Пришельцы

А они обязательно будут бегать, поскольку передачу всей резидентуры, задействованной в операциях, следует передавать из рук в руки. Он ощутил приятное чувство мести, пусть мелкой, но все же мести ко всей своей родной конторе, где отслужил почти три десятка лет. Неплохо бы вообще уехать из Москвы куда-нибудь на неделю, и пусть поищут! Он стал прикидывать, куда бы и к кому завалиться в гости на дачу, предварительно затарившись пивом, и не успел додумать – в кабину неожиданно ввалился здоровый малый с газетами, приставил их к боку, упер, демонстрируя спрятанный ствол.

– Сиди тихо, дядя. Смотри вперед.

Заремба мгновенно понял, что это – не грабитель, решивший завладеть его кошельком или новеньким автомобилем, хотя видом и поведением незнакомец смахивал на бандюгу.

– Как скажешь, – согласился он, не поворачивая головы.

Употевший, краснолицый «гаишник» махал жезлом, расталкивая пробку, и когда до конца ее оставалось несколько машин, неожиданно оставил свое занятие, наугад подошел к автомобилю Зарембы и сел на заднее сиденье. Отпыхался, снял с руки и бросил на пол орудие труда, дружески похлопал Зарембу.

– Что, брат, жаркая сегодня погодка в Москве?

– Да уж не говори! – поддержал разговор Заремба. – Асфальт под ногами плавится.

– Скоро гореть будет, – пообещал «гаишник». – Трогай помаленьку да не делай глупостей.

Они даже не обыскивали его, зная, что пистолет остался в железном шкафу на пропускном пункте.

– Куда едем, шеф? – спросил он.

– Выезжай пока на Дмитровку и прямо. Где повернуть – скажу, отозвался «гаишник», обмахиваясь фуражкой.

– Тогда я возле палатки где-нибудь тормозну, – пожелал Заремба. Пошли своего помощника, пусть купит пару бутылок «фанты».

– Жажда мучает?

– Еще бы! Да и ты, поди, не отказался бы.

Заремба мчался с ветерком в левом крайнем ряду, делал финты с нарушением и скоро выехал на Каляевскую. Остановился у палатки.

– Ну что, шеф?..

Тот приставил пистолет к его затылку, накрыл фуражкой и приказал «газетчику» купить напитка. Через минуту «газетчик» вернулся с двумя бутылями, один подал «гаишнику», другой – Зарембе и сел на свое место.

– Вот спасибо, мужики! – забалагурил Заремба, одним глазом посматривая в зеркало заднего обзора. – А то начинается обезвоживание организма…

За спиной пшикнула отвернутая пробка, «гаишник» забулькал «фантой» и в тот же миг Заремба внезапно и резко ударил «газетчика» бутылкой в переносицу, развернулся и толчком руки всадил пластмассовое горлышко в рот пьющему шефу. Тот захлебнулся, конвульсивно дернулся, норовя вытащить бутылку, однако Заремба кулаком вогнал ее в горло до половины, еще раз, теперь по затылку, стукнул «газетчика». Поднял с полу сверток, вытащил автомат «узи», огляделся: сквозь тонированные стекла вряд ли что заметят с улицы…

Выстрел в упор прозвучал негромко среди шумной, ревущей Каляевской улицы. «Гаишник» свалился на сиденье, так и не вырвав смятой пластиковой бутылки изо рта. Заремба отцепил у него с пояса наручники, замкнул их на руках «газетчика» и отъехал от тротуара, вливаясь в автомобильный поток. Под светофором на всякий случай сдернул со спинки заднего сиденья чехол и прикрыл им труп в милицейской рубашке.

– Отдыхайте пока, мужики, – пробурчал он и наконец раскупорил свою бутылку с напитком.

Оглушенный «газетчик» пришел в себя, когда Заремба остановился на пустыре возле железной дороги, чтобы выбросить «гаишника». Поднял руки и обнаружил, что скован.

