Пришельцы

С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии докторскую диссертации по технологической безопасности производства химического ибактерологического оружия.

Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека.

– Наконец-то! – выдохнул он облегченно. – Слава Богу!

Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва…

– Ну, чего ты, рома? – напустил он цыганскую веселость. – Садись, пиво попьем, пожар в груди потушим…

Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.

– Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело!

– А кто же в этом сомневается, дорогой! – засмеялся полковник. – Кто же тебя так разогрел? Кто обидел?

– Да никто, – несколько смутился физик. – Я сам себя… Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!

Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!

– Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? – выдал очередь вопросов Заремба.

– Вот, я так и знал! – задергался Меркулов. – Обязательно появятся вопросы!

Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!

– Давай. А то ты начал с конца, с вывода.

– Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!

– Я-то могу поверить, – спокойно отпарировал полковник. – Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский.

Меркулов перетасовал папки и снова смутился.

– Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся…

– Ничего, я подожду, – Заремба отхлебнул пива.

Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.

– Объяви «Грозу» по ядерным объектам, – распорядился он. – Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды.

– Опергруппа только что прилетела с «Грозы», – посетовал тот.

– Я тоже с «Грозы»! – зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных случаях.

– А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение!

День и ночь под ружьем стоять будут!

Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил:

– Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы.

– Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, – напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика…

Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв – вещи, конечно, исправимые, – его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий – и единственный! – для него момент.

Физик принес еще одну папку – с газетами, – разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.

– Как думаете, что это?

– Заставка, – пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. Не хватало текста – закрыли дырку.

– Верно. Только заставка эта – схематичный разрез ядерного реактора, пояснил Меркулов. – А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение сверхновой звезды – это в астрономии.

– И что же означает этот ребус?

– Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки указывает на слово «Санкт-Петербург». Приложите линейку и посмотрите.

Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт-Петербург – ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая зарисовка.

– Ну, это еще не предмет для таких заключений! – Заремба намеренно небрежно откинул газету. – Может быть простым совпадением.

Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.

– По теории вероятности – да, возможно, – прокомментировал он. – Даже то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине. – Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано.

– А сегодня какое?

– Сегодня пятнадцатое!

– А есть, что ты не допускаешь? – оторвавшись от стола, спросил Заремба. – Что не укладывается в теорию вероятности?

– Есть! – почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще одну газету, изрядно потрепанную. – В теорию вероятности не укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт.

В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму, точнее, на дату – 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом.