду все исчезнет, как если бы его никогда и не было, в чем тогда смысл нашего существования? Я не имею в виду вещи, созданные нами, они и так скоро исчезнут. Или знания... Это лишь слабое отражение того, что можно прочесть в открытой книге природы. Я имею в виду то, чего не было в природе, что мы принесли в нее. Это любовь, доброта, храбрость...

– Значит, из-за этого вы много пьете?
– мягко спросил Донал, освобождая свою руку.

– Я пью потому, что я трус, - сказал Ар-Делл.
– Я все время ощущаю эту ненормальность во Вселенной. Алкоголь помогает мне на время забыться. Поэтому я и пью. Я нахожу храбрость на дне бутылки, а храбрость нужна и для того, чтобы перенести временной сдвиг, не прибегая к лекарствам.

– Но зачем?
– спросил Донал, пытаясь скрыть улыбку.
– Зачем вам это?

– Я гляжу в лицо хоть небольшой, но опасности.
– Ар-Делл глядел на него своими темными глазами.
– Однажды такой временной сдвиг будет последним, и нас разорвет на мельчайшие клочки. И я встречу это в ясном сознании.

Донал покачал головой.

– Вы не понимаете, - сказал Ар-Делл, откидываясь в своем кресле. Если бы я работал, я не нуждался бы в алкоголе. Но сейчас я отгорожен от работы. Вот с вами совсем другое дело. Вы получили работу, вы храбры. Думаю, я смог бы... ну, ладно. Храбрость не продается другим людям.

– Вы направляетесь на Гармонию?
– спросил Донал.

– Куда идет мой принц, туда и я, - сказал Ар-Делл и вновь издал полуфырканье-полусмешок.
– Когда-нибудь вы прочтете мой контракт.
– Он вновь повернулся к бару.
– Еще виски?