Прирученый любовью

Мужчины вокруг него почти забыли, что он был их герцогом; он тоже почти это забыл .Без куртки для верховой езды и шейного платка, с зассучеными рукавами, его тёмные волосы и все остальное было покрыто кусочками опилок и прессованного сена, за исключением качества его одежды и его особенностей, он, возможно, был фермером, который зашёл, чтобы помочь.

Вместо этого он был герцогом землевладельцем, соблазняющий свою хозяйку дома.

Он задавался вопросом, что она запланировала на сегодня в течение дня - каким будет её выбранный путь, чтобы избежать его . Ему не хватало её во время завтрака, но в то время,как он ходил перед окном кабинета диктуя Хэндли, он видел, как она уезжала на его поля. После окончания с Хэндли, он последовал за ней. Конечно, она не ожидала, что он появиться на сенокосе, не говоря уже о том, что их день будет развиваться,так как это происходило сейчас, из-за импульса, что побудил его предложить помочь. Он принимал участие в сенокосе раньше, давным-давно, тайком уходя из замка , против воли отца, бок о бок с рабочими поместья. Его отец был сторонником правила этикета и приличия, но он никогда не чувствовал необходимость придерживаться и настаивать на каждой привилегии на каждом шагу.

Некоторые мужчины помнили его и не отказались принять его помощь, но он должен был признать, что больше всего хотел увидеть, как Минерва отнесётся к этому, чем все остальные. Она встретила его пристальный взгляд, затем повернулся и предложил помочь женщинам. Они работали вместе с теми, кем они обычно управляли за последние несколько часов, он косил наравне с мужчинами, она после этого с женщинами, собирала сено и ловко связывала его в снопы. То, что начиналось как

пустое соревнование, превратилось в день изнурительного, но приятного труда. Он никогда не работал столь тяжело в своей жизни, но он и его тело, неожиданно почувствовали себя расслабленными.

С того места, где собрались женщины, Минерва наблюдала за Ройсом, прислонившегося к забору,что ограждал поле, которое они почти закончили косить, смотрела, как по его горлу пробежала длинная струйка,когда он глотнул пиво с кружки, наполненной из кувшина, который мужчины передавали друг другу - и тихо восхищалась ним. Он был так непохож на своего отца по такому количеству различных чёрт характера.

Он стоял среди мужчин, разделяя дух товарищества, вызванного совместным трудом, не менее интересующегося ими,чем своей рубашкой, влажной от пота,которая прилипла к его груди, очерчивая мощные мышцы туловища, при каждом движении. Его тёмные волосы были не только расстрёпаные, но пыльные, его кожа слегка загорела от солнца. Его длинные, мускулистые ноги, обутые в грязные сапоги ,что позже несомненно приведёт Тревора к истерике , были вытянуты перед ним; она наблюдала,как он переместившись, поставил твердое бедро напротив забора позади себя .

Без пальто и липкой рубашки, она могла хорошо разглядеть его тело,могла лучше оценить широкие плечи, широкую, гладкую мускулистую грудь, сужающуюся к узким бёдрам с длинными, сильными, ногами наездника. Для любой женщины по эту сторону вид был аппетитный, она не была единственной, кто разглядывал его . Отбросив все герцогские атрибуты, оставаясь только простым человеком , он выглядел более откровенно физически сексуальным, чем она когда-нибудь его видела . Она заставила себя отвернуться, что бы уделить своё внимание женщинам и удерживать его там, делая вид, что поглощена беседой. Быстрые взгляды молодых женщин, брошенные в сторону забора сломали её решимость, и она обнаружила, что снова смотрит в его направлении.

Интересно, когда он научился пользоваться косой; его лёгкие взмахи не из тех,что пробуют впервый раз.

Их обед заканчивался, мужчины говорили с ним бурно; с жестами их и его, ей казалось,что он участвует в одном из своих тайных допросах. Во всяком случае, она повысила свою оценку его интеллекта и его способность собраться и анализировать факты, и поэтому оценка повысилась.

В то время как оба эти качества, всегда были присущи ему, и они развились значительно за эти годы. В отличие от них, его способность ладить с детьми был навыком, о котором она никогда не догадалась,что он обладал. Он, конечно, не унаследовал его; его родители придерживались принципа, что детей должно быть видно и не слышно.