– Сиди тихо, дядя, – посоветовал Заремба. – И смотри вперед.

Он отъехал недалеко от железной дороги, свернул к строящимся гаражам и загнал машину в тень.

– У тебя ровно минута сроку, чтобы спасти жизнь, – сказал он, обшаривая карманы «газетчика». – Говори, кто приказал меня убрать.

Тот пучил глаза, тяжело дышал и на глазах наливался бурым цветом. В карманах, как и следовало, никаких документов не оказалось.

– Ошибка вышла… – промямлил он. – Не ту машину…

– Полминуты уже нет. – Заремба открыл его дверцу. – Выходи, не хочу пачкать салон.

Парень сидел неподвижно, однако стал менять цвет – белеть, особенно когда получил стволом автомата в бок. Схватился сцепленными руками за рычаг переключения скоростей.

– Не надо… Я не знал! Не знаю!

– Твои проблемы. Десять секунд.

– Нет! Я киллер! Просто киллер!

– Чей? Кто нанимал? Кто сделал заказ?

– Адам!

– Мне это ничего не говорит. Все, время вышло. – Заремба приставил автомат к животу. – Пуля в брюхе – смерть долгая…

– Скажу! Частное сыскное бюро «Адам и Ева»! На Гоголевском бульваре!..

– Кого заказали, знаешь?

– Нет, по рации дали номер машины и маршрут движения. Труп приказали обезглавить. Голову доставить Адаму…

– Зачем ему моя голова?

– Этого не знаю! И он… – киллер глянул на заднее сиденье, – тоже не знал.

Заремба убрал автомат, сказал устало:

– Ладно, уходи. Живей!

– Ты меня… отпускаешь?

– Что же с тобой делать? Не возить же с собой, сбежишь еще.

– Не понял… Отпускаешь или нет?

– Иди! Иди! Душу твою отпускаю. На волю. Из поганого тела твоего.

Так и не врубившись, наемный убийца задом выбрался из машины, на всякий случай попятился задом к недостроенным гаражам, не спуская глаз с Зарембы.

И запнулся о кирпичи, не удержал равновесия, стал падать и на мгновение отвлекся. Короткая очередь настигла его у земли, пришила намертво, будто осиновым колом, Полковник захлопнул пассажирскую дверцу и поехал искать дорогу из гаражного лабиринта. Крутился минут десять, прежде чем не вырулил на уличный асфальт возле корпусов какого-то завода.

Только тут наконец сориентировался, прикинул кратчайшую дорогу к центру и погнал на Гоголевский бульвар с единственным сейчас желанием спросить Адама, зачем ему понадобилась его голова.

Единоличное решение Азария работать на спецслужбу вызвало среди десантуры сначала тихий ропот, затем взрыв, в результате которого шесть человек, учитывая и раненого Пашку, разделилось на четыре группировки. Молодняк Шура с Игорем сразу же резко откололись, заявив, что с ментами никогда в жизни не станут связываться, в стукачи не пойдут и вообще уйдут партизанить вдвоем. Тимоха и вовсе объявил, что пора закапывать автоматы и расходиться по домам, потому что сено не кошено, не убрано, сруб в колодце обвалился баба воды достать не может, и грибок, зараза, почти сожрал нижние венцы, отчего изба начала крениться. И теперь надо набрать ведра два мочи, проквасить ее и хорошенько промазать бревна, иначе эту гадость ничем больше не вывести. Немного оправившийся Пашка, получивший в один миг авторитет и права «деда» как проливший кровь, говорил хоть и тихо – из сквозной раны шел воздух от резкого дыхания, – но вполне убедительно высказал свою точку зрения: оставить все как есть, всей компанией выслеживать пришельцев и мочить, мочить и мочить что есть силы. И не надо разбредаться по парам, как предлагает молодняк, и к ментам не ходить, куда тащит Азарий. Лобан же мгновенно сориентировался и встал на сторону Азария.