Пришельцы
Шрифт:
Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была выпущена газета – за неделю до события! – встал, допил пиво из бутылки, поставил ее на окно за портьеру.
– Эти газеты… Ты сам собрал?
– Нет. Два дня назад их привез один… чудак из Новосибирска.
– Почему чудак?
– Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне через наши заслоны целых полдня.
– Подлинность газет проверял?
– Разумеется.
Заремба открыл еще одну бутылку – язва все сильнее грызла желудок…
– Информация любопытная… Но все это смахивает на…
– На запланированную диверсию, – жестковато перебил Меркулов. – Я сразу же запросил
– Остановить эксперимент можно? Без последствий?
– Мы проработали такую возможность. Сегодня утром, до девяти часов, еще не поздно. При условии, если операторы работают по графику.
– Оперативные мероприятия проводили?
– На станции нет нашей агентуры, – слегка замялся Меркулов. Обставляли Ново-Воронежскую, считали, что положение на юге опаснее, чем на севере. Из-за Кавказа…
– За это потом спрошу! – обрезал полковник. – Что сделано конкретно по Ленинградской?
– Там внедрен агент питерскими коллегами, но ориентирован на контроль за ядерным топливом и отходами. По моей просьбе его подключили к наблюдению за ходом эксперимента. Информация идет каждые три часа.
– Что еще?
– Установлено наблюдение за ядерщиками из фирмы «Нейтрон». Вчера провели литерные мероприятия в помещениях их офиса, – по-военному доложил физик. Там у них чувствуется напряженная атмосфера, постоянно заседает группа контроля за ходом эксперимента. Приезжают и уезжают какие-то люди, личности которых пока не установлены. Но есть фотосъемка…
– Дай сюда!
Меркулов точно выбрал папку, вынул фотографии – около десятка, но сняты всего четыре человека в разных ракурсах. Качество как всегда не очень, поскольку переданы по фототелеграфу. Заремба перебрал их, перетасовал, как колоду – портреты мужчин возраста от сорока до шестидесяти, не знакомые, ничем не примечательные лица…
– Надо показать их ученым мужам твоего профиля, – порекомендовал он. Тем, кто часто ездит на конференции, симпозиумы. Меня интересует, есть ли здесь зарубежные светила-атомщики. Если есть – полную информацию. – Сделаем, – пообещал физик. – Но я никого тут не узнаю…
– Пусть это сделает кто-нибудь другой, – перебил полковник. – Ты полетишь в Питер.
Он еще раз перебрал снимки и взгляд неожиданно зацепился за портрет мужчины с черточками на высоком лбу.
– Погоди, а что это у него? – неожиданно для себя вздрогнул Заремба и боль в желудке мгновенно пропала.
– Не знаю, – пожал плечами Меркулов. – Кажется, плохое качество печати…
– Нет, это хорошее качество печати!На лбу у него кровеносные сосуды в форме буквы «V». Похоже? Латинской «V»!
– Похоже, – без интереса бросил физик. – Когда мне вылетать в Питер?
Заремба вскочил и скорым шагом, как недавно Меркулов, забегал по кабинету.
Потом сел за стол,
сгреб в кучу газеты.– Что ты спросил?..
– Когда мне в Питер?
– Сейчас, – полковник глянул на часы и ткнул клавишу селектора. – Я объявил «Грозу». Возьмешь под полный контроль атомную станцию, остановишь эксперимент.
– А кто… будет руководить операцией? Вы или Выхристюк?
– Ты! Сам! От начала до конца!
– Но обычно же Выхристюк… Там же будет…
– Отставить!
– Что же вы?.. Там же начнется скандал!
Полковник потряс головой, взял себя в руки, переходя на цыганский тон:
– Рома! Дорогой! Если ты в состоянии усмирить ядерную реакцию, какой-то драный скандал чиновников уж всяко усмиришь!.. А к утру и я прилечу, займусь этой фирмой. Интересная фирма! Должно быть, совместная. Например, с внеземной цивилизацией. Кое-что проверю и прилечу.
Дежурный опер доложил, что «Гроза» собралась и готова к действию.
Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона…
Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в докладе его чувствовался неукротимый восторг.
– Нашел я, где они «логово» устроили, – сиял Витязь. – Вентиляционную шахту нашел!
Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в сопки. Там пусто и сыро, стены блестят…
Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую, откуда-то жареным кофе напахнуло… Выход шахты замаскирован камнями, – он указал точку на карте. – Все они здесь! В сопке скорее всего бывший командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята. Если бы не кофе….
– Охранная сигнализация есть?
– Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек инфракрасные излучатели. И «логово» все освечено! Фейерверк!
– Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?
– Ни одного осколочка. Все успели прибрать.
– Как же ты выходил на полосу, если все освечено?
– Ночью же гроза была, дождь, – объяснил бывший пилот. – Так сверкало!
Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг обгорела.
– Значит так, Леша, больше не рискуй, – заявил Георгий. – Найди удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.
– Не бойся, я их не спугну…
– Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.
Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.
– Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у них на уме?
– Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! – успокоил Поспелов. – Пока наблюдай и все.
– Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, – вспомнил бывший пилот. Когда шел на встречу… Смотрю, на волоке стоит «УАЗ», это километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу, выходит женщина с корзинкой лисичек доверху. Села и уехала. Я на метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере – косой коси?.. Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты проверь-ка метеостанцию.