Тем не менее, когда они сделали перерыв на отдых,Ройс заметил детей рабочих, наблюдающих за Клинком, который нетерпеливо ждал, и был привязан к ближайшему столбу; отмахнувшись от совета их матерей не позволять им докучать ему, он подошёл и позволил детям сделать именно это.

Он ответил на их вопросы с терпением, которое она сочла замечательным для него, тогда, к общему удивлению, он сел на коня и, один за другим, поднимал каждого ребёнка и усаживал перед собой для короткой прогулки. Дети теперь думали, что он бог. Оценка их родителей не далеко отставала. Она знала, что он не имел практически никаких дел с детьми; даже те из его друзей были ещё младенцами в руках. Где он научился, так обходиться с молодёжью, уже не говоря о приобретении необходимого терпения, черты характера, которой он в основном мало обладал , она не могла себе представить . Понимая, что она все ещё смотрела, задумчиво, на него, она заставила свой взгляд вернутся обратно на женщин, окружающих её. Но их разговор не мог удержать её интерес, не мог отвлечь её чувства, или даже её разум, от него.

Всё это шло вразрез с её намерениями; уехавши из замка и находясь в окружении своих работников, она думала, что будет в безопасности от его обольщения.

Физически она держалась от него на расстоянии, но в других отношениях влечение к нему было глубоким и росло при таких обстоятельствах,которые она не могла предсказать.

Хуже того, неожиданное очарование было непреднамеренным, нерасчетливым. Это было не в его характере, в корне изменить своё поведение, чтобы произвести впечатление.

“Так, хорошо”. Самая старая женщина встала. “Время, чтобы вернуться к работе, если мы хотим сложить все эти снопы до заката.” Другие женщины встали и отряхнули свои фартуки; мужчины увидели, и склали свои кружки и кувшин, подтянули штаны и направились обратно в поле.

Ройс отправился с группой на одной из больших телег; улучив момент, Минерва пошла, чтобы проверить Rangonel. Убедившись, что лошадь была удобно устроена, она направилась туда, где другие готовили место для первого стога сена. Обошовши телегу заваленную сеном, она остановилась, перед захватывающим зрелищем. Ройс стоял в пяти шагах впереди неё, спиной к ней, глядя вниз на маленькую девочку, не более пяти лет, сидящей прямо на его пути, которая почти отклонилась назад, когда она посмотрела вверх на его лицо. Минерва наблюдала, как он медленно присел перед девочкой, и ждал. Совершенно непринужденно, девчушка изучала его лицо с откровенным любопытством. “Как Вас зовут?”, спросила она в конце концов.

Ройс колебался; Минерва представляла себе разные ответы,которые он может дать. Но в конечном счёте он сказал: “Ройс”.

Девочка наклонила голову, нахмурилась, когда она изучила его. “Ма сказал, что Вы волк”.

Минерва не смогла сопротивляться любопытству и встала сбоку, пытаясь видеть его лицо. Его профиль подтвердил, что он боролся, чтобы не улыбнуться-по-волчьи.

“Мои зубы не достаточно большие”.

Крошка посмотрела на него внимательно, затем кивнула с умным видом. “Ваш нос не достаточно длинный, а также, Вы не волосаты”.

Сдерживая собственную улыбку,Минерва видела, как он пытается сдержать смех. Спустя мгновение, он кивнул” Совершенно верно”.

Девочка потянулась маленькой ручкой и ухватилась за два его пальца.

“Мы сейчас должны пойти и помочь . Вы можете идти со мной. Я знаю, как делать стог сена -я покажу вам.”

Она потянула его, и Ройс послушно поднялся.

Минерва наблюдала, как самый могущественный герцог во всей Англии, позволил пятилетней малышке, привести его туда, где собрались его работники , и беспечно поучать в том, как укладывать снопы.

Проходили дни, и Ройс ни чуть не продвинулся в своём предприятии. Независимо от того, что он делал, Минерва избегала его на каждом шагу, окружив себя или людьми поместия или гостями замка.

Пьесы имели большой успех; они теперь заполнили вечера, позволяя ей использовать компанию других дам,чтобы ускользать от него каждую ночь.

Он начал сомневаться в целесообразности своих действий, но и, несомненно, он не желал следовать за ней в её комнату, подавляя права на личную жизнь и принудить её удовлетворить его потребности.