Приручить Сатану

— Да, Саваоф Теодорович пригласил меня…

На кухне повисла неловкая тишина. Михаил и Гавриил переглянулись сначала между собой, затем недоумённо посмотрели на Саваофа Теодоровича, как бы требуя от него пояснений, но тот только неопределённо хмыкнул и слегка пожал плечами.

— Я что-то не так сказала?

— Нет-нет, всё в порядке, — ответил брат с распущенными волосами, но прозвучало это как-то неуверенно. — Что насчёт чая?

Чай пили тоже в тишине. Известие о том, что Ева была вчера в ресторане «Вальпургиева ночь», очевидно, чем-то очень взволновало братьев, потому что от их прежней весёлости и даже лёгкой надменности, присущей людям, занимающим какой-нибудь важный пост, не осталось и следа. Саваоф Теодорович, вопреки обязанности хозяина развлекать гостей, которой он обычно следовал, даже не пытался начать разговор и лишь изредка спрашивал у Евы что-нибудь вроде «Налить ли ещё чаю?» или «Подать ли сахар?».

— Кем Вы работаете? — спросил внезапно мужчина с распущенными волосами, даже не посмотрев в сторону девушки, так что она и не сразу поняла, что вопрос адресован ей.

— Пока никем, я только учусь… — стушевалась Ева, робко поглядывая на Саваофа Теодоровича в поисках поддержки.

— А сколько Вам лет? — вмешался второй брат. Про себя девушка с досадой отметила, что либо они эмпаты и нарочно задают провокационные вопросы, либо бесцеремонно любопытны, что, впрочем, не мешало им превращать разговор в своего рода допрос.

— Можете не отвечать, если не хотите, — как бы невзначай бросил один из близнецов. «Ну точно эмпаты», — обречённо подумала Ева, готовясь к дальнейшим дотошным и неудобным вопросам.

— Вчера исполнилось двадцать пять.

— А что так?..

Ева немного раздражённо посмотрела на мужчину с распущенными волосами. Её иногда поражала способность некоторых людей игнорировать не то что намёки, а откровенные просьбы. Девушка невольно задалась вопросом: неужели непонятно, что ей неприятна эта тема?

— Можете не отвечать.

Сказавший это брат-близнец с хвостом откинулся на спинку стула и широко улыбнулся. В его глазах, как, впрочем, и в глазах второго гостя искрилась нескрываемая наглая усмешка, граничащая с откровенным издевательством, однако вместо того, чтобы обидеться, Ева вдруг тоже улыбнулась и хитро ответила:

— Так получилось. А теперь, господа, представьтесь ещё раз, пожалуйста, потому что я так и не поняла, кто из Вас Гавриил, а кто — Михаил, — выдала вдруг Ева, пока они не задали очередной вопрос. — И заодно поделитесь, как Вас различать.

— Всё очень просто, — вмешался Саваоф Теодорович, до этого молча наблюдавший за их словесной дуэлью. — Гавриил всегда ходит с завязанными волосами, а Михаил — с распущенными.

— Всегда?

— Всегда. По крайней мере в людях.

— А кем Вы работаете? — сделав ударение на слове «вы», спросила в свою очередь Ева. Близнецы синхронно усмехнулись и покачали головами.

— Мы занимаем очень высокие посты.

— Как подумаю, насколько высокие, сразу страшно становится, — добавил Гавриил, почесав затылок.

— Лучше не думать.

— Лучше даже не вспоминать, а то так и с ума сойти недолго, настолько высокий пост.

— Высокий и важный. Очень.

Ева смутилась и опустила взгляд в кружку. Если сами близнецы так отзываются о своих должностях, то, действительно, страшно подумать, кем они работают.

— Ну вот, зачем мы это сказали, теперь госпожа Ева нас боится, — с досадой заметил Михаил и поцокал языком. — Или не боитесь? — спросил он у девушки, глядя в её небесно-голубые глаза.

— Боюсь, но не Вас, а за Вас.

— Нет, за нас бояться не надо, лучше за себя опасайтесь, — весело заметил Гавриил и отпил чай из своей кружки.

Вообще близнецы начинали всё больше и больше нравиться Еве. Сначала они показались ей надменными «павлинами», но затем она поняла, что это скорее добродушная наглость и склонность к дружескому подтруниванию, чем действительное высокомерие. В братьях каким-то чудесным образом сочетались исключительное юношеское озорство и абсолютно взрослая серьёзность, и хотя Ева никогда раньше их не встречала, ей почему-то казалось, что они могли бы стать хорошими друзьями.

— Что ж, Савва, — на этом слове Гавриил сделал особое ударение, словно передразнивал Саваофа Теодоровича, — благодарю за прекрасный приём, однако нам пора.

— «Савва»? — непонимающе переспросила Ева, обернувшись на Саваофа Теодоровича. Тот лишь шуточно закатил глаза.

— Ну да, Саваоф — Савва. Вы его так не называете? — спросил Михаил, обуваясь и тихо напевая под нос какую-то мелодию. Ева уже хотела было высказать всё, что она думает по этому поводу, но передумала.

— Ева, ты не могла бы сейчас подняться к Аде? — обратился Саваоф Теодорович к девушке, когда близнецы уже полностью оделись и собирались уходить. Та понимающе кивнула, попрощалась с братьями и ушла на второй этаж, про себя отмечая, что мужчина вдруг почему-то обратился к ней на «ты».

— И давно ты просто так приглашаешь на бал людей? — спросил Гавриил, когда где-то наверху приглушённо хлопнула дверь.

— Ну давай, скажи это, — мрачно произнёс Саваоф Теодорович, глядя мимо лиц братьев в черноту коридора. Там что-то зашевелилось, и уголок его тонких губ слегка приподнялся в коварной усмешке, однако ни один из близнецов этого не заметил.

— Что именно сказать? — легкомысленно переспросил Михаил, увлечённо рассматривая ногти на правой руке. — «Небеса ведут, небеса выигрывают…»

— Не прикидывайся дураком, ты прекрасно понимаешь, о чём я.

— Что тебе ничего не светит? Отчего же? Как по мне, всё сияет ярче некуда. «Небеса никому никогда не проигрывают…»

— Но ведь вы её не отдадите.

— Конечно, не отдадим. «Потому что они, они Небеса…» Однако учитель не может выучить теоремы за ученика, это исключительно его инициатива. Мы задали ей направление, а дальше уже она сама решает, оставаться на стороне добра или примкнуть к тьме. «На Небе только ангельские голоса…» Пока обстоятельства таковы, что Рай стоит за неё горой. Однако это не мешает ей любить того, кого она пожелает, — плутовски улыбнулся Михаил в ответ на испепеляющий взгляд Саваофа Теодоровича.

— К чертям любовь… — про себя пробормотал он, но Гавриил услышал.

— На твоём месте я бы так не спешил. Как говорят у нас…

— … «Пути Господни неисповедимы», знаю. А теперь проваливайте. Рад был повидаться.

После такого весьма странного и не очень вежливого прощания дверь за близнецами закрылась, и чернота, до этого скромно ютившаяся в уголочке, выпрямилась в полный рост. Саваоф Теодорович плотоядно улыбнулся.

***

Ева поднялась на второй этаж и нерешительно замерла у двери в детскую, прислушиваясь к звукам внутри. Странное чувство: не виделись всего три дня, а ощущение, будто прошла целая вечность. Ада что-то тихо напевала себе под нос, иногда задумчиво замолкала, и тогда слышались её отчётливые приглушённые шаги, словно она в глубоких мыслях мерит комнату кругами. Затем последовал звук открывающегося окна и чьи-то голоса; на миг Еве стало страшно, потому что кроме детского, тонкого голоса совершенно отчётливо слышался низкий, грубый, мужской